- Ты не был глупым, - нежно заметила Эмануэль. Они ели печенье и пили горячий шоколад в ее кабинете, когда Сара ушла завершить свои дела перед тем, как отправиться в клинику. - Ты был чудесным маленьким мальчиком, ласково продолжала Эмануэль, желая, как могла, утешить его. Он вырос таким жестоким и таким ранимым. - И такой же была твоя сестра. - Его лицо исказилось, когда она упомянула Лиззи, и Эмануэль решила переменить тему. Может быть, родится маленькая девочка.
- Я ненавижу девчонок... - Но затем он решил уточнить. - Кроме вас. И тут он просто озадачил ее. - Как вы думаете, вы сможете когда-нибудь выйти за меня замуж? Я имею в виду, если вы еще будете свободны. - Он понимал, что она была уже не совсем молодой. Ей исполнилось двадцать восемь лет, а к тому времени когда он сможет на ней жениться, ей будет уже сорок. Но Филипп считал ее самой красивой женщиной, даже красивее, чем его мать. Его мать тоже была довольно красивой, пока не стала огромной и толстой с этим глупым ребенком.
- Я хотела бы выйти за тебя замуж, Филипп. Значит, мы теперь обручены? - Она ослепительно улыбнулась ему и дала еще одно печенье.
- Думаю, что так. Но я не могу купить вам кольцо. Отец не позволяет мне иметь деньги.
- Все в порядке. Я на время одолжу какое-нибудь в магазине.
Он кивнул и посмотрел на предметы, лежащие у нее на столе, и тут он сказал то, что ее удивило, и еще больше была бы удивлена его мать.
- Когда-нибудь мне хотелось бы работать здесь с вами, Эмануэль... когда мы поженимся.
- В самом деле? - Ей было забавно, и она решила немного поддразнить его. - Я думала, ты будешь жить в Англии. - Может быть, он понял, что Париж в конце концов не так плох. Ей захотелось узнать это.
- Мы могли бы открыть там магазин. В Лондоне. Неплохая мысль.
- Когда-нибудь мы должны будем сказать об этом твоим родителям, отодвигая чашку, заявила Эмануэль, как раз в тот момент, когда в комнату вошла Сара.
- Что вы должны сказать? - спросила она, усаживаясь.
Сара казалась Эмануэль очень непривлекательной, и Эмануэль надеялась, что у нее никогда не будет детей, и готова была предпринять любые усилия, чтобы не иметь их. Она достаточно насмотрелась на роды Сары, чтобы прийти к заключению, что дети совсем не то, чего бы ей хотелось. Она не понимала, зачем это нужно Саре.
- Филипп хочет открыть такой же магазин в Лондоне, - гордо объявила Эмануэль и мгновенно почувствовала, что допустила оплошность.
- Неплохая идея. - Сара улыбнулась ему. - Думаю, что твоему отцу это понравится. Однако не уверена, что переживу открытие еще одного магазина. Нам придется подождать, пока Филипп подрастет, чтобы самому вести дело.
- И я это сделаю, - пообещал он, глядя на Сару с упрямством, которое было хорошо ей знакомо.
Она предложила ему прокатиться по Булонскому лесу, и он нехотя оставил Эмануэль, поцеловав ее в обе щеки, и сжал ей руку, чтобы напомнить об их помолвке.
После этого они мило погуляли в парке, и он был более разговорчив, чем обычно, болтая об Эмануэль и магазине, об Итоне и Вайтфилде. Он терпеливо относился к медленной неуклюжей походке Сары. Ему было жаль ее, она выглядела такой некрасивой. Вильям дождался их возвращения домой, а вечером они пообедали в ресторане. Филиппу всегда это нравилось.
В следующие две недели Сара все время посвятила Филиппу, потому что знала, что новорожденный потребует к себе большого внимания. Они собирались вернуться в замок сразу после родов, и доктора сказали, что она сможет совершить двухчасовую поездку. Они хотели положить ее в клинику за неделю до рождения ребенка, но Сара наотрез отказалась, заметив Вильяму, что в Штатах это не принято. Во Франции ложатся в клинику за неделю или за две до родов и там нежатся и ждут. Она не собиралась сидеть в клинике, пусть даже самой лучшей, и ничего не делать.
Они ежедневно заглядывали в магазин, и Филиппа привела в восторг вновь поступившая партия браслетов с изумрудами. А на следующий день Эмануэль порадовала их: утром купили два огромных кольца. Еще более поразительным оказалось то, что одно из них она продала своему любовнику Жан-Шарлю де Мартену. Он приобрел его для Эмануэль и, пока выбирал его, безжалостно дразнил ее, делая вид, что покупает драгоценность для своей жены. А потом, когда она рассердилась на него, вынул кольцо из коробочки и надел ей на палец. Теперь оно красовалось у нее на руке.
Сара удивленно подняла брови.
- Это означает что-нибудь серьезное? - спросила она, но знала, как много драгоценностей он покупал для жены и своих любовниц в других магазинах.
- Только то, что у меня теперь новое кольцо, - ответила Эмануэль, трезво глядя на вещи. У нее не было иллюзий. Но было несколько солидных клиентов, в которых Эмануэль была заинтересована. Многие из тех, кто бывал у них в магазине, покупали украшения как для жен, так и для любовниц. Они вели запутанную жизнь, и все они знали, что Эмануэль Бурже была само благоразумие.
Позднее, когда они вернулись домой, Филипп пошел в кино со своим воспитателем. Это был милый молодой человек, студент Сорбонны, он бегло говорил по-английски, и, к счастью, он нравился Филиппу.
Между тем наступил июль, и в Париже было жарко и душно. Прошло уже две недели, и Сара стремилась поскорее вернуться домой. В это время года в замке было так красиво. Казалось, стыдно тратить впустую лето в Париже.
- Я не назвал бы это пустой тратой времени. - Вильям смотрел на нее с задумчивой улыбкой, она выглядела словно самка кита, выброшенная на отмель, когда лежала в постели в просторной розовой атласной сорочке. - Тебе не жарко в такой одежде? - Он чувствовал себя неуютно, глядя на нее. - Почему ты не снимаешь ее?
- Я не хочу, чтобы мой вид вызвал у тебя тошноту. Когда она сказала это, он медленно подъехал к кровати.
- Ничто в тебе никогда не вызовет у меня тошноту. - Сейчас он выглядел немного грустным, он не сможет быть рядом с ней во время родов. Он испытывал некоторое недоверие к ее модному парижскому доктору и клинике, но он сам хотел, чтобы она рожала здесь, потому что так было намного безопаснее.
Этой ночью она спала глубоким сном, а он спал урывками. А в четыре часа утра у нее начались схватки. Он оделся и позвал служанку, чтобы та помогла одеться Саре, потом отвез ее в Нойи, в клинику, которую они выбрали. У нее были уже сильные схватки, и она почти не разговаривала с ним, пока они ехали в его "бентли". А потом ее увели, и он нервно прождал до полудня, опасаясь, что произойдет что-нибудь ужасное, как в первый раз. Они обещали дать ей маску и уверяли ее, что все будет в порядке. И легко, даже если женщина рожает ребенка в девять фунтов. И наконец в половине второго к нему вышел улыбающийся доктор, очень скромный и аккуратный.
- У вас красивый сын, мсье.
- А моя жена? - встревоженно спросил Вильям.
- Ей пришлось потрудиться. - На мгновение доктор стал серьезным. - Но все прошло хорошо. Сейчас мы дали ей немного снотворного. Через несколько минут вы увидите ее.
Когда он вошел в палату, Сара лежала, накрытая простынями, очень бледная и словно пьяная. Казалось, она не имеет представления, где она находится и почему она здесь. Она все время говорила ему, что они должны пойти днем в магазин и не забыть написать Филиппу в Итон.
- Я знаю, дорогая... все в порядке... - Он тихо просидел возле нее не один час, и около половины пятого она шевельнулась и, открыв глаза, посмотрела на него, потом смущенно оглядела комнату. Тогда он подвинулся к ней поближе, поцеловал в щеку и сказал ей о ребенке. Вильям еще не видел его, но медсестры говорили, что он прелестный. Он весил девять фунтов и четырнадцать унций и был почти таким же крупным, как Филипп. Глядя на нее, Вильям мог только воображать, как нелегко ей пришлось.
- Где он? - спросила она, оглядываясь по сторонам.
- В детской, его скоро принесут. Они хотели, чтобы ты поспала. - И тут он еще раз поцеловал ее. - Было очень тяжело?
- Скорее странно... - Она сонно на него посмотрела, держа его за руку и пытаясь собраться с мыслями. - Мне дали наркоз, и я почувствовала тошноту... и мне казалось, что все где-то очень далеко, однако я чувствовала боль, но не могла сказать им.
- Может быть, поэтому им нравится давать наркоз. - Но по крайней мере она и ребенок остались живы.
- Мне больше понравилось, когда я была с тобой, - грустно сказала она. Все было так странно, так чуждо и так стремительно, они даже не показали ей ребенка.
- Благодарю за комплимент. Боюсь, что я неважный хирург.
Но тут им принесли новорожденного, и вся боль была тотчас забыта. Малыш был красивый и пухленький, с темными волосами и большими голубыми глазами. Он был очень похож на Вильяма. Сара плакала, держа его на руках и любуясь им. Ей хотелось девочку, но теперь она ничего не имела против сына. Самое главное, что он родился и что с ним все в порядке. Они решили назвать его Джулиан, в честь дальнего кузена Вильяма. Сара настаивала, чтобы вторым его именем было Вильям, на что Вильям-старший неохотно согласился. Когда ребенка опять унесли, Сара заплакала. Она не могла понять, зачем они это делают, у нее была своя няня, своя комната и даже гостиная и отдельная ванная комната, но ей сказали, что оставлять его здесь надолго антисанитарно. Он должен находиться в детской в стерильных условиях. Сару переполнили впечатления прошедшего дня. Внезапно Вильям почувствовал себя виноватым за то, что привез ее сюда, но он обещал скоро отвезти Сару домой.
На следующий день он привел Филиппа и Эмануэль, которая объявила, что Джулиан очень красив, когда увидела его через окно. Тут не выносили новорожденных к посетителям, и Сара еще больше возненавидела это место. А Филипп взглянул на маленького братика через стекло, пожал плечами и отвернулся - было видно, что ребенок не произвел на него впечатления. Сара разочарованно смотрела на него. Он выглядел рассерженным и был неласков с ней.
- Ты не находишь, что он милый? - с надеждой спросила Сара.
- Он такой, какой должен быть. Ужасно маленький, - пренебрежительно ответил Филипп.
А его отец печально усмехнулся, зная, что пришлось перенести Саре.
- Не для нас, молодой человек. Девять фунтов и четырнадцать унций, это чудовище!
Но больше ничего чудовищного в нем не было, всякий раз, когда его приносили Саре кормить, она все больше убеждалась, что у него чудесный характер. После окончания кормления он лежал некоторое время рядом с ней, и как только звонил звонок, мгновенно появлялась няня и уносила его в детскую.
На восьмой день Сара с нетерпением ждала Вильяма. Он приехал с букетом цветов и застал ее в гостиной с горящими от гнева глазами.
- Если ты не заберешь меня через час, я возьму Джулиана и уйду отсюда в ночной сорочке. Я прекрасно себя чувствую, я не больна, а мне не позволяют быть вместе с ребенком.
- Хорошо, дорогая, - успокаивал ее Вильям, понимая, что она способна на это, - завтра, я обещаю.