Полицейский посмотрел сначала на меня, потом – на Рэя, и кивнул.
– Хорошо, сэр. Думаю, вы правы. Я бы хотел поговорить с вами обоими, если это вас не затруднит.
– Нет, это нас не затруднит, – ответил Рэй. – А теперь катитесь отсюда. Для полного счастья мне только не хватало полицейских.
Вошедшая медсестра подошла к нам и протянула Рэю руку.
– Вы – Рэймонд, я полагаю? – вежливо спросила она.
– Да. Можно просто Рэй – я ненавижу, когда меня называют "Рэймонд". Я бы хотел видеть свою жену.
– Прошу вас Когда мы подошли к дверям палаты, Рэй немного замедлил шаг и повернулся ко мне.
– Может… ты пойдёшь со мной? – спросил он.
– Я думаю, тебе лучше пойти одному.
– Брайан, пожалуйста.
Мы замолчали. Медсестра молча изучала наши лица и терпеливо ждала, пока мы примем решение.
– Хорошо, – согласился я, наконец. – Я пойду с тобой.
– Просто я… не люблю больницы. Ты знаешь.
– Входи, – сказал я и легко подтолкнул его в спину.
– Спасибо.
Мне казалось, что я говорил с полицейским максимум минут десять – но Надья уже спала. Я видел её без макияжа только один раз – и уже тогда отметил, что он совершенно меняет её лицо. Теперь она выглядела гораздо моложе. Если бы не усталость, которую можно было прочитать на её лице, то я бы ни за что не сказал, что этой женщине почти сорок.
Рэй посмотрел на медицинские приборы неизвестного назначения, потом перевёл взгяд на кардиограф, который мерно попискивал в тишине палаты. А потом присел на бледно-зелёное покрывало и вгляделся в лицо жены.
– Знаешь, – обратился он ко мне (хотя говорил он так, будто беседовал сам с собой), – я каждый раз смотрю на неё и думаю, какая же она красивая. Не знаю, существует ли Бог или же нас создаёт кто-то другой. Но он, должно быть, мастер высшего класса. Создать такую женщину мог только настоящий мастер. В ней всё идеально. Нет ни одного изъяна. Разве такое бывает?
– Вряд ли, – коротко ответил я.
– Я тоже так думаю. И все эти годы этот вопрос не даёт мне покоя. Впрочем… ладно. – Он повернулся к медсестре и попытался продемонстрировать свою фирменную улыбку. Улыбка у него получилась пусть и довольно-таки вымученная, но очень даже фирменная. Медсестра тут же порозовела и расцвела. – Ну, как дела?
– Пока что сложно сказать, сэр, – сказала она. – Её состояние стабилизировалось – но у нас ещё есть некоторые опасения. – Медсестра посмотрела на Надью. – У неё появился лёгкий румянец. И это уже хорошо.
Рэй снова посмотрел на кардиограф. В его взгляде не было страха – он просто изучал линии.
– Когда она проснётся? – спросил он.
– Через несколько часов вы сможете поговорить с ней, сэр. А пока я советую вам отдохнуть. Может, выпить кофе. Или поспать. Но, пожалуйста, воздержитесь от спиртного. Вы знаете, это ни к чему хорошему не приводит.
И медсестра посмотрела на меня так, будто я был отцом Рэя.
Рэй заметил этот взгляд – и, похоже, мы подумали об одном и том же, так как он проговорил:
– Хорошо, папочка. Сегодня я тоже не пью водку.
Когда мы покинули больницу, я сразу почувствовал себя лучше. Тяжёлый туман в голове рассеялся. И пропало гадкое чувство тошноты и пустоты в желудке, которое обычно появлялось у меня при визитах в больницу. Я ненавидел больничные запахи.
Мы решили выпить кофе. Спать, разумеется, никто из нас не собирался. Я – потому, что ехать домой не имело смысла. Рэй – потому, что вряд ли смог бы уснуть.
Кофе был гадким. Впрочем, мы не ожидали ничего приятного от грязной полутёмной забегаловки в начале третьего ночи.
К кофе мы заказали совершенно несъедобные пончики, так как оба были страшно голодны. К пончикам прилагался не менее несъедобный сироп.
За кофе и пончиками я рассказал Рэю о нашем вечернем разговоре с Надьёй. Я сам не понял, почему мне взбрело в голову это рассказать. И только спустя некоторое время понял, что принял верное решение.
Пару минут Рэй с печальным видом жевал пончик и думал о своём.
– Значит, вы поссорились? – спросил он, наконец. – И… расстались?
– Расстались? – переспросил я автоматически. – Ну… не знаю, что тебе сказать, Рэй. Почему расстались?
– Да ладно. Хватит, Брайан. Я уже не ребёнок, в конце-то концов. Я верю в то, что в мире существуют женщины, которые меня достойны. И в мире существуют женщины, которые достойны тебя. Эта женщина достойна тебя, с этим никто не спорит. А вот меня она недостойна. Это я могу сказать тебе точно.
Я больше не мог вынести несчастного вида Рэя, и поэтому взял оставшуюся половинку его пончика.
– А как насчёт мужчин, которые достойны женщин? У вас есть какая-то теория на этот счёт, сэр?
Рэй задумался, на секунду перестав жевать.
– Насчёт мужчин, достойных женщин?
– Да. Или… спросим по-другому. Что такое достойная женщина? Что такое достойный мужчина? Почему они достойны и в чём их достоинства?
– Как же ты любишь задавать такие вопросы! Я иногда спрашиваю себя – откуда они берутся? – Рэй тронул свой лоб. – Что у тебя тут двигается? А что не двигается?
И зачем ты вообще это спрашиваешь? В чём их достоинства? В мозгах, в деньгах, в отношении к жизни.
– Просто я хочу понять, почему эта женщина достойна меня. А тебя – нет. Почему она не достойна своего мужа и отца её детей, а вот совершенно чужой человек, как ты считаешь, будет ей отличной парой?
– Вот в этом-то и дело, Брайан. Ты – не чужой человек. Совсем. Она так говорит о тебе, ты знаешь… всегда так говорила. Когда разговор заходит о тебе, выражение её лица меняется, даже голос меняется. И она говорит другими словами. Я не знаю, как это объяснить. Она ведёт себя совсем не так, как всегда. Она не рассказывает о тебе как об очередном мужчине. Она говорит глубоко, с уважением, с восхищением…
Я сделал глоток кофе и поморщился, в очередной раз его обругав. Разумеется, про себя.
– Может быть, твоя жена видит во мне что-то, что хочет видеть в тебе – но ты этого не показываешь, и она не видит этого?
Рэя этот вопрос рассмешил.
– Что, например? Миллион долларов на счету? Костюм от Армани? Бриллиантовые запонки? Хорошие сигареты?