— А теперь, — эффектно произнесла Элизабет, — сюрприз — специально для тебя!
И Мэгги оказалась лицом к лицу с двумя лучшими друзьями Джереми.
— Джеффри и Камилла специально прибыли сюда с юга Франции, чтобы повидаться с тобой! — Элизабет вся так и светилась.
Джеффри был немного старше Джереми. Даже внешне друзья были похожи — оба высокие, с разделенными аккуратным пробором серебристыми волосами и надменным выражением лица, как у всех представителей привилегированного сословия.
Камилла была идеальной женой дипломата, олицетворением надежности: она превосходно играла в бридж и гольф, была неутомимым организатором мастер-классов по икебане и кулинарных курсов для жен дипломатов. Ее малосольный лосось, маринованный в листьях чая «Лапсан сучон», пользовался неизменным успехом на всех праздничных мероприятиях и приемах в посольстве.
Завершив блестящую карьеру, Джеффри вышел на пенсию и поселился с женой на юге Франции. Мэгги и Джереми иногда приезжали к ним в гости на выходные. Пока мужчины пили виски в библиотеке и предавались воспоминаниям, Камилла уводила Мэгги в сад обрезать розы. В глубине души Мэгги не очень любила такой отдых, она задыхалась в атмосфере размеренной провинциальности. Нов то же время ей было приятно видеть Джереми спокойным и расслабленным, когда вся компания сидела у камина в уютном коттедже — маленьком анклаве графства Кент в самом сердце Прованса.
— Мэгги, дорогая, как ты?
— Как ужасно…
— Как неожиданно…
— Ты получила наше письмо?
— О да, большое спасибо, — виновато солгала Мэгги, вспомнив об огромной куче корреспонденции, которую ей вручила Ширли еще в Вене. Письма и телеграммы так и остались в багажнике автомобиля. — Я еще не успела ответить всем…
— Ну конечно… Что ж, как я уже говорила в письме, это невосполнимая утрата — не только для нас, но и для всего дипломатического корпуса.
— Да, безусловно, — с жаром согласилась Мэгги. — И вы были такой замечательной парой.
Китайский черный чай, копченный сосновым дымом.
— Просто подарком для нашей службы.
— Спасибо. Вы оба очень добры.
— Ты прекрасно выглядишь!
— Наверное, дело в прическе. — Мэгги нервно запустила пальцы в непривычно короткие волосы.
— Надо сказать, тебе очень идет. — Джеффри смотрел на нее пристально — пожалуй, даже чересчур пристально.
— Какие у тебя теперь планы? — поинтересовалась Камилла. — Собираешься вернуться в Англию?
— Да, вероятно, со временем. А сейчас хочу проехаться по городам, где мы с мужем бывали вместе.
— Сентиментальное путешествие?
— Скорее попытка избавиться от призрака Джереми.
Камилла рассмеялась, коротко и визгливо:
— О, Мэгги, я так рада, что ты уже способна шутить!
— Я серьезна как никогда, — возразила Мэгги.
Почувствовав, как кто-то слегка сжал ее локоть, она обернулась.
— Идемте ужинать, — пригласила Элизабет Фэрчайлд.
Мэгги осушила стакан и со звоном поставила его на поднос.
За ужином ее посадили рядом с высоким молчаливым мужчиной, который когда-то часто общался с Джереми.
— Мне очень жаль, что ваш муж скончался, — торжественно произнес он. — Он приносил большую пользу, когда был среди нас. — Затем отвернулся и завел разговор с сидевшей справа болтливой француженкой.
Мэгги залпом выпила бокал белого вина. Ей были знакомы подобные бокалы. Все тот же хрусталь. Такая же камчатная скатерть, такие же тарелки с изображением льва и единорога. Она вдруг вспомнила, что сегодня почти не ела, поэтому выпитое спиртное сразу ударило в голову. Как правило, она вообще не пила джин — только вино и херес.
— Интересно знать, что ты думаешь об этом вине, Легэ, — сказал сидевший во главе стола Роджер Фэрчайлд. — Его изготовил друг Элизабет.
— Я бы не назвала его близким другом, — с усмешкой поправила его супруга. — Просто мы с его женой учились в одной школе.
Официант показал мужчине, сидевшему рядом с Мэгги, бутылку вина, отвернув салфетку, чтобы тот мог рассмотреть этикетку. Она заметила надпись «Шато Бос-кьер», выполненную золотом под гербом, увенчанным короной. Официант налил немного и Мэгги.
— Interessant, — сказал ее сосед. — Un bouquet exceptionnel…[48]
Мэгги жадно выпила консоме[49] и обнаружила, что даже туда добавлен херес. Повернулась к соседу с другой стороны, представленному как директор Парижской оперы. Он хранил ледяное молчание, лишь внушительный кадык двигался вверх-вниз при каждом глотке.
— Сейчас как раз начинается оперный сезон, не правда ли? — спросила Мэгги, вновь вживаясь в роль благовоспитанной гостьи на французском приеме.
Мужчина повернулся и посмотрел на нее скучающим взглядом:
— Да, послезавтра премьера.
— Я была в опере лишь однажды, когда мой муж еще здесь работал, — сказала она. — То было специальное представление для принца Чарлза.
— Кажется, «Cosi fan tutte ossia La scuola degii amatiti»?[50] Да, помню — это было еще до моего назначения.
— А какую оперу вы будете показывать в этот раз? — вежливо поинтересовалась Мэгги.
Собеседник поднял повыше к свету бокал с вином.
— Этот сезон мы открываем оперой «Отелло».
Официант добавил в бокал Мэгги рубиновой жидкости. Сделав большой глоток, она призналась:
— Мне всегда было жаль Отелло.
— Ах, мадам, — ответил директор, и его кадык спрятался под воротничком, — это все банальная ревность.
— А разве вы не находите, что ревность — одно из самых естественных человеческих чувств? — спросила Мэгги, отпив еще вина.