– Учись не обижать меня, Брийян, – изрекла она нравоучительно. – Пусть и только на словах… я могу мучить тебя до бесконечности, ты сам прекрасно знаешь. – Она потёрлась губами о мою щёку. – Не играй с огнём.
– Да будь я проклят. Если не с огнём – то с чем же?
Я медленно восстанавливал дыхание, лёжа на спине. Голова у меня кружилась, мучительно хотелось пить – но сил подняться уже не было.
– Ты жив, малыш? – поинтересовалась Лиза, осторожно коснувшись пальцем моих губ.
– Сомневаюсь.
Она обхватила моё плечо, и я почувствовал запах её кожи – почувствовал в первый раз. Она пахла чем-то, отдалённо напоминавшим сирень.
– Хочешь сигарету? – спросила она.
– Позже. – Я повернул голову и вытер мокрый лоб о подушку. – Ты сумасшедшая, ты это знаешь?
– Конечно. Не отрицай, и ты тоже.
Лиза аккуратно вычистила мундштук и закурила.
– Прости за глупости, Брийян. Вырвалось. Ничего не могла с собой поделать. Мне жаль, что ты мне не веришь. Но у тебя своя голова на плечах. Рано или поздно ты поймёшь.
Она повернулась ко мне в профиль и замолчала. После таких пауз обыкновенно говорят что-то очень важное. Я взял пепельницу и потянулся за сигаретами. И мне в голову пришла странная мысль – я панически боюсь осознать, что я что-то чувствую к этой женщине. Такой страх можно было бы сравнить с боязнью неизведанного… точнее, того, о чём я и не подозреваю. Когда в ситуации есть только два выхода – но вдруг находится третий. Полное отсутствие логики. И где я потерял компас?
– Всю жизнь, – заговорила Лиза, – человек от чего-то бежит. От страха. От неудобства. От зла. Но только в самом конце он осознаёт, что бежал от себя.
Бежал по кругу. Мы не понимаем этого. И в этом причина всех наших бед. Иногда мы находим какой-нибудь угол и прячемся там, чтобы отдышаться. Но у круга нет углов.
Круг – это прямая, бесконечная прямая. Она бесконечна потому, что она замкнута.
Разорвать круг – значит, постичь истину.
– А она есть, эта истина?
– Этого не знает никто. Нам остаётся только верить в то, что она существует.
Я недоуменно покачал головой.
– Как можно верить в то, чего нет?
– Осознав, что оно родится вместе с верой.
– То есть… – Я запнулся, удивившись собственному выводу. – Я люблю тебя, но этого не осознаю?
Лиза улыбнулась.
– Нет. Но мне было бы очень приятно услышать, что ты меня любишь.
– Я не могу тебя любить. Мы слишком похожи. И рано или поздно мы друг друга уничтожим. Друг другом же.
Она легла на подушку.
– Да, ты прав, малыш. Но ты этого не понимаешь. Если бы понимал, то никогда не говорил бы этих слов. Ты хранил бы эти слова за семью печатями, глубоко внутри.
Как самую страшную тайну. Единственная болезнь, от которой никто никогда не найдёт лекарств – это женщина.
Я проснулся поздним утром. Спальню заливал солнечный свет, и Лизы в кровати, разумеется, не было.
Я чувствовал себя таким разбитым, будто не спал всю ночь.
Телефон разрывался, ни под каким предлогом не желая замолчать.
– Только не говори, что ты ещё в постели, – сказал Иган. Голос у него был невероятно счастливый.
– Вроде того, – угрюмо ответил я. – Как ты?
– О, великолепно, просто отлично! – с готовностью уверил он меня.
Я поморщился. Слишком много оптимизма с утра на мою ещё не проснувшуюся голову.
– Похоже, я нашёл неплохую квартирку, – продолжил Иган. – Леди не откажется на неё взглянуть?
– Не откажется, – решил я за леди и, бросив: – Приезжай, жду, – отправился в душ.
Лиза стояла у зеркала и вытирала волосы полотенцем. На плечи она накинула мою рубашку, и я, следуя законам гостеприимства, не возмутился.
– Доброе утро, малыш, – сказала она мне. – Как спалось?
– Просто отвратно, – сообщил я, вытягивая шею под прохладными струями душа.
– Ты всегда говоришь во сне?
– Как-то не было возможности прислушиваться. Надеюсь, я говорю исключительно пристойные вещи?
Она рассмеялась.
– Почти. Ты ещё и ворочаешься. Хорошо, что не храпишь.
– Если хочешь халат – он там, в шкафу.
– Халат скрывает больше, чем следует, – сказала Лиза и стала причёсываться. – Тебе помочь? Знаешь, холодный душ с утра – это плохо.
– Я уже привык – без него мне не проснуться.
Она обняла меня поверх полотенца и коснулась моей щеки влажными прядями.
– И всё же. Тебе помочь?