Мальчик взрослел не по дням, а по часам. Семи лет от роду он не испугался львиной шкуры Герата и бросился на неё с топором, тогда как его сверстники в испуге бросились прочь. В шестнадцать лет Тесей посетил Дельфы и пожертвовал прядь своих волос Аполлону. Затем забрал из-под скалы меч и сандалии Эгея, символы царской власти и отправился в Афины не по морю (что считалось более безопасным), а посуху, желая повторить подвиги своего двоюродного брата Геракла.
По дороге он забил насмерть разбойника Перифета его же собственной железной палицей. Далее одолел Синиса, побочного сына Посейдона и, привязав его к двум деревьям, разорвал пополам (точно так же, как Синис дотоле поступал с другими). Дочь Синиса Перигуна с первого взгляда влюбилась в Тесея и в положенный срок родила ему сына Меланиппа. После этого Тесей отдал её в жены Эхамиаду Дионею.
Затем в Кроммоне он убил страшного вепря, порождение Тифона и Ехидны. Уничтожил разбойника Скирона, бросив его со скалы в море. Одолел, ударив головой оземь, Керкиона из Аркадии, сына то ли Гефеста, то ли Посейдона. Причем, говорят, не особо мешкая, обесчестил его дочь Алону. В Аттике убил отца Синиса - Полипемона, прозванного Прокрустом.
На берегу реки Нефея сыновья Фитала совершили над ним обряд очищения от крови. Когда он вошел в Афины и проходил мимо храма Аполлона Дельфийского, каменщики на крыше приняли его за девушку и задали неприличный вопрос. Вместо ответа Тесей выпряг быков из повозки и одного быка перебросил через крышу храма. Больше вопросов не поступало.
Медея, узнав Тесея при встрече, испугалась и убедила Эгея отравить якобы чужака-лазутчика аконитом, не говоря о том, чей он сын. Но Эгей узнал свой меч, выбил из рук сына чашу с ядом и устроил в городе всеобщий праздник.
Медея в страхе бежала из Афин, окутав себя волшебным облаком. Брат Эгея Паллант и 50 его сыновей восстали против чужака-пришельца и заявили свои притязания на царский трон. Тесей перебил половину сыновей Палланта, засевших в засаде, после чего Паллант взмолился о пощаде и мире.
Затем Тесей убил свирепого белого быка Посейдона, того самого критского быка, якобы отца Минотавра. Тем не менее, настал час уплаты живой дани. В суде были брошены все жребии (кроме Тесея, которого решил уберечь Эгей), выделены две седмицы юношей и девушек, но Тесей самолично отправился на Крит, пятнадцатым, помимо жребия. Кроме того, он заменил пару девушек двумя женственными юношами, которые, несмотря на внешний вид, были храбры и здравомыслящи.
По совету Дельфийского оракула он принес жертву на берегу Афродите, прося её покровительства. Достигнув Крита, он немедленно схватился с Миносом, который тотчас возжелал силой овладеть Перибеей, будущей матерью Аякса. Минос, сын Зевса, решил испытать Тесея, дескать, сын ли он Посейдона. Он бросил в море свое кольцо с печатью и приказал достать кольцо. Тесей нырнул в море, где побывал в подводном царстве, во дворце нереид (чем не Садко?), получил от нереиды Фетиды золотую корону и необходимое кольцо.
Почти сразу же после этого ложе с героем разделили и Перибея, и Феребея, и даже дочь Миноса Ариадна влюбилась в него с первого взгляда. Она пообещала помочь Тесею, если тот в случае победы над Минотавром на ней женится. Ариадна отдала ему волшебный клубок ниток, врученный ей когда-то Дедалом для путешествия в лабиринт, и наказала, что обратную дорогу он найдет, сматывая нить снова в клубок.
Так и случилось. Тесей прожил потом после расправы над Минотавром долгую жизнь. Ариадна, однако, стала супругой Диониса. А Тесей утешился вначале с Эгной, дочерью Паногия, стал афинским царем после трагической гибели Эгея (став тому причиной - не успел поменять черные паруса на белые), ввел в обиход монеты с изображением быка, принял участие в успешном походе Геракла против амазонок и даже женился на царице-воительнице Антиопе, от которой у него был сын Ипполит. Затем женился при живой-то жене на Федре и ревнивая Антиопа пала в жестокой схватке на свадебном пиру.
Меж тем Ипполит воздвиг новый храм деве-охотнице Артемиде. Аудита решила наказать его и наслала страсть к пасынку его мачехе Федре, которая, не получив от пасынка взаимности, повесилась на дверной раме, оставив мужу лживую записку. Тесей, прочитав записку с огульным обвинением Ипполита в домогательствах мачехи, проклял сына и изгнал его из Афин. Более того, он стал молить Посейдона о смерти Ипполита. Тогда-то белый бык Посейдона, очередной белый бык настиг колесницу Ипполита и сбросил её с обрыва. Запутавшийся в вожжах Ипполит ударился сперва о ствол дерева, а потом о груду камней.
В самое последнее мгновение Артемида - чудом - открыла Тесею всю правду, перенесла его на встречу с умирающим сыном, а потом упросила Асклепия оживить его труп и с её согласия Ипполит до сих пор живет в её священной роще близ озера под именем Вирбия с женой, нимфой Эгерией.
Тесей дружил с лапинами, бился вместе с ними с кентаврами, спускался в Аид вместе с Пирифоем за Персефоной, камнем сидел там вместе со спутником долгое время, наказанный за святотатство, покуда Геракл, пришедший за псом Цербером, не освободил его с разрешения Персефоны.
Ослабевший после многодневных мучений Тесей не смог поддерживать далее порядок в Афинах, покинул город и случайно (в результате бури) попал с кораблем на Скирос, где царь Ликомед заманил его на вершину скалы и столкнул вниз.
Говорят, что во время Марафонской битвы дух Тесея восстал из земли, чтобы воодушевить афинян, и во всеоружии напал на персов. После окончания греко-персидских войн скелет Тесея был перевезен в Афины и помещен в его святилище, где ему приносились жертвы в восьмой день каждого месяца. Ведь он был воистину сыном Посейдона, а праздники Посейдона всегда отмечались восьмого числа каждого месяца, ибо восемь - куб первого из четных чисел символизирует несокрушимую мощь владыки вод.
XIV
Бур черт, сер черт, все одно бес. Не сразу я заметил, что всё больше времени провожу в ванной, Выросший в окраинном поселке провинциального города, взращенный не во дворце, а в бараке, я не то, что элементарного душа, а и просто раковины с вечно подтекающим краном не видел до призыва в армию. Мылся обычно раз в неделю в бане, так и время мерил неделями - от бани до бани. А тут - на старости лет - повезло, выделили квартиру от завода, не подземелье как никак, санузел и ванна раздельные, чистоту наводи - не хочу.
Ну, сначала я это под душем крючился, мочалкой терся, скребся ногтями, а потом стал уставать встоячка. Воды напущу и фыркаю, ровно тюлень, с боку на бок поворачиваюсь, под мышками тру, принюхиваюсь - уже, увы, не запах молодого самца, какой-то кислятиной несет.
Стал я в ванную уже не раз в неделю захаживать, а через три дня, потом и заметить не успел, как полюбил плескаться ежедневно. Точно кровь с себя смывал. Уже и мыла различные перепробовал, пока, наконец, на "Сейфгарде" не остановился. (В детстве-то бруском "Хозяйственного" тёр, мылился, пока глазастая пена не покрывала сплошь, до крупных слез)
Стал закупать специальную пену для ванны, жена взбелебенилась: совсем мужик с глузду съехал. А пена во флаконах подороже шампуня будет, особливо ежели иностранная.
Что там еще, причиндалы всевозможные стал прикупать, первым делом морскую соль, затем стал в ванную и пивко прихватывать, водочку стал тащить, коньячок, если случалось, если деньги позволяли (впрочем, коньячок-то все равно самопальный, все равно "сучок", только чаем подкрашенный) и закусь естественно: бутербродики (о, как их Кроликов грызть любит на халяву, заедая чем-нибудь сладким), пирожки всевозможные, крабовые палочки...
Довелось мне как-то аэрозоля вдохнуть (сосед астмой страдал), и в сочетании с пеной и горячей водой, да ещё с алкоголем придачу такой кайф словил, куда там видюшники, порно мягкое или жесткое...
С той поры (руки-то у меня золотые) смастерил себе из старого противогаза намордник, знай только, аэрозольными баллончиками запасись и меняй вовремя. Стал в ванную точно рыба заныривать. Пузом по эмалированному дну елозю, в щербатую эмаль всматриваюсь, а через противогазные иллюминаторы ни хрена не видно. Мне по возрасту уже то ли две, то ли три диоптрии полагались, да я все ленился, никак до оптики не доходил, опять же деньги на баллончики экономил.
Значит, сначала я часа по три в ванной чалился, а потом уже целую смену, часов восемь отфыркивался от пены. Жена сначала сколопендричала, в дверь постоянно стучала, проверяла, жив ли, не свалил ли меня приступ стенокардии, но, слыша мое бодрое мычание, успокоилась и рукой махнула, лишь как-то в сердцах обронила, мол, давно не мужик, совсем отюленился, отчленился и оморжевался, нерпа стоеросовая. Я все это мимо ушей пустил, хотя в подсознание реплика сия дюже врезалась. Камфора тритэ в амфоре Крита слеплена, сбита в плотный комок, чтобы скорбящим, чтобы болящим лекарь в несчастье мигом помог.
Какие давние-давние, старые стишки. Вообще-то я зело обидчив стал, да и как иначе, все друзья-приятели с возрастом во вкус вошли, так и норовят обойти да объегорить. Вот, скажет, есть такой сантехник Саня Саткин: он, как и коллега его Кроликов, проявляет ко мне все внешние признаки расположения, но как до дела доходит - за копейку удавится. Как же, ведь именно он бедный-разнесчастный, а я - богатый. А все мое богатство лишь в том, что я за любую работу хватаюсь и опять же руки у меня там, где положено, приделаны; все же эти Сани-Коли лодыри несусветные и выжиги, они только побольше "бабок" хотят на блюдечке с голубой каемочкой, "капустки" срубить мечтают, козлы вонючие, но чтобы капустки корешу своему отстегнуть - кишка тонка. Кишка кишке кукиш кажет. Дело до того доходит, что сантехникам этим, словно взаправдашним писателям, гранты понадобятся, Букера-Хрюкера им подавай за умение резинку в кране поменять.
Сколько я этому Саткину (о, он ещё и фамилией своей, благозвучностью её гордится, мне целую лекцию прочел, что в древней Мордовии такие князья водились!) добра сделал, во все Жэки и Рэо его рекомендовал, а он не то что бутылки водки, чашки чаю не поставил, мордовская выжига.
Ну, разве я лично виноват, что газосварщиком вкалываю, что завод наш, несмотря на все пожелания бучайсов и дайгаров никак не банкротится и всё ещё на плаву, даже зарплату платит, больше чем на два месяца не задерживая. И вот недавно в телефонном разговоре вдруг проскальзывает, что Санек-то одну дачку, доставшуюся от тети, что называется, на фу-фу, уже загнал и деньги прожил, а другую сейчас от брата жены оттяпывает, чтобы опять же за "зеленые" пристроить и снова в Англию на полгода махнуть - по обмену сантехническим опытом. У нас в России сейчас только импортное оборудование в ходу, а у него, сами понимаете, свои особенности: резинки тоньше и уже, резьба наоборот и в дюймах, а не в миллиметрах, а главное - в резиновых перчатках работать приручают, даже руководство на семи языках для самоучек-побирушек выпустили - "Ремонт в резиновых перчатках". Причем баба одна сварганила, либералка.
Оказывается, сегодня сантехникам с дем. уклоном мы все должны. По крупному. Не "трешку" как ранее до перверсии, а минимум тридцать "баксов" или "шекелей", ибо родоначальник демаркационной фамилии именно за эту чисто символическую сумму продал душу антихристу, расплатившись пустячком-с, "экземою между бровей".
Впрочем, тьфу на своекорыстного Санька-сантехника, трижды тьфу на его плешивых коллег, надо, прежде всего о своем здоровье печься. А оно у меня явно пошатнулось. Стало правое колено ни с того ни с сего побаливать. Водочные компрессы помогают слабо, всего на полчаса. Правое плечо тоже ноет, и рука плохо подымается, не говоря о прочих членах. И волосы на правой половине головы хуже растут. Видимо, она у меня северная, всегда на север смотрит. Вот до чего доводят левые убеждения, но в СПС я все равно ни ногой. Ни за какие коврижки.
А намедни во время бритья я заметил над кадыком белесовато-синеватые полоски, точно щели в рефрижераторе или оконные жалюзи. Не прошло и недели, как они изъязвились, кожа прохудилась, голос исчез, и я с ужасом понял, что у меня образовались самые настоящие жабры. Это у человеко-быка. Смех, да и только.
Одно хорошо, сейчас не надо противогаз натягивать: вода через щели свободно вливается и выливается, и я в ванной могу нежиться уже часами, не выныривая, нежить пещерная. Лежу себе на спине, смотрю сквозь толщу воды на потолок, на лампочку в глухом матовом абажуре и песенка мурлычу, вроде следующей: "Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо, пусть всегда будет ванна, пусть всегда буду я".
А из газеты меня уволили, благодаря наветам Кроликова. А консерваторская девица потерялась в сутеми дней.
XV
Иногда мне чудится, что всё вокруг только сон, что он скоро закончится, и я благополучно выйду из лабиринта. Для этого мне нужно станцевать ритуальный танец "журавль". Танец без музыки, ибо музыка во сне застывает как водяной фонтан зимой, становясь льдом.
Первый лабиринт - конечно же, чрево матери. Только созревший плод может найти выход. Пещера же - чрево земли или вход в него. Я - жалкий зародыш. Быко-человек. Человеко-бык. Митра должен был придти в мир раньше Христа и пришел, но все-таки проиграл свою схватку. Минотавр был принесен в жертву богу-неудачнику и не воскрес. Скотский Христос. Анемон, окропленный кровью зверя.
Я умею только мычать, я не владею человеческой речью. Зато я был обучен чтению и умел писать, но звериные когти не позволяют мне держать стило пальцами. Не позволяют рисовать буквы по египетской бумаге. Наверное, мне следовало бы выцарапывать знаки когтем на воске, но нет у меня под рукой и восковых табличек.
Сыну Эгея предстояла схватка с тремя быками поочередно. Бык земной, бык людской и бык морской. Обманом он проник в лабиринт, обманом из него вышел, не побоявшись ни тьмы, ни огня, ни крови.
Ему помогли боги и бычьи плясуны. Так просто ускользнуть от острых рогов, если знаешь па бычьего танца; надо не выдавать своего страха перед летящими на тебя костяными вилами, острыми рогами и сотворить из смертельного поединка грациозный, исполненный изящества танец. Не сражаться, а играть с быком, танцевать с ним, словно ты его обожаешь, любишь его больше своей жизни...
Минос напрасно носил бычью маску с хрустальными линзами, говорят, он скрывал под ней знаки проказы на лице. В красной длинной ризе он как струя жертвенной крови быстро перетекал по ходам-коридорам своего царского дворца.
Я - его пасынок, перенял лишь внешние царские ухватки, я должен перенять и величавость царской смерти. Боги давно предназначили меня в жертву. Два исхода: свет и тьма, нас сводящие с ума. Два исхода: напороться на бронзовый меч героя-пришельца или же принять сому, выпить крепкий маковый настой, что уносит жизнь во сне, легко и бесшумно, безболезненно.
Посейдон может принять и людской, и конский, и бычий облик. Но я, увы, не Посейдон, я карикатура на водяного царя, пародия на его бычье воплощение. Человеко-бык. Ни рыба, ни мясо.
Мрак. Стук. Шорох. Мрак.
Когда меня заточали в лабиринт, я был пьян. Меня опоили. Я находился в другом измерении. Пьяные сны такие забавные. Мне снилось, что я приехал в Питер и обнаружил, что нет свободных мест ни в одной гостинице, нет другого места для ночлега, нежели Эрмитаж. Правда, я почему-то учитывал такую возможность, и сторожа императорского музея приняли меня благосклонно, ибо я пришел по рекомендации поэта Павла Антокольского, принеся от него записочку, волшебный пропуск в бессмертие, некий пароль. Как же я ошибался, впрочем. Я пытался вспомнить это слово, но во сне воспроизводилось одно мычание. От короля до моли, хоть зрячи, всё - слепы, мы все играем роли по милости судьбы. Приманка ли, обманка трепещет на ветру, и сладко жжется ранка живая поутру. А вечером поглубже уйдя в чужую тень, подумай-ка получше, чем встретить этот день. Зачем я сочинил эти стихи пять лет тому назад? Неужели предчувствовал ролевой зигзаг?
"Мама! Ма-мо-чка!" - пытаюсь я промычать. Но давно отменен матриархат. Надо жить в мире главенствующих мужчин, когда пещера или герой должны быть залиты ритуальной кровью. Звериное число 666 в испуге от миллениума переворачивается с ног на голову, становясь тремя "девятками". Только Пифагор знал тайну данного превращения.
Минос лично довел пятнадцать молодых афинян до входа в лабиринт. Подождал, пока гул их шагов отзвучал в глубине ходов-переходов и ушел, потирая руки. Их даже не придется мыть. Настолько чистые, как и его законотворческая совесть. Шел, посвистывал. Дескать, снова повезло Минотавру. Оторвется, родимый, на славу! Словит кайф.
В действительности же Тесей в своей золотой короне храбро шел впереди. Отсветы золотого литья освещали даже дальние закоулки. И весьма быстро гурьба молодежи оказалась в центре каменной ловушки.
Чудовище дремало на своем волосяном матрасе. Но, почувствовав незнакомый запах молодой свежести и движение воздуха, исходящее от непрошеных гостей, вскочил Минотавр на ноги и потрусил не торопко навстречу пятнадцати голубчикам, плотоядно облизывая массивные надтреснутые губы, привычно выбирая себе первую жертву.
Тесей безжалостно ударил ногой человеко-быка в отвислый живот. Перед Минотавром внезапно как бы зажегся красный свет, он взревел и, выставив рога - копья наперевес, бросился на обидчика.
Тесей ловко исполнил несколько па ритуального танца, уходя от встречного удара, ухватил вражину за рога и легко вскочил ему на загривок. Минотавр растерялся от подобной наглости, заметался, пытаясь сбросить напрошенного седока и растоптать да разорвать его на мелкие кусочки. Но Тесей мертвой хваткой схватил человеко-быка за горло и не выпустил из рук, пока не задушил, не обращая внимания на собственную кровь, фонтанчиками брызнувшую из многочисленных порезов, нанесенных острыми когтями чудовища.