132408.fb2
- Нет... мы не можем... - тихо произнесла она, когда он стягивал ее тонкое шелковое белье. - Мы не можем здесь... - Ивонна возражала не против него и не против того, что они делали, а против того, чтобы заниматься этим здесь. Но Филипп уже не мог остановиться. Он должен взять ее. В нем вспыхнуло желание, и в этот миг, когда они лежали под ослепительным солнцем, ничто не могло его остановить. И когда он медленно, а потом страстно, с непреодолимой силой овладел Ивонной, она крепко прижалась к нему, соблазняя его, настаивая, чтобы он продолжал, возбуждая в нем еще большее желание и дразня его, пока он не вскрикнул в тишине, и тогда все было кончено.
Они лежали рядом, тяжело дыша, и Филипп смотрел на нее, не в состоянии поверить, что они сделали это и как это было великолепно. Он не встречал никого, подобного ей. И знал, что он должен быть с ней снова... и снова... И когда он посмотрел на нее, он вновь захотел ее, и, почувствовав желание, он овладел женой брата без слов. Единственный звук, который он слышал, был ее восхитительный стон.
- Боже мой, ты удивительна, - прошептал он ей, наконец заинтересовавшись, не видел ли их кто-нибудь, но не слишком об этом беспокоясь. Ему было безразлично все, кроме этой женщины, которая довела его почти до сумасшествия.
- Ты тоже, - выдохнула она, все еще ощущая его близость. - У меня никогда не было ничего подобного, - сказала она, и он ей поверил, и тут что-то пришло ему в голову, и он привлек ее ближе, чтобы лучше видеть.
- Даже с Джулианом? - Она покачала головой, но что-то в ее взгляде сказало ему: она чего-то не договаривала. - Что-нибудь случилось? - Он смотрел на нее с надеждой, а она пожала плечами и с обожанием прильнула к нему. Она уже выяснила, что Джулиан не был герцогом, а второй сын это совсем не то, что его старший брат. Ей пришлась по вкусу мысль стать герцогиней, а не просто леди.
- Это... это совсем разные вещи... - грустно добавила она. - Я не знаю. - Она с огорченным видом пожала плечами. - Может быть, с ним что-то случилось... у нас нет сексуальной жизни... - прошептала она.
Филипп взглянул на нее с удивлением, счастливо улыбаясь.
- Это правда? - У него был такой довольный вид. Джулиан притворщик. Его репутация ничего не значит. Все эти годы Филипп ненавидел его. И напрасно.
- Я думала... может, он... голубой. - Она выглядела пристыженной, и ее молодость растрогала его. - Я так не думаю. Скорее всего он просто ничто.
Несколько тысяч женщин залились бы смехом, услышав то, что она только что сказала, но она была лучшей актрисой, чем они предполагали, и особенно Филипп.
- Мне жаль. - Но ему совсем не было жаль. Он был взволнован. Ему совершенно не хотелось отрываться от нее и не хотелось, чтобы она одевалась. Он просто расстегнул "молнию" на брюках, но им пришлось немного поискать среди кустов роз ее шелковые трусики. И пока они занимались поисками, они веселились и строили догадки, что подумает мать, если когда-нибудь застанет их. - Осмелюсь заметить, она подумает, что здесь развлекался садовник. - Он усмехнулся, а Ивонна так рассмеялась над тем, что он сказал, что снова упала на землю и покатилась в мягкую траву, маня его своими стройными бедрами, и он, не колеблясь, овладел ею еще раз. - Нам пора возвращаться, - наконец с сожалением сказал он. Вся его жизнь теперь переменилась за эти прошедшие два часа. - Как ты думаешь, ты сможешь на время убежать от него сегодня ночью? - спросил он, обдумывая, где бы им встретиться. Может быть, в местном отеле? Но потом ему в голову пришла идея получше. Старые бараки в конюшнях. Там по-прежнему была дюжина матрасов и одеяла, которые они использовали для лошадей. Ему невыносима была сама мысль, что придется провести ночь без нее, а запретность делала это приключение еще более заманчивым.
- Я попытаюсь, - обнадеживающе пообещала она. Поворот событий ей показался забавным. Это первый такой случай, подвернувшийся ей с тех пор, как она вышла замуж... в этот раз. А в делах подобного рода она была специалисткой. У ее первого мужа был брат-близнец. И она спала с его братом и его отцом, пока муж не ушел от нее. С Клаусом было сложнее, но очень забавно. А Джулиан такой милый, но так наивен. С мая она скучала. Случай с Филиппом - лучшее, что с ней произошло за последний год... может быть, лучшее за всю жизнь.
Они вышли обратно на дорогу, казалось, что они ведут обычный разговор, но, понизив голос, она продолжала говорить ему о том, как сильно она его любит... как это было хорошо... какой глупой она была... и что она едва может дождаться ночи... и к тому времени когда они подошли к дому, она довела его до безумия. Он покраснел и выглядел рассеянным, когда Джулиан появился в своем "ягуаре".
- Привет! - Он помахал им. - Чем вы занимаетесь?
- Смотрели розы в саду, - нежно проворковала она.
- В такую жару? Вы храбрецы.
Молодые люди вышли из автомобиля, и Джулиан заметил, каким разгоряченным и несчастным выглядит его брат, и едва не рассмеялся.
- Бедное дитя, он наскучил тебе до смерти? - спросил он у Ивонны после того, как Филипп ушел. - Это так похоже на него, потащить тебя по имению показывать сад в самый жаркий день в году.
- Он хотел как лучше, - прошептала она, и они пошли наверх, заняться перед обедом любовью.
Обед был праздничным. Все хорошо провели день и были в приподнятом настроении. Сесиль ухитрилась отыскать в амбаре какое-то старое немецкое военное седло и пришла от него в восхищение. Она даже спросила Сару, не может ли она взять его с собой в Англию, и Сара сказала, что она может взять все, что ей нравится. Джулиан позволил Ксавье вести его новый автомобиль, младшие дети тоже хорошо провели время. И несмотря на то что присутствовал Лоренцо, Изабель держалась непринужденно и выглядела счастливой. Новобрачные, казалось, тоже были в прекрасном настроении. Филипп казался притихшим, что было нехарактерно для него, и даже именинница смирилась с тем, что она называла "эта ужасная дата". Она была так счастлива видеть их всех, что неожиданно день рождения стал не так важен. Сара сожалела, что на следующий день они все снова уедут. Их визиты всегда были такими короткими, но теперь, с возвращением Изабель в родное гнездо, их посещения доставляли ей особое удовольствие. Этим вечером они долго сидели в гостиной, Джулиан расспрашивал ее о войне и оккупации и с удовольствием слушал ее рассказы. Сесиль хотела знать, сколько и каких лошадей они держат здесь, а Ивонна стояла позади Джулиана и поглаживала его плечи. Лоренцо дремал, уютно устроившись в кресле, а Изабель играла в карты с младшим братом, в то время как Филипп пил бренди, курил сигарету и смотрел в окно на конюшни.
Потом наконец Джулиан понял, что на уме у Ивонны, и они тихо исчезли наверху, поцеловав на прощание мать. Следующей ушла Сесиль. Она сказала, что до сих пор чувствует себя измученной после недавней поездки в Шотландию. Наконец и Филипп тоже исчез. Энцо продолжал дремать, а Изабель и Сара еще долго болтали после того, как Ксавье отправился спать. В доме было тихо, за окном светила полная луна. Стояла чудесная ночь в день ее рождения. Они ели пирожные и пили шампанское, и ей нравилось быть в окружении своих детей.
А в это время наверху Ивонна использовала самые экзотические трюки, чтобы замучить своего мужа. Она научилась некоторым вещам в Германии и вытворяла с ним такое, что просто сводила его с ума. И через полтора часа он так устал и пресытился, что погрузился в сон, а она с улыбкой тихо выскользнула из комнаты. Когда она побежала в конюшни, на ней были джинсы и майка.
В это время Сесиль уже спала. Она приняла снотворное, что любила делать, чтобы хорошо выспаться. И она уже храпела к тому времени, когда Филипп вышел из комнаты, все еще в той же одежде, в которой был за обедом. Он хорошо знал глухие тропинки, и только две веточки треснули у него под ногами, но не было никого, кто мог его услышать. Он вошел в конюшни через заднюю дверь, помедлив мгновение, пока глаза его не привыкли к темноте. И тут он увидел ее, всего в нескольких шагах от себя, красивую и бледную в мерцающем свете луны, похожую на привидение, совершенно голую, сидящую верхом в одном из немецких седел. Тогда он сел позади нее и привлек к себе. Так он сидел, прижимал ее, чувствуя ее шелковистое тело, и желание поднималось в нем. И тогда он снял ее с седла и отнес на один из матрасов в стойло. Здесь жили немецкие солдаты, а теперь он занимался с ней любовью, погружаясь в нее и умоляя ее, чтобы она никогда его не покидала. Они пролежали вместе не один час, и, прижимая ее, он знал, что его жизнь теперь не будет такой, как раньше. Она не может оставаться прежней. Он не допустит, чтобы Ивонна ушла... она была слишком необычной... и слишком редкой... слишком властной... словно наркотик, который необходим ему, чтобы жить.
Изабель пошла спать после часа, когда в конце концов сумела разбудить Лоренцо. Он извинился и сонно стал подниматься по лестнице, в то время как Сара сидела одна в своей гостиной, удивляясь, что же с ними будет дальше.
Так не могло продолжаться. Рано или поздно он должен позволить Изабель уйти от него. Он удерживал ее, словно заложницу, и Сара собиралась вырвать свою дочь из его алчных рук. Сама мысль о Лоренцо вызывала в ней гнев. Изабель так красива и имеет право на лучшую жизнь, чем та, какую он мог ей дать. Все оказалось именно так, как она и предполагала, даже еще хуже. Продолжая думать о судьбе Иза-бель, она вышла в освещенный лунным светом внутренний дворик. Это напомнило ей одну из ночей во время войны, когда здесь жил Иоахим, и они допоздна беседовали в такую же ночь о Рильке, Шиллере и Томасе Манне... стараясь не думать о войне, о раненых, о том, жив или нет Вильям. И, вспоминая то время, она машинально направилась к коттеджу. Там больше никто не жил. Им долгое время не пользовались. Дом нового управляющего стоял ближе к воротам и был намного современнее. Но она из сентиментальности оставила старый. Сначала они жили там с Вильямом, когда они реставрировали замок, и Лиззи родилась и умерла в этом коттедже.
Она все еще перебирала в памяти события тех далеких лет, совершая небольшую прогулку перед сном, как вдруг услышала какой-то шум, проходя мимо конюшен. Это был глухой стон, и Сара испугалась, не ушиблось ли животное. Они держали там полдюжины лошадей на тот случай, если кому-нибудь захочется прокатиться верхом, но все они были старые и не слишком привлекательные. Она спокойно открыла дверь. Все животные вели себя тихо, но тут она снова услышала шум, он доносился из старых бараков. Это были странные потусторонние звуки. И она не могла понять, что же это такое. Она даже не испугалась, и ей не пришло в голову взять в руки вилы или еще что-нибудь, если там чужой человек или бешеное животное. Она просто вошла в стойло, откуда доносился шум, щелкнув выключателем, зажгла свет и оказалась рядом с переплетенными телами Филиппа и Ивонны. Оба были совершенно голыми, и ни у кого не возникло бы вопросов, чем они здесь занимаются. Мгновение она с изумлением смотрела на них и увидела на лице Филиппа выражение ужаса. Сара отвернулась, чтобы дать им одеться, но потом повернулась к ним в ярости.
Сначала она обратилась к Ивонне, не колеблясь ни мгновения.
- Как ты посмела так обойтись с Джулианом? Как ты посмела с его родным братом, в моем доме, под моей крышей! Как ты осмелилась!
Но Ивонна только откинула назад свои длинные волосы и молчала. Она даже не потрудилась одеться, так и стояла обнаженная, во всей своей красе, не стыдясь.
- А ты! - Тут она повернулась к Филиппу. - Всегда делаешь подлости... все время обманываешь свою жену и завидуешь своему брату. Ты убиваешь меня. Мне стыдно за тебя, Филипп. - Она еще раз посмотрела на них, она была потрясена тем, что они делают со своей жизнью, полным отсутствием у них уважения к тем, кто живет рядом с ними. - Если вы продолжите это, если это случится снова, не важно где, я все расскажу Сесиль и Джулиану. А тем временем я буду следить за вами обоими. - Она не собиралась этого делать, но и не намерена была покрывать их неверность, особенно в своем собственном доме, да еще по отношению к Джулиану, который этого не заслужил.
- Мама, мне... мне очень жаль. - Филипп тем временем завернулся в одеяло, которое использовали для лошадей, и страдал от того, что его раскрыли. - Обычно такого не случается... Я не знаю, как это произошло!.. воскликнул он, едва не плача.
- Зато она знает, - резко сказала Сара, гладя прямо на Ивонну. - Чтобы больше этого не было, - пригрозила она, глядя ей прямо в глаза. - Я предупреждаю тебя. - И тут Сара повернулась и ушла. Очутившись на улице, она прислонилась к дереву и заплакала от огорчения, от стыда, от смущения за них и за себя. Но когда она медленно побрела к замку, она думала только о Джулиане и о том, какую обиду нанес ему брат. Как глупы ее дети. И почему она никогда не могла помочь им?
Глава 29
Ивонна была необычайно тихой, когда они с Джулианом возвращались из замка домой. Она не выглядела расстроенной, просто была не слишком разговорчива. В день их отъезда в замке царила какая-то странная атмосфера. После их отъезда Ксавье невинно заметил матери, что он чувствовал приближение бури. Но погода была жаркой и солнечной. Сара никому ничего не рассказала о том, что видела. Только Филипп и Ивонна понимали, в чем дело. А остальные уехали, так и не узнав ничего о том, что произошло ночью в конюшне, и это было к лучшему. Все были бы потрясены, возможно, кроме Лоренцо, который, вероятно, только изумился бы, и Джулиана, которого эта новость сразила бы.
По дороге в Париж Джулиан нежно спросил Ивонну, что ее огорчило.
- Ничего. - Она пожала плечами. - Мне просто было скучно. - Но когда этой ночью он попытался заняться с ней любовью, она отказалась.
- Что случилось? - Он настойчиво расспрашивал ее, прошлой ночью она была в ударе и вдруг теперь стала так холодна. Она все время была непредсказуема, подвижная, словно ртуть, но этим она и нравилась ему. Временами Джулиану нравилось, когда она отказывала ему, это только делало ее еще более желанной. Он так и воспринял сейчас ее отказ, но на этот раз она не играла.
- Перестань... Я устала... У меня болит голова. - Прежде она никогда не пользовалась таким предлогом, но она все еще была раздосадована тем, что произошло прошлой ночью, когда Сара вела себя так, словно ей принадлежит весь мир, и угрожала им, а Филипп унижался перед ней и вел себя как ребенок. Она так разъярилась, что дала ему хорошую пощечину, от которой он пришел в такое возбуждение, что они опять занялись любовью. Они покинули конюшни только в шесть часов утра. Она устала и продолжала злиться на них за то, что они так привязаны к своей матери. - Оставь меня в покое, повторила она. Они ничего собой не представляют, просто маменькины сынки, и еще проклятый снобизм их сестры. Она знала, что ни одной из них она не нравилась. Но ей было все равно. Она получила то, что хотела. И теперь, может быть, она получит еще больше, если Филипп сделает то, что обещал, и приедет из Лондона, чтобы встретиться с ней. В ее распоряжении по-прежнему была старая студия на Иль-Сен-Луи. Можно было пойти в отель, где он остановится, или же заняться любовью прямо здесь, в постели Джулиана, если зй захочется, несмотря на то что сказала старая сука. Но сейчас она была не расположена ни к одному из них, и меньше всего к своему мужу.
- Я хочу тебя сейчас... - дразнил ее Джулиан, возбужденный ее отказом и чувствуя что-то животное и незнакомое, словно хищник, который подошел к ней слишком близко. Он словно чуял инстинктивно, что кто-то еще напал на ее след, и хотел, чтобы она снова принадлежала ему. - Что случилось? настаивал он, стараясь возбудить ее своими искусными пальцами, но на этот раз она не подпускала его, что редко с ней случалось.
- Сегодня я забыла принять пилюли, - ответила она, и он хрипло прошептал, слегка касаясь ее:
- Примешь позднее.
Но на самом деле позавчера они кончились, и теперь несколько дней она не хотела рисковать. В последнее время она сделала достаточно абортов, и ей совсем не хотелось забеременеть от Джулиана или кого бы то ни было еще. А если он будет настаивать, она собиралась пойти перевязать трубы. Это многое облегчит, но сейчас все было не так просто. Он играл с ней и повернул ее к себе лицом, точно так же, как этой ночью делал его брат, и тогда его переполнило желание, как это бывало со всеми мужчинами с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет и она узнала, чего от нее хотят. Она знала, чего сейчас хотел Джулиан, но она не собиралась уступать ему. Она предпочитала помучить его. Она лежала, раскинув ноги и широко раскрыв глаза, и была готова ударить его, если он приблизится к ней. Но он уже не мог остановиться. Она зашла слишком далеко, отвергая его и лежа с раскинутыми ногами, обнаженная и прелестная, ее тело манило его.
Он взял ее быстро и уверенно. Его сила удивила ее, и она задрожала от наслаждения, а потом тяжело вздохнула, удивляясь своей глупости. Но она всегда была глупа, а на этот раз она не на шутку рассердилась.
- Дрянь! - крикнула она, откатившись от него.
- Что случилось? - Он выглядел обиженным, она очень странно вела себя.
- Я сказала тебе, что я не хочу. Что, если я забеременею?
- Так что же? - Он был изумлен. - У нас будет ребенок.
- Нет, не будет, - сердито ответила она. - Я слишком молода... Я не хочу сейчас ребенка. Мы только поженились. - Она еще не была готова к тому, чтобы сказать ему больше, и она знала теперь, как сильно ему хочется иметь детей.
- Хорошо, хорошо. Иди прими горячую ванну или холодный душ, сделай промывание или еще что-нибудь или прими пилюли. Мне жаль, что так получилось, - Но по его виду нельзя было сказать, что он сожалеет. Больше всего ему хотелось, чтобы она забеременела.