Рассказы частенько сопровождались фотографиями, которые иногда пробуждали во мне подобие зависти.
После проверки почты я снова отправлялся спать, теперь уже до утра. И на следующий день отправлялся в аэропорт.
На этот раз нам с рейсом повезло гораздо меньше. Наши с Джо билеты были заказаны на пятичасовой самолёт. Причём часы эти были совсем не послеобеденными, а ночными. И, конечно же, никакого выходного мы не получили.
Я злился при мысли о том, что мне предстоит провести ночь на ногах, спать в самолёте и потом ещё страдать от смены часовых поясов (а я от этого обыкновенно страдал очень сильно). Но мой спутник, видимо, совсем не нервничал. Он мирно сидел рядом со мной, на месте пассажира, и читал книгу.
Дорога была пуста, и я прибавил скорость.
– Взлетаем? – поинтересовался Джо, не отрываясь от книги.
– Да, я бы с удовольствием взлетел прямо сейчас. Мне хочется думать о том, что возня с документами уже закончилась, и я сижу в кресле самолёта. Кроме того, я очень хочу спать.
Ночью мне снилась авиакатастрофа. Такие сны накануне перелётов были традицией, так как самолётов я боялся панически.
– Поменяемся местами? – предложил мой пассажир.
– Если я усну, то ты меня не разбудишь, – рассмеялся я. – Так что не будем шутить с судьбой. Что ты читаешь?
– Харриса, – ответил Джо, мельком глянув на обложку. – После "Дневников фюрера" я неизлечимо болен этим человеком. "Энигма". Не читал? Очень хороший роман.
– Я в последнее время увлёкся японистами. В них что-то есть. Но роман никому не отдавай.
Джо величественно кивнул.
– Как поживает фарси?
– Еле дышит. У меня практически нет времени.
– У тебя? Не верю. Ты можешь найти время для всего – это твой талант. Ну, один из талантов.
– Проблема в том, что я учу его исключительно для себя… у меня практически нет стимулов. Не вижу смысла этим заниматься.
Джо закрыл книгу и спрятал её в небольшую дорожную сумку.
– Что значит – для себя? А переводы? А статьи?
– Вообще, мне надо было учить его в университете. – Я недовольно нахмурился. – Но мне надо было выпендриться, как я это всегда делаю – и я стал учить иврит.
– И он очень скоро тебе пригодится. – Джо глянул в окно. – Мы скоро приедем!
Знаешь, а ведь с тобой должен был лететь Саймон.
Я бросил на него настороженный взгляд.
– Ну. – Джо потеребил ремешок наручных часов. – Я зашёл к полковнику – а они беседовали, и Саймон сказал, что лучше уволится – но с тобой никуда не поедет…
– И слава Богу. Его присутствие может превратить в Ад даже командировку в Иерусалим.
Саймон был специалистом по исламу. Я часто спрашивал себя, как человеку с такой узкой специализацией нашлось место в нашей организации. Но факт оставался фактом – у Саймона было много работы, он всегда присутствовал на важных совещаниях и участвовал в проектах в качестве консультанта. Мои статьи и научные работы неизменно проходили через его руки. Одну из таких работ он назвал "жалким подобием курсовой работы", после чего заявил, что журналист из меня паршивый, а думать о степени магистра, а, тем более, о докторской диссертации, мне не следует. Разве что если я люблю мечтать. Это заявление он сделал на совещании, где присутствовало как минимум человек двести. В том числе, полковник и мой прямой начальник, советник по арабским делам.
С тех пор мы с Саймоном не сказали друг другу ни одного нормального слова.
Саймон меня не любил. А я его любил ещё меньше. Наши с ним мнения друг о друге как о специалистах были очень похожи: выскочки, которые ничего из себя не представляют, но из кожи вон лезут, чтобы доказать всем свою неподражаемость и гениальность.
Полковник любила повторять, что один наш спор по мелочам мог бы поджечь пороховую бочку, с которой арабисты так часто сравнивают Ближний Восток.
– Да, Брайан, – сказал мне Джо, улыбаясь. – Неудивительно, что ты заработал себе такую репутацию. У тебя на лице написано, что ты любишь делать проблемы и себе, и другим.
– Этого у меня не отнимешь.
Возни с документами на этот раз нам удалось избежать. Мы купили два стакана чёрного кофе, который по вкусу отдалённо напоминал песок.
До самолёта оставалось чуть меньше двух часов. Джо углубился в свою книгу. Я тоже начал читать, но меня клонило в сон, и я подумал про маленькие хитрости, которые обычно помогают проснуться. Принять неудобное положение, пройтись, подумать, наконец. Я прогулялся до автомата, купил пачку сигарет. По дороге обратно купил два пирожных и бутылку сока. Джо с радостью принял угощение.
– С ума сойти! Свежие, – прокомментировал он. – Спасибо большое. Крепись, ещё немного. Тебе надо было взять учебник по фарси. Целых два часа для того, чтобы заняться изучением языка!
– С таким же успехом ты мог бы спеть мне колыбельную на этом чудесном языке, – ответил я и посмотрел на свою сумку – мне показалось, что я услышал звонок своего телефона. – Ну, и кто же мне звонит в такой час?
Голос Лизы был очень уж бодрым для ночи.
– Ты ещё не улетел, малыш? – спросила она. – Как здорово! Я хотела тебя услышать.
– Почему ты не спишь?
– Не поверишь – но у меня бессонница. Странно, да?
– А Иган ещё не научился это лечить?
Она замолчала.
– Иган помог мне собрать вещи. Я хотела сказать тебе, что уезжаю на несколько дней.
– Уезжаешь на несколько дней? Куда?
– Я взяла отпуск. Я решила, что мне надо немного отдохнуть. От всего. И от этого города, в частности. Он такой шумный и суматошный.
– Когда ты вернёшься?
Лиза вздохнула и снова замолчала – теперь пауза была длиннее.
– Я не знаю, Брийян. Я ещё не решила. Просто я немного устала – только и всего.
Надеюсь, ты меня поймёшь.
Мне иногда казалось, что я выдумываю её образ, дополняю его далёкими от жизни, воображаемыми подробностями. Только вот имеет ли смысл домысливать то, что я никогда не смогу постичь? Стоит ли приукрашивать существующее чем-то далёким от реальности? Вот и сейчас я думал о том, что слышу что-то, чего слышать не следует.