- Я вижу, вам вернули саквояж...Надеюсь, и паспорт вернули, и шкатулку... - Старик снова кивнул и сглотнул слюну. - Вы хотите сказать, что шкатулку вам вернули пустой... А что там должно было быть?
- Камни, - одними губами произнес Старик.
- Камни? - Артур достал из кармана блестящую зажигалку и принялся вертеть ее в цепких холеных пальцах. Вдруг он заметил, что Старик неотрывно следит за зажигалкой, и начал вращать ее размеренно, говоря при этом в такт вращению.
- Бриллианты? - уточнил он, и Старик кивнул, по-прежнему не отрывая глаз от зажигалки. - Сколько там было камней?
- Двенадцать...-так же монотонно отвечал Старик..
- Двенадцать! - вскричал Артур, и Старик очнулся. Артур тут же взял себя в руки. - Нет, там был один камень, вот этот. - Артур достал из сейфа бриллиант и положил его на подставку.
- Камней было двенадцать, - Старик вздрогнул от быстрого, хищного взгляда Артура. - Их Леший... взял... Но мы... мы искали. Там ничего нет. Там только фигурки... - Артур вскинул бровь. - Из хлеба... он лепил зверей...
- Вам хотелось бы, чтобы я вернул камень... или вам нужны деньги?
- Деньги, - быстро ответил Старик.
- Вы что-нибудь хотите приобрести, или...
- Корабль. Нам... надо уплыть, потому что... Надо уплыть.
- Уплыть...- ничуть не удивился Артур. -Я дам вам денег, но при условии... Ведь вы будете искать пропавшие камни? - (Старик кивнул). - При условии. если вы найдете их... а вы, я думаю, найдете... Вы принесете их сюда. Мне. Только мне. Вы согласны?
Старик кивнул и Артур, достав из сейфа несколько зеленых банкнот, вручил их Старику. Старик, пятясь, вышел из комнаты. Артур вежливо поклонился ему вслед. Тут же из-за портьеры показалось лицо Темного.
- Проследить. Но только без глупостей...
Темный кивнул и скрылся за портьерой. Артур включил подсветку, и бриллиант заиграл, засветился голубым огнем.
21.
На углу людного проспекта готовилось представление. Иван, изредка выбивая ложками дробь о колено, зазывно кричал:
- А вот Карузо, поет от пуза!
Подходи честной народ, вам частушки пропоет!
Не боисъ стоптать ботинки, в тех частушках сплошь картинки!
Посмеетесь от души, хоть в блокнотик запиши!
Приготовьте все по тыще, музыкантам нужна пища!
Когда реклама закончилась, Иван вытолкнул в образовавшийся полукруг Чекушку. Чекушка затравленно огляделся, набрал в грудь воздуха и запел вдруг удивительно высоким чистым голосом:
- Мимо тещиного дома я без шуток не хожу,
То в окошко х... засуну, то забор разворошу!
В толпе хихикнули, Чекушка втянул голову в плечи, но ободренный тычком Ивана, продолжил:
- Полюбила тракториста, а потом ему дала
Три недели сиськи мыла и соляркою ссала!
Пел он совсем не забористо, а, скорей, протяжно и жалобно, как поют романс или оперную арию. Иван же вертелся на пупе, тюкая ложками, залихватски свистел, подхватывая окончания фраз.
Толпа рыдала. Смешливые туристочки прыскали в ладонь, высокий рыжий парень гоготал, как гусак, вытянув жилистую шею, пожилой дядька в шляпе пирожком ржал, держась руками за живот. Чекушка смотрел поверх зрителей, и в глазах его стыли тоска и стыд. Иван снова толкнул его локтем. Чекушка вздрогнул и встретился взглядом со Стариком. Старик стоял в толпе, прижимая к груди саквояж. Он понял, наконец, где он видел эти глаза. Удивительно ясные, глубокие, печальные и светлые одновременно. Он узнал их, и сердце его застучало сильно и часто, как в детстве, когда ему было радостно быть и чувствовать мир. Старик почувствовал стыд мальчика. Он сделал шаг и встал рядом, обняв Чекушку за плечи, он запел вместе с ним, старательно открывая рот и не попадая в тональность. Толпа взревела.
Тощая бабенка с зеленым фингалом под глазом пустилась в пляс, притопывая стоптанной туфлей, и завизжала пронзительно:
- И-и-их! И оделася не так, и обулася не так. Завалилася в канаву и не вылезти никак!
Иван взял жестяную банку и обошел публику. Он настойчиво тыкал банкой чуть ли не в нос зрителям, но деньги бросали неохотно. Толпа вскоре поредела, а затем рассосалась окончательно.
- Двадцать семь штук, подбил выручку Иван.
- Это мало? - наивно спросил Старик.
- Это не мало, это вообще - фуфло! - Иван в сердцах шмякнул банкой об асфальт. - Опять Горелый гундеть будет...
Старик поднял банку и заглянул в нее, словно надеясь обнаружить там деньги.
- Ладно, пошли, - махнул рукой Иван, и бродячая труппа двинулась в сторону магазина продуктов. Чекушка догнал Старика и быстро пожал ему ладонь.
- Спасибо, - шепнул он.
Старик в ответ пожал ему маленькую ладонь.
22.
Седой стоял за деревом в небольшом сквере Любкиного дома. По скверу носились собаки, а "собачники", собравшись в кружок, обсуждали свои собачьи проблемы. Кудрявая болонка подбежала к нему и злобно затявкала.
... Болонка, захлебываясь, тявкала на Седого. В большой гостиной вповалку валялись подростки. Никто из них даже не пошевелился. На полу, на столе, -повсюду стояли бутылки из-под вина, в тарелках кисли окурки. Одну из стен, с потолка до пола исписал своими инициалами "писатель", каковой и прикорнул тут же, на собачьем коврике. .Любки нигде не было.
Холодея, Седой поднялся наверх, где были спальни. Из приоткрытой двери до него донесся неразборчивый девичий голос, что-то ласково и настойчиво повторяющий. Он сильно толкнул дверь и ворвался в спальню - работал телевизор, и на экране пухлая сериальная блондинка скармливала угрюмому красавцу бутерброд. Он деликатно разевал рот и работал мощными челюстями, изображая страсть. Поперек кровати, открыв рот, сопел приятель Седого, обняв ботинок с оборванными шнурками. В изголовье лежала Люб- ка, натянув на голову свитер, и упиралась левой ногой в щеку сопящего приятеля.
Вдруг она подняла голову и сдернула с лица свитер. Увидев Седого, она попыталась улыбнуться, но, разглядев выражение его лица, перевела взгляд на приятеля. Старательно наморщила лоб, пытаясь что-то сообразить, и пошевелила пальцами на ноге. Приятель закрыл рот и сладко зачмокал. Седой окаменел. Любка развела пуками и снова попыталась улыбнуться, но у нее не получилось. Седой закусил до крови губу и вышел из спальни.
Внизу он наткнулся на бутылку и, не отрываясь, выпил больше половины, облив лицо розоватой жидкостью. Уходя, он запустил бутылкой в ни в чем не повинный телевизор. Кинескоп лопнул, посыпались искры, вспыхнули тюлевые занавески на окне.
Потом он брел по улице. Еще редкие прохожие почему-то старались его обходить. Он остановился у зеркальной витрины. На него таращилось искаженное бледное лицо с налитыми злобой глазами. Не отрывая от гаденыша взгляд, Седой нашарил булыжник и бросил в витрину - брызнуло стекло. Тотчас подбежавшие блюстители порядка скрутили ему руки. Седой, диковато оглядываясь, вдруг вырвался и побежал, но один из милиционеров успел подставить ему подножку. Седой упал, как-то странно затихнув. Когда же подошедший милиционер ткнул его шнурованным ботинком, Седой вдруг поднялся и всадил блеснувший осколок прямо н обвислый милицейский живот. Милиционер закричал, приседая по-бабьи. Подбежали опомнившиеся сотоварищи и со знанием дела измордовали несопротивляющегося Седого.
... Хозяйка оттащила собачонку, и Седой уже хотел покинуть пост, как на дорожке показалась Любка. Седой снова зашел за дерево.
Любка, сгорбившись и волоча за патлы свой мэрлиновский парик, тащилась вдоль дорожки. Почувствовав чей-то взгляд, она обернулась, но увидела только спину Седого, уходящего прочь. Седой свернул с дорожки и быстро зашагал меж деревьями.