- Не заставляй меня краснеть, Тиммс, - насмешливо сказал маркиз, - я не стремлюсь выглядеть Адонисом. Брось комплименты. Итак, какие у меня недостатки?
- У вашей светлости их нет, - просто ответил Тиммс.
Маркиз был удивлен:
-Вот как?
- Может быть, милорд, какой-нибудь строгий критик и пожелает, чтобы ваш галстук был завязан более тщательно или чаще использовались щипцы для завивки волос и пудра. Но зато нам нечего скрывать. Ваша светлость поймет, что непрерывная борьба против природы просто погружает в уныние. Когда вашей светлости понадобился камердинер, я предложил свои услуги, будучи уверенным, что, если позволите так выразиться, милорд, вашу легкую небрежность, может быть, и осудит кто-то, но зато все, что дала природа - лицо, руки, плечи, фигура, - то есть в целом вся персона вашей светлости настолько совершенна, что сравнима лишь с произведением искусства.
- Господи, что я слышу!
А мистер Тиммс вкрадчиво произнес:
- Не позволит ли ваша светлость прилепить одну мушку? Всего одну? Маркиз встал:
- Довольствуйтесь моим идеальным сложением, Тиммс. Где же этот Флетчер? - Он вышел и крикнул своего мажордома, который степенно поднимался по лестнице навстречу. - Ну, мой милый, похоже, твои гонцы собираются целый день выполнять задание?
- Милорд, Джон уже пришел. Ворота Сент-Дени они не проезжали. Ворота Сент-Мартина тоже. Жду теперь Роберта и Митчела и тут же уведомлю вашу светлость.
- Итак, они не проезжали через северные ворота города, - задумчиво сказал вслух маркиз. - А это значит, что он не повез ее обратно в Англию. Какого дьявола он задумал?
Через десять минут явился Флетчер и, как всегда бесстрастно, доложил:
- Роберт узнал, милорд, что почти сразу после полудня почтовая карета выехала из Парижа через Королевские ворота. В карете находился англичанин, почти не говоривший по-французски, и леди.
Маркиз стиснул в кулаке рукоятку хлыста для верховой езды. У него вырвался звук, похожий на рычание.
- Дижон! Вот проклятый наглец! Вели седлать гнедого, Флетчер, и пошли ко мне человека отнести записку мисс Марлинг.
Он сел за письменный стол и, обмакнув перо в чернильницу, поспешно вывел всего одну фразу: "Они уехали в Дижон, я покидаю Париж через полчаса". Отдав записку лакею, маркиз взял шляпу и отправился к Фоли, банкиру герцога Эйвона.
Когда через двадцать минут маркиз вернулся, его уже ожидала во дворе легкая карета, и грум невдалеке прогуливал гнедого жеребца. Увидев, что один из лакеев намеревается поместить в карету две шляпные картонки, маркиз грозно осведомился, за каким дьяволом ему это понадобилось.
- Они принадлежат леди, милорд, - объяснил лакей, заметно нервничая.
- Леди? Что еще за леди? - изумился Вайдел.
Ответом ему было появление в широкой парадной двери кузины Джулианы. На мисс Марлинг была чудесная, необыкновенно шедшая ей шляпка с розовыми лентами, завязанными пышным бантом под подбородком, и в руках перьевая муфта. На лице мисс Марлинг застыла непреклонная решимость.
- А, вот и ты, наконец, Вайдел! - сказала она как ни в чем не бывало.
- Ради Бога, Джулиана, что все это значит? Зачем ты явилась сюда? направляясь к ней, воскликнул маркиз. - Тебе не стоит ввязываться в это неприятное дело.
Мисс Марлинг упрямо нахмурилась.
- Я еду с тобой.
- Какого дьявола! Ну уж нет! - взорвался маркиз. - Я не собираюсь связывать себя в дороге юбкой.
- Я еду с тобой, -повторила мисс Марлинг.
- Нет, не едешь! - Вайдел сделал знак груму.
Джулиана схватила его за руку.
- Ты без меня не уедешь, - прошипела она, - для тебя существует только негодница Мэри, которая сбежала с Фредериком. Я все равно поеду, даже если мне придется нанять дилижанс и путешествовать одной. Знай, я это сделаю, Вайдел!
Он хмуро взглянул на нее:
- Действительно, с тебя станется! Но, боюсь, ты не получишь удовольствия от этого путешествия.
- Так ты берешь меня?! - воскликнула она радостно.
Он пожал плечами:
- Беру. Но если бы я был твоим мужем, то немедленно занялся бы твоим воспитанием, моя милая.
Маркиз помог кузине залезть в карету и отрывисто спросил:
- Тетя знает об этом?
- Дело в том, что ее сейчас нет дома. Но я оставила письмо, где все объяснила, насколько это возможно в спешке.
- Очень хорошо. - Вайдел захлопнул за ней дверцу, а лакей тут же поднял подножку.
Форейторы уже сидели на своих местах, грум стоял возле лошадей. Маркиз натянул перчатки и вскочил на гнедого.
- Пале-Ройяль! - бросил он форейторам, осадил жеребца, сдерживая и пропуская вперед карету.
На первой же остановке мисс Марлинг попросила выпустить ее из кареты и появилась перед маркизом донельзя разгневанная. Пока меняли лошадей, она упрекала кузена в том, что рессоры этой дрянной кареты никуда не годятся, жаловалась, что ее растрясло. Возмущалась его отвратительными манерами - она поражена, как джентльмен мог посадить даму в такой жесткий, неудобный экипаж! Если бы она знала раньше, что придется путешествовать с такими неудобствами, то ни за что бы не рискнула отправиться с ним.
- Я тебя предупреждал, - ответил маркиз спокойно, - в следующий раз не будешь вмешиваться в мои дела.
- В твои дела? - возмутилась Джулиана. - Ты вообразил, что я поехала из-за твоих дел? Я еду из-за своих собственных, Вайдел!
- Тогда терпи, - последовал краткий ответ. Мисс Марлинг ничего не оставалось, как вернуться к карете, кипя от негодования. На следующей остановке, пока меняли лошадей, она даже не выглянула из окна. Но через двенадцать миль все-таки снова вышла, плотно завернувшись в плащ, чтобы укрыться от пронзительного вечернего ветра.
Наступили сумерки, окрестности уже тонули в полумраке, с земли поднимался туман. Рядом уютно светились окна маленького постоялого двора. На карете по приказанию маркиза зажгли фонари.
- Вайдел, мы не можем здесь переночевать? - спросила мисс Марлинг упавшим голосом.
Маркиз, который разговаривал в это время с конюхами, сделал вид, что не слышит ее просьбы, и ничего не ответил кузине. Закончив переговоры, он неторопливо подошел к съежившейся от холодного ветра Джулиане. Сам маркиз облачился в теплый дорожный плащ из плотной коричневой ткани.
- Устала? - спросил он.
- Конечно устала, ты, жестокий идиот! - крикнула в сердцах мисс Марлинг.