Время было еще не позднее, так что приняв ванну, переодевшись наконец-то в удобное домашнее платье, и наскоро поужинав, я принялась за чтение.
Тема была интересная — переселение душ. Ритуалов, позволяющих перенести душу в другое тело было несколько, но большинство из них было чисто теоретического свойства. Насколько я поняла, требовалась огромная подготовительная работа, к тому же нелегко было найти подходящее тело, куда можно перенести удержанную душу. Какие-то опыты в этом направлении велись, в том числе, кстати, Эдвардом, но были они полулегальные.
Я увлеклась конспектированием описания разных видов ритуалов и не заметила, что уже настала глубокая ночь. Я вдруг снова почувствовала голод. Эллу я уже давно отпустила и будить ее было жалко. Помучившись немного и поняв, что на голодный желудок все равно не усну, решила незаметно прокрасться на кухню и чем-нибудь перекусить. Наверняка, в буфете есть какое-нибудь печенье или булочки. А перед госпожой Клэнси завтра извинюсь.
Но увы, спокойно поесть печенюшек мне сегодня была не судьба. На кухне горел свет и за столом сидел Роберт. Рядом стояли две бутылки коньяка, причем одна уже была пустая, а вторую от этого состояния отделяло несколько глотков. Я хотела было незаметно сбежать, но Роберт поднял на меня светящиеся зеленым глаза, и я чуть вслух не выругалась. Вот мне сейчас только “взгляда Марры” не хватало!
— О, Аделиночка, ты вовремя, выпьешь со мной? — Роберт протянул мне пузатый бокал.
— Роберт, ты в зеркало смотрел? — стараясь сохранять спокойный тон, спросила я.
— Зачем? — искренне удивился он, продолжая тянуть ко мне выпивку.
Я взяла бокал и поставила его на стол.
— У тебя глаза зеленым светятся, ты давно здесь сидишь? Неужели слуги ничего не заметили? И вообще, почему ты на кухне расположился, а не в гостиной?
— А я недавно вернулся, никого уже не было, что неужели сильно светятся? — он нестественно засмеялся и сделал еще глоток. Я вздохнула и принялась искать чай и сахар.
За время своего недолгого замужества я мало интересовалась некромантией по ряду понятных причин. Но про “взгляд Марры” знали все, это была элементарная техника безопасности при общении с некромантами. Работа с эманациями смерти не проходит бесследно, и иногда остаточная магия переполняет организм мага и может бесконтрольно выплеснуться в окружающий мир. Причем сам некромант, как правило, ничего не чувствует, но окружающие легко могут диагностировать это состояние по светящимся зеленым светом глазам. Чем ярче свет, тем ближе срыв.
Последствия такого всплеска весьма плачевны. Энергия может поднять мертвецов, а может, наоборот, убить живых, находящихся поблизости. Этакая смертельная лотерея.
В принципе, погасить такой всплеск очень легко — нужно дать выпить магу горячего, очень сладкого чая и не давать потом спать как минимум час. Но проблема была в том, что глаза Роберта сияли уже совсем нестерпимо, то есть выброс магии мог произойти в любой момент. А, во-вторых, в таком состоянии совсем нельзя употреблять алкоголь, а уж тем более в таком количестве. И подействует ли сейчас чай, я была не уверена.
К тому же я подозревала, что критическое состояние Роберта — это не результат магического перенапряжения, как это часто бывало у Эдварда, а какой-то душевный срыв. Вряд ли он напился на пустом месте. Неужели что-то случилось с Риллианной? Нужно попробовать осторожно расспросить.
Вода уже грелась, чай я нашла, а вот сахара не было. Зато я нашла горшочек с медом и решила использовать его. Роберт молчал и с интересом следил за моими приготовлениями.
— Как дела у леди Дью-Берри? — осторожно спросила я, — ей уже лучше?
Роберт кивнул и тут же нахмурился:
— Лучше не то слово, папаша ее аж прыгает от радости.
— Ну, это же хорошо, что она быстро поправилась, — заметила я, молясь, чтобы вода поскорей закипела.
— Я и говорю, лучше не бывает, — как-то обреченно произнес Роберт, закрывая глаза.
— Роберт! Не закрывай глаза, сейчас нельзя! — испугавшись, я потрясла его за руку.
Он неожиданно перехватил мою руку своей и, не открывая глаз, спросил:
— А ты со мной посидишь?
— Да куда ж я денусь? — я осторожно высвободила руку.
— Тогда пей! — Роберт, наконец, открыл глаза, все так же нестерпимо сияющие, и вновь протянул бокал с коньяком.
Я не стала спорить, сделала вид, что отпила. Роберт наблюдал, подперев щеку кулаком.
— Что тогда тебя так расстроило? — решилась спросить я.
— А что, я выгляжу расстроенным? — фыркнул Роберт.
Я пожала плечами и принялась заваривать чай. Меду намешала пол чашки — получился густой горячий сироп. Поставила перед Робертом и как можно тверже произнесла:
— Это надо выпить.
Но некромант словно не услышал, смотрел на меня своими страшными зелеными глазами, словно изучал неизвестную зверушку.
— Аделина, а ответь честно, ты бы согласилась стать второй женой, если бы я предложил?
Я вспыхнула, но сдержалась. Сейчас нельзя отвечать на провокации, только не сейчас.
— Роберт, выпей чай, пожалуйста, и я совершенно честно отвечу на все твои вопросы, — в моем голосе было почти столько же сладости, сколько в напитке, который я пыталась ему всучить.
— Заманчиво звучит, — Роберт взял в руки чашку, покрутил ее и поставил на место, — хотя не так уж мне и интересно. И так знаю, что согласилась бы. Особенно если денег побольше предложить.
На секунду у меня мелькнула кровожадная мысль, что пусть этот гадский некромант слетит все-таки с катушек, и гори все синим пламенем. Но, вспомнив про сына, только вздохнула, вот не подумала бы, что у меня такая выдержка.
— Роберт, я понимаю, что твое мнение обо мне давно сложилось, и менять его ты не собираешься, но речь сейчас не обо мне. Если ты не придешь в себя, может пострадать множество людей. Услышь меня, пожалуйста, я не шучу. Ну не хочешь говорить со мной, давай я позову госпожу Клэнси, может она тебя уговорит.
Я уже хотела было развернуться и отправиться искать экономку, но мое запястье вдруг перехватили жесткие пальцы Роберта.
— Не хочу говорить с госпожой Клэнси, ты останься! — в его тоне не было и намека на “пожалуйста”, - я тебе о Рилли расскажу. Знаешь, какая она хорошая?
— Догадываюсь, — мрачно ответила я, присаживаясь рядом на стул. Руку мою Роберт так и не отпустил и смотрел на меня с каким-то вызовом.
— Я никогда таких не встречал, и никого так не любил, как ее.
— Рада за тебя, совет вам да любовь, Роберт, отпусти руку, мне больно.
Он с непониманием уставился на наши сцепленные руки и медленно разжал пальцы, я, поморщившись, растерла запястье.
— Роберт, у тебя чудесная невеста, ты ее очень любишь, и чтобы ваша свадьба состоялась, выпей, пожалуйста, чай.
— А может я не хочу, чтобы свадьба состоялась?
— Что? — я непонимающе уставилась на Роберта, — ты же только что сказал, что любишь ее.
— Люблю, — кивнул он, — она единственная, кого я люблю, и хочу, чтобы она была счастлива. Я не встречал еще человека, который был бы достоин счастья больше, чем она. До сегодняшнего вечера я верил, что я смогу сделать ее счастливой.
Я непроизвольно подвинулась ближе к Роберту и сама положила руку ему на плечо.
— Что случилось? Это связано с покушением? Но ведь все обошлось?
— Обошлось, — с какой-то горечью, произнес мужчина и уставился на пустую бутылку, — а конька больше нет?
— Нет, но есть кое-что получше, — я взяла чашку с уже едва теплым чаем и резко перелила в бокал, — выпей, тебе понравится!
Роберт с подозрением посмотрел на темно-янтарного цвета жидкость, но, как ни странно, не стал спорить и залпом выпил.
— Ну и гадость, — тут же скривился он, — ты снова соврала!
Я пожала плечам, не собираясь отвечать, но Роберт вдруг начал закрывать глаза, засыпая.
— Почему отец Риллианны против вашего брака? — выпалила я первое, что пришло в голову.
Роберт моргнул, хмуро посмотрел на меня, я уж подумала, что он опять скажет, что это не мое дело, но он вдруг со злостью прошипел:
— Потому что он больной мерзавец! Жену загубил и дочь всю жизнь мучает.
— Вы давно с Риллианной знакомы, да?
— Давно, — Роберт явно еще злился, но я видела, как смягчается выражение его лица при воспоминании о невесте.
— Я тогда студентом еще был, а она совсем малышкой, лет двенадцать, наверное. Случайно ее в парке встретил, она в кустах пряталась и ревела. Я ей мороженое купил и проводил до дома, ну и пообещал сгоряча защищать, если кто обидит. Даже не думал, что снова когда-нибудь увидимся..
— А потом через две недели, она мне снова встретилась. Серьезная такая, губы сжаты, но уже не плачет. оказалось, опять от няни убежала, специально, чтобы меня подкараулить и оберег подарить. Он ей от матери достался, та умерла, когда Рилли три года было. Ну вот, а она мне его отдала, сказала, что я ей теперь самый близкий человек, и она, как вырастет, за меня замуж выйдет.
Роберт грустно улыбнулся и вытащил из-за ворота рубахи красную рубиновую капельку на цепочке.
— Знаешь, я ведь никогда сентиментальным не был, да некроманты в принципе этим не грешат, а вот ее обидеть побоялся. И оберег взял и над свадьбой обещал подумать. Понимал, что вырастет — передумает, ну а оберег я бы ей вернул, конечно, раз память о маме, — Роберт вздохнул, и мне показалось, что в этот момент он вспомнил о своей матери. Она ведь тоже, кажется, умерла, когда он был совсем ребенком.
— А потом? — я не выдержала долгой паузы.
— А потом они с отцом на несколько лет уехали из страны. Кажется, ему при дворе Говарда III место главного целителя предложили. Но я все равно, время от времени, вспоминал смешную девчонку с грустными голубыми глазами.
А год назад они вернулись. Граф вдруг озаботился наследниками, и решил во чтобы то ни стало выдать дочь замуж за целителя. Но даже с его связями это оказалось непросто, они там на даре все помешаны, приданое мало кого интересует, все браки заключаются в зависимости от уровня силы. Все решается между кланами.
Вот тогда мы снова встретились. После всех наглых, развязных, меркантильных, лицемерных девиц, она была как глоток свежего воздуха, искренняя, нежная, милая.
Я взглянул в ее глаза и пропал, захотелось защитить ее от всего мира, чтобы никогда она больше не плакала.
Мы хотели сразу пожениться, но граф Дью-Берри воспротивился, заявил, что лучше никакого мужа у дочери не будет, чем некромант в зятьях. Ну и решили дождаться ее совершеннолетия. Только вот отношения Рилли с отцом тогда совсем ухудшились, у нее чуть не случился нервный срыв на этой почве. Повезло, что тогда сам король вмешался. Помог Рилли прийти в себя и одобрил наш брак.
— Король? — удивилась я, — а он тоже целитель?
— Нет, он менталист, один из сильнейших в мире. Недаром при старом короле с двадцати лет главным советником был. Целители могут только болезни тела лечить, а вот менталисты помогают при заболеваниях души.
— Надо же, — удивилась я, — так он не от отца трон унаследовал?
— Нет, конечно, Аделина, ты совсем историю не знаешь? Надо тебе пару книжек принести, — Роберт усмехнулся, а я покраснела и нахмурилась. Я историю своего мира-то всегда терпеть не могла, ну учила, конечно, но считала самым занудным предметом. И да, здесь ей особо не интересовалась, мне было достаточно, что немного в классовом составе общества разобралась. Умудрилась оказаться не на последнем месте в этой цепочке — ну и ладно, ну и молодец. Но, вообще он прав, стыдно быть такой невеждой. Хорошо, при самом короле ничего лишнего не ляпнула.
— У Карла Веррийского одна наследница была — Каролина, — продолжал тем временем Роберт, — он так долго выбирал, с кем бы наиболее выгодный брак для Веррии заключить, так погряз во всех интригах, что не заметил, как выгодные предложения и закончились. Не такой уж лакомый кусочек наше королевство. Кроме соседнего Дорвидана никого особо и не интересует.
А тут и сам уж при смерти оказался, а государство не на кого оставить. На Каролину в этом плане он никаких надежд не возлагал, ее кроме любовников и нарядов тогда особо ничего не волновало. Вот он и решил перед смертью передать и дочку и страну в одни надежные руки — своего главного советника. А тот прекрасно справился и с одной и с другой. Веррия процветает, а Каролина сейчас — верная жена и заботливая мать.
— Ясно, — я заметила, что глаза некроманта уже почти не светятся, и обрадовалась, что кризис миновал. Так незаметно время пролетело. Никогда бы не подумала, что мы с Робертом можем так сидеть и разговаривать по душам.
— Но ты так и не рассказал, что тебя так расстроило после визита к невесте.
— Не рассказал? — Роберт горько хмыкнул, и взгляд вдруг снова полыхнул ярко-зеленым, — после покушения у Рилли все-таки проснулся дар целителя.
— Ох, ну ничего себе! — я даже не знала, как отреагировать. Наверное, дар — это хорошо, тем более целительский. С другой стороны, король же что-то говорил про наследников, и что если дар проснется, свадьба может не состояться. Наверняка, отец Риллианны ей уже нового жениха подыскивает.
— Вы не сможете теперь пожениться? — неуверенно спросила я. И тут же меня осенила страшная мысль:
— Ты поэтому про вторую жену интересовался? Чтобы я вам одаренного наследника родила?
Роберт досадливо поморщился:
— Да пошутил я, сам не знаю, зачем ляпнул. И свадьба будет, пусть граф себе все локти искусает. А насчет наследников… Рилли решила ритуал отречения провести, это заблокирует дар, и дети будут сильными.
Меня, конечно, успокоила мысль, что не придется испытать участь суррогатной матери, но я поняла, что с ритуалом, видимо не все так просто, раз Роберт сам не свой.
— Это опасно, да? Ты переживаешь, что с Риллианной что-то случится во время ритуала?
— Да нет, ритуал сам по себе безопасен, просто к нему редко прибегают. Очень тяжело отказываться от дара. А у целителей вообще откат самый сильный. И вот потом уже не все выдерживают. Словно Ярос мстит тем, кто посмел отказаться от его божественной милости.
Моя мать тоже была целительницей, правда, дар у нее был слабенький, к тому же она рано осталась сиротой. Когда мой отец предложил ее родственникам щедрое вознаграждение, те заставили маму пройти отречение и отдали замуж, по сути просто продали, как бракованный товар.
Отец ее никогда не обижал, но я чувствовал между ними холод. И хотя меня она очень любила, но постепенно угасала, пока не ушла навсегда. Я не хочу, чтобы с Риллианной было так. Но она иногда такая упрямая! Вбила себе в голову, что у нас все будет иначе, потому что мы любим друг друга.
— Ну, может, она права? — осторожно спросила я, — вдруг и правда все у вас будет по-другому? Раз ты так сильно ее любишь, то не дашь ей угаснуть. Да и дар только-только проявился. Может, не так страшно терять то, чего толком еще и не было?
— Может, — эхом отозвался Роберт, но уверенности в его интонации не было. Глаза уже не светились, и, кажется, он снова стал засыпать, но теперь, это было не страшно.
— Ну я пойду, пожалуй, — полувопросительно, полуутвердительно произнесла я, поднимаясь из-за стола.
— Скажи, Аделина, — вдруг с какой-то затаенной тоской произнес Роберт, провожая меня взглядом, — я ведь действительно очень сильно люблю Риллианну, но почему тогда все время думаю о тебе?
Я замерла на секунду, слушая, как оглушительно вдруг застучало мое сердце, а потом развернулась и молча ушла в свою комнату. Роберт не окликнул меня, как я боялась, и я шла, прижимая ледяные ладони к горящим щекам, а в голове крутились и крутились слова: “почему я все время думаю о тебе? думаю? о тебе?”
Добравшись до комнаты, я рухнула на кровать, не раздеваясь, и тут же уплыла в темноту. Видимо, мой рассудок решил, что на него свалилось слишком много нагрузки, и ушел в режим энергосбережения.