Нора РОБЕРТС
Ей снилась смерть
(Праздник смерти)
Перевод с англ. А. В. Новикова
Анонс
Лейтенант нью-йоркской полиции Ева Даллас в детстве подверглась сексуальному насилию со стороны собственного отца. Это потрясение не прошло для Евы бесследно: каждое преступление, совершенное на сексуальной почве, которое ей приходится расследовать, кажется Еве направленным лично против нее. А серия убийств, захлестнувших Нью-Йорк в канун Рождества, к тому же связана с кровосмесительством...
ГЛАВА 1
Грязно-багровые сполохи света от уличной рекламы пульсировали на мутном оконном стекле, как чье-то злобное сердце. Каждая такая вспышка высвечивала лужицы крови, натекшей на пол, отчего на несколько мгновений они делались ярко-красными, а потом снова гасли, превращаясь в черные пятна. В отблесках этих зловещих неоновых зарниц каждый предмет в неопрятной комнатке приобретал четкие, контрастные очертания, а потом свет за окном гас, и все опять погружалось во мрак.
Она забилась в угол, скорчившись и дрожа от страха, - худая, костлявая девчонка с каштановой косичкой и огромными глазами цвета виски, который он пил, когда появлялись деньги. От парализовавшего ее ужаса эти глаза были сейчас стеклянными и невидящими, как у куклы, а кожа приобрела серый, восковой оттенок, какой бывает у трупов. Она смотрела в никуда, загипнотизированная этим жутким багряным светом, который вспыхивал и гас, вспыхивал и гас, выхватывая из темноты стены, потолок - и его.
А он лежал, распластавшись на исцарапанном полу в луже собственной крови. Из его горла доносились тихие булькающие звуки. Нож, который она держала в руке, был по самую рукоять покрыт почерневшей запекшейся кровью.
Он был мертв. Девочка знала это наверняка. Она физически ощущала, как в воздухе распространяется зловонный и горячий запах смерти - по мере того, как жизнь с тихим бульканьем вытекает из его тела на пол. Она еще была ребенком, но зверь, гнездившийся внутри ее, безошибочно чуял запах смерти.
Рука ее буквально кричала от боли в том месте, куда впились его зубы, промежность горела и сочилась от этого последнего - последнего! изнасилования. Кровь, которой была покрыта девочка, принадлежала не только ему. Но главное, что он умер. Его больше нет. И она теперь в безопасности.
Однако, стоило ей так подумать, он повернул голову - медленно, как сломанная марионетка на веревочках, и боль, которую испытывала девочка, мгновенно исчезла, смытая мощной волной ужаса. Их глаза встретились, и она, тихонько подвывая от невыносимого страха, заскребла ногами по грязному полу, пытаясь забиться еще глубже в угол. Лишь бы быть подальше от него, лишь бы он до нее не дотянулся. Ну, еще хоть пару сантиметров...
Мертвые губы оскалились в ухмылке.
"Тебе никогда не избавиться от меня, девочка. Я - часть тебя. И всегда буду. Я буду внутри тебя. До конца твоей жизни. И сейчас папочка снова накажет тебя".
Тяжело оттолкнувшись от пола, он приподнялся и встал на четвереньки. Тяжелые черные капли срывались с его лица, шумно падая на пол, кровь медленными толчками вытекала из ран на его руках. Наконец он с усилием поднялся на ноги и, шатаясь, скользя в лужах крови, двинулся по направлению к ней...
Закричав от ужаса, Ева проснулась и тут же крепко зажала ладонью рот. Она пыталась не выпустить наружу бессмысленные крики дикого страха, которые теснились в горле и царапали его, словно осколки битого стекла. Сердце, обезумев, стремилось выскочить из грудной клетки, из горла с каждым выдохом вырывался хрип. Ева изо всех сил старалась побороть страх, но он все никак не отпускал ее, холодной струей растекаясь вдоль позвоночника. "Я уже не беспомощный ребенок, я - взрослая женщина, более того - полицейский, который умеет защищать не только других, но и себя. И я нахожусь не в жуткой одинокой комнатке обшарпанного отеля, а у себя дома. Точнее, у Рорка. У Рорка..."
Подумав о нем, мысленно повторив его имя несколько раз, Ева почувствовала, что начинает успокаиваться.
Эту ночь она решила провести на кушетке в своем кабинете, поскольку Рорк находился в отлучке, а без него она просто не могла спать в спальне. Когда он лежал рядом, ей редко снились кошмары, зато в его отсутствие они преследовали Еву чуть ли не каждую ночь. Она ненавидела это состояние слабости и страха почти так же сильно, как любила этого человека...
Ева перевернулась на другой бок и одной рукой подгребла к себе толстого серого кота, который, сибаритски свернувшись возле хозяйки, рассматривал ее прищуренными разноцветными глазами. Галахад (Галахад персонаж из средневековой легенды Мэллори о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. (Здесь и далее прим.перев.).) давно привык к кошмарам, мучившим хозяйку по ночам, но, в отличие от нее, не просыпался в холодном поту в четыре часа утра.
- Извини, дружок, - пробормотала Ева, зарывшись лицом в его мягкую шерсть. - Все это так глупо! Он мертв, и ему уже никогда не воскреснуть. Она глубоко вздохнула, глядя в темноту. - Мертвецы не возвращаются. Уж кому это знать, как не мне...
Она жила рядом со смертью изо дня в день, работала с ней, можно сказать, ходила в ней по колено. Люди по-прежнему продолжали убивать себе подобных, и ее работа заключалась как раз в том, чтобы карать убийц и мстить за убитых.
Не желая повстречаться с еще одним ночным кошмаром, Ева решила больше не спать. Она включила свет, поднялась со своего ложа и накинула халат. Ноги у нее уже не дрожали, да и пульс почти пришел в норму. А головная боль - неизменный спутник ее ночных кошмаров - вскоре должна утихнуть. Так бывало всегда.
Неверной еще походкой Ева направилась на кухню. В предвкушении раннего завтрака Галахад гибкой лентой струился между ног хозяйки, мешая ей идти.
- Нет уж, голубчик, - обратилась к коту Ева, - не зарывайся, пожалуйста. Я - первая!
Она включила кофеварку, насыпала в миску кошачьего корма и поставила на пол. Кот накинулся на еду с такой жадностью, будто был приговорен к смерти, и этой миске было суждено стать последней трапезой в его жизни. А Ева, избавившись от настырного компаньона, получила возможность спокойно постоять возле окна и полюбоваться чудесным видом, который открывался оттуда.
Внизу раскинулся огромный парк, абсолютно безлюдный в этот час, и на мгновение ей почудилось, будто она одна в этом огромном городе. Что ж, человек с таким состоянием, как у Рорка, мог позволить себе купить уединение и тишину - то, что, казалось бы, невозможно приобрести ни за какие деньги. Однако Ева прекрасно знала, что за изумительно красивыми лужайками и высокой каменной стеной, которая отгораживает их от остального города, бурлит жизнь, а по пятам за ней ходит жадная, ненасытная смерть.
"Именно там, за этой стеной, и находится мой мир", - думала Ева, потягивая крепчайший кофе и осторожно потирая плечо, рана в котором до сих пор не зажила. Жестокие, изощренные мошенничества, грязные сделки и кричащее во весь голос отчаяние - все это было знакомо ей гораздо лучше, нежели красочный мир могущества и звона монет, который окружал ее мужа.
В такие моменты, как сейчас, когда она была одна и в дурном расположении духа, Ева нередко удивлялась: каким невероятным образом случилось так, что жизнь свела их вместе? Ее - неподкупного и бескомпромиссного копа, который всегда строго следовал букве закона, и его - ловкого ирландца, который всю жизнь был занят тем, как бы обойти этот самый закон.
Убийство - вот что свело их вместе, две одиноких души, которые до этого пытались выжить каждая по-своему, и, наконец, встретились вопреки всякой логике и здравому смыслу.
- Господи, как же я по нему скучаю! Это просто глупо! - пробормотала она, злясь на саму себя, и отвернулась от окна, намереваясь принять душ и одеться.
На панели телефона настойчиво мигал огонек, оповещая, что кто-то пытается дозвониться. Ни на секунду не усомнившись в том, кто бы это мог быть, Ева подошла и взяла трубку.
У нее перед глазами возникло лицо Рорка - удивительно красивое, в обрамлении длинных и густых черных волос, с чуть вздернутой вверх бровью. Идеально очерченный рот, чуть выступающие скулы, умный взгляд пронзительно-голубых глаз. Они были вместе уже почти целый год, и все равно каждый раз, когда Ева видела это лицо, кровь в ее жилах ускоряла свой бег.
- Ева, дорогая, почему ты не спишь? - Его голос напоминал ей взбитые сливки поверх крепкого ирландского виски.
- Потому что проснулась.
Она знала, что ей все равно не удастся ввести его в заблуждение ничего не значащими отговорками. Они не могли утаить друг от друга практически ничего. Вот и сейчас Рорк наверняка сразу же обо всем догадался и тоже представил себе черные круги вокруг ее глаз и бледность кожи - явные признаки очередного ночного кошмара.
Ева чуть виновато пожала плечами и провела рукой по растрепанным коротким волосам.
- Я решила пораньше отправиться в управление, - проговорила она. - У меня накопилась куча бумажной работы, и я хочу поскорее с ней разделаться.
Ее голос продемонстрировал Рорку гораздо больше, чем он мог бы увидеть воочию. Он сразу представил себе ее запавшие глаза, в которых притаилась боль, и это заставило его переменить свои планы.
- Сегодня вечером я уже буду дома, - произнес он.
- Правда? А я думала, тебе понадобится еще пара дней, чтобы закончить дела.
- Я вернусь сегодня вечером, - повторил Рорк, и Ева догадалась, что он улыбается. - Мне недостает вас, лейтенант.
- Да? - Вопрос прозвучал глупо, но Ева почувствовала, как по ее телу пробежала теплая волна, и улыбнулась в ответ. - Обещаю устроить тебе настоящий праздник, когда ты приедешь.
- Ловлю на слове.
- Ты именно поэтому позвонил, - чтобы сообщить, что вернешься раньше срока?
На самом деле первоначально Рорк намеревался оставить ей сообщение о том, что задерживается еще на один-два дня, и хотел уговорить Еву присоединиться к нему на курорте "Олимпус". Но сейчас ему стало ясно, что она ни за что не согласится, а оставлять ее одну в таком состоянии он не хотел.
- Должен же я сообщить жене о своих ближайших планах. А тебе бы лучше снова лечь.
- Да, может быть, - кивнула Ева, хотя они оба знали, что в постель она уже не вернется. - Значит, вечером увидимся. Кстати, Рорк...
- Да?