Карина нервничала. Купленый юноша должен был заехать за ней в половине седьмого. Начиная с шести она, нервная и нарядная, ждала его в гостиной, время от времени выглядывая в окно. Она даже выкурила две сигареты, чего не позволяла себе уже много лет. И выпила маленькую рюмочку бренди, чтобы успокоиться. Зря, наверное, потому что алкоголь еще больше подогрел ее воспаленное ожиданием воображение.
А вдруг он окажется совсем не таким, как на фотографии? Вдруг он обыкновенный, не обремененный интеллектом качок? Тогда над Кариной все только посмеются. А вдруг он вообще ее опозорит? Ляпнет что-нибудь, продемонстрировав полное невежество… И Марьяна Хоменко, молодая, злая и красивая актриса, скажет за ее спиной эпизоднице Людке Варчук (обе они Карину терпеть не могли) что-нибудь вроде: «Наша-то совсем с ума спятила на старости лет…»
Арсений не опоздал. Ровно в половине седьмого в прихожей раздался звонок, и, прежде чем открыть дверь, Карина лихорадочно поправила прическу перед зеркалом. На минуту она пожалела о том, что легкомысленная Зоя все же уговорила ее надеть черное платье из юности. Теперь пути назад нет – не переодеваться же при жиголо.
– Здравствуйте. – Молодой человек слегка поклонился и поцеловал Карине руку. – Это вам.
Он протянул ей небольшой букет – никаких помпезных роз, только нежно-неброские полевые цветы. Почему-то это ее тронуло, но она тут же себя одернула: «Эй, ты платишь ему деньги, и немаленькие, наверное, букет тоже вписан в счет, так что не обольщайся, старая дура!» Она все это себе сказала, но не смогла не отметить, что внутренний монолог прозвучал несколько кокетливо.
– Меня зовут Карина, – улыбнулась она.
Со стороны никто бы не понял, что она нервничает. Карина включила на всю мощь свое отработанное годами обаяние.
– Арсений.
Арсений снял темные очки, глаза его были темными.
«Похож, до чего же похож, – в очередной раз подумала она. – Как хочется протянуть руку и потрогать его волосы. Интересно, они на ощупь мягкие или нет?.. Бред какой, о чем я думаю… Нельзя, нельзя, только не с этим!»
– Простите, а ваше отчество случайно не Артемович?
– Нет, – удивленно ответил он.
– А дедушку вашего не Артемом звали?
– Да нет. А что?
– Просто вы так напоминаете мне одного человека… Ну да ладно, это неважно. Так что, мы едем или, может быть, предложить вам кофе?
– Кофе я не хочу, спасибо. – Он выжидательно смотрел на нее, и до Карины вдруг дошло, что человек, время которого оплачено, наверное, не имеет права проявлять инициативу.
– Хорошо, тогда поедем прямо сейчас. – Она засуетилась, взяла сумочку, еще раз мельком взглянула в зеркало, выронила ключи. Они присели одновременно, поднимая ключи, он задел ее рукой.
– Вы очень красивая, – тихо сказал Арсений. Она не могла не заметить, что он смотрит на нее во все глаза, и нечто большее было в его взгляде, чем обычное любопытство. На короткий момент Карине показалось, что он собирается ее поцеловать. Но потом она опомнилась – если кто и полезет целоваться, то этим кем-то будет она. Мальчику не положено. Она подумала об этом и улыбнулась. Нет, это был бы явный перебор. Столько она не выпьет – чтобы к жиголо приставать. Вот Зоя – та могла бы. Более того, обязательно сделала бы, а потом небрежно оправдывалась: «У меня же психология совка! Если оплачено, значит, надо выжать все до последней капли!.. До последней капли спермы!» В этом месте она бы хохотнула, довольная грубой шуткой. Карина вспомнила о подруге, обожающей похабный юмор, и улыбнулась:
– Спасибо за комплимент.
– Поедем на моей машине или на вашей?
– У вас машина? – бестактно удивилась она.
– Да, «БМВ».
– Тогда, наверное, лучше на вашей… – засомневалась она.
– Не волнуйтесь, я не пью. Доставлю вас обратно.
«Конечно, доставишь, я ж тебе плачу! – подумала она. – А если захочу, и лезгинку спляшешь на столе!»
…Презентация сериала «Шальная» с Кариной в главной роли проходила в банкетном зале гостиницы «Рэдиссон-Славянская». В четыре часа начался показ первых двух серий для прессы. В семь часов – показ для ВИП-персон. На восемь назначена пресс-конференция, и только после нее торжественный банкет.
В зале Карину сразу от него оттеснили. Она ободряюще похлопала его по плечу и шепнула:
– Посидите пока в зале, хорошо? На банкете мы сядем за один столик, а сейчас мне необходимо пообщаться с прессой.
– Нет проблем. – Он тихонько сжал ее локоть и краем глаза заметил блеснувшую фотовспышку: какой-то ушлый репортер, воспользовавшись моментом, сфотографировал кинозвезду с неизвестным обществу другом.
Арсений уселся в один из задних рядов – засветиться он еще успеет. А сейчас, когда в его услугах никто не нуждается, можно спокойно посидеть и рассмотреть собравшихся. То и дело к нему подходили какие-то люди, задавали какие-то бессмысленные вопросы. В основном женщины. Он давно привык к тому, что женщины так на него реагируют. Интересно, что бы все они сказали, если бы узнали, чем он занимается?
Когда все это началось?
Иногда он вспоминал, как это случилось с ним впервые.
Марк Коннорс… Его первый клиент. Его первый мужчина. Как только ни называл его Арсений – «плешивый мудак», «старый пидор», «похотливый дед».
Но, как его ни назвать, суть дела от этого не меняется. Марк его, Арсения, покупает. И так уже почти пять лет.
Все началось на том злополучном показе мод. Тогда Арсений еще считался восходящей звездой. После показа к нему подошел секретарь Коннорса и навешал лапши о киносъемках в Голливуде. Арсений молодой был, дурной, доверчивый. Сейчас бы он, конечно, на такую примитивную уловку не попался. Сразу понял бы – лажа. Это сейчас он стал прожженным и опытным, а тогда – меньше года в Москве и чуть больше двадцати лет в мире.
Арсений согласился поужинать в люксе голливудского продюсера. Тем более что сам Марк ему понравился – от него веяло жизненным благополучием. Он крепко пожал Арсению руку и заговорил на довольно сносном русском языке:
– Рад встрече! Вблизи ты еще лучше.
– Надеюсь, я вам подойду, – робко улыбнулся Арсений.
– Уверен, что у тебя все получится. – Марк легонько сжал его руку. И тут же отпустил. Арсению этот жест отнюдь не показался подозрительным.
Марк Коннорс занимал просторный двухкомнатный люкс в гостинице «Метрополь». Арсений примерно представлял себе, во сколько обходится американцу одна ночь в шикарных интерьерах. Когда-то он участвовал в съемке фэшн-стори в «Метрополе», и один из менеджеров поделился, что номер с видом на Манежную стоит не меньше тысячи долларов в сутки.
– У меня есть и квартира в Москве, – объяснил Коннорс, – но, знаешь, я люблю атмосферу гостиниц. Здесь вокруг тебя так носятся, ты чувствуешь себя дорогим гостем… Что ты будешь есть, Арсений?
– Я вообще не голоден.
– Да брось ты. Чувствуй себя как дома. Ну скажи, какое твое любимое блюдо?
Арсений на минуту задумался.
– Я из Сибири… Пельмени люблю с семгой, как бабушка делает… Почти год нет времени навестить родных.
«Что я несу? – подумал Арсений. – Пельмени, бабушка! Что он обо мне подумает? Сидит здоровенный лоб, на просмотр пришел, и по бабушке ностальгирует! Нашел время!»
– Это плохо, – серьезно сказал Марк. – Родных забывать нельзя. Что, так много работы в Москве?
– Не то чтобы много… Просто я сейчас вроде как в моде. Есть выгодные заказы, от таких не отказываются. Например, я, наверное, буду сниматься в ролике «Кельвин Кляйн». Русской версии.
– Подожди секунду! – Марк схватил телефонную трубку, набрал несколько цифр. – В триста двадцатый пельмени с семгой, черную икру, шампанское и тушеные овощи… Ты полакомись как следует, а я соблюдаю диету.
– Я не толстею, – быстро сказал Арсений, решив, что это вполне может быть тест от кинопродюсера. – И вообще-то я тоже мало ем.
– Какие твои годы, тебе еще можно, – добродушно рассмеялся Марк. – Скажи, Арсений, ты, наверное, получаешь много? Ты же топ-модель.
– В России топ-моделей нет, – усмехнулся Арсений. – Получаю я как все, ну разве что иногда на пару сотен больше. А так – стандарт, пятьдесят долларов показ, двести долларов съемка.
– Какой кошмар! – ужаснулся Марк. Хитрющий змей, как будто бы он не знал, сколько получают русские модели! Да Петр Бойко столько лет чуть ли не в лучших друзьях его числился!
– Я считаю, что это просто безобразие. Знаешь, сколько на Западе получает модель твоего уровня?
– Раз в десять больше, наверное.
– В сотню раз, – спокойно сказал Марк, наслаждаясь произведенным эффектом. – Пять тысяч долларов показ, десять – съемка. А самые известные гораздо больше… Ну что, выпьем за твой успех?
Он ловко разлил по бокалам охлажденное шампанское. Арсений отхлебнул – шампанское показалось ему безалкогольным. Тогда он еще не был знаком с этим классическим эффектом дорогих сортов вин – пьется как вода, а хмелеешь быстро. Арсений чувствовал себя немного скованно, ему хотелось чем-то занять руки – вот он и пил бокал за бокалом, пока не почувствовал, что голова стала немного тяжелой, а по телу разлилось приятное тепло.
– Извините… Что-то у меня закружилась голова, – сконфуженно признался он.
Надо же так напиться в обществе человека, который сомневается, вкладывать ли в него, Арсения, деньги? Выйдет ли из него какой-нибудь толк?
Но Коннорс отнесся к легкому опьянению будущей звезды Голливуда на удивление снисходительно.
– Ты просто пил на голодный желудок. Бедный, весь день работал и не поел ничего!
– Я неприхотлив, – счел нужным ответить Арсений. Ему хотелось понравиться этому Марку. В тот момент ему казалось, что мистер Коннорс – это чуть ли не Санта-Клаус, пришедший неизвестно откуда, чтобы осуществить его заветную мечту.
Принесли ужин. Пельмени с семгой оказались крошечными и нежно таяли на языке. Даже лучше, чем фирменное блюдо его бабушки. Арсений никогда раньше ничего подобного не ел. Словно в рай попал – шикарная комната, восхитительный ужин, тостики с черной икрой и человек, который на полном серьезе обещает сделать из него кинозвезду. Жаль, Вероника этого всего не видит.
– Ну а девушка у тебя есть? – Марк словно угадал его мысли.
– Есть. Она манекенщица, очень красивая, – не без гордости сказал Арсений, вспомнив бесконечные ноги и мягкие светлые волосы Вероники. – Похожа на Брижит Бардо.
– Ревнивая? – уточнил Коннорс.
– Да как сказать… Вообще-то я ей поводов не даю. Но девушка горячая.
– Не даешь повода? Значит, так ее любишь?
– Даже не знаю… Любовью бы я это не назвал. – Арсений нахмурился. – Скорее привязанность, что ли… Понимаете, я познакомился с ней случайно, на улице, еще когда только приехал в Москву. Тогда она на меня даже не посмотрела. А потом я увидел ее еще раз, когда уже был моделью. С тех пор мы вместе.
– Правильно, что ты не влюбляешься, – тихо сказал Марк. – В твоем возрасте не стоит влюбляться. Это может быть опасно.
– Опасно?
– Поверь мне. Мне было двадцать три, когда я влюбился. В ту, которая стала моей первой женой… Вот уж потрепала она мне нервы, скажу я тебе, – хохотнул Марк, и Арсений понимающе заулыбался. – В конце концов она от меня сбежала.
Арсений попытался придать своему лицу серьезное выражение. Ему было немного неловко. С одной стороны, он куда охотнее поговорил бы о своей будущей карьере в кино. С другой – ни за что не посмел бы перебить продюсера, кажется, настроенного на пространную исповедь.
– Она сбежала в Европу с каким-то мутным итальянцем, который протащил ее до Генуи, а там бросил. Она мне звонила и просила выслать денег на обратный билет.
– А вы?
– Я сказал fuck off! – рассмеялся Марк. – Я не прощаю тех, кто пренебрегает мной. Ничего, я думаю, она выкрутилась. С таким телом, как у нее, не пропадешь… С тех пор я стараюсь не влюбляться. И тебе не советую.
– Да я и не собираюсь. Для меня главное – карьера. Кстати, вы не могли бы мне рассказать, что это за фильм?
– Фильм?
– Ну, фильм, в котором для меня могла бы найтись роль.
– Ах, фильм. Да, конечно, – спохватился Коннорс. – Это небольшая роль, почти без слов. Но надо же с чего-то начинать. Если ты появишься в моем фильме, то сможешь нанять хорошего агента. Агенты кого попало не берут. Конечно, тебе придется подучить английский.
– Да!
– И не есть что попало. Ходить в тренажерный зал.
– Да. Да! – Сейчас он бы со всеми требованиями согласился, даже если бы продюсер потребовал вставать ежедневно в половине пятого утра и полгода воздерживаться от секса.
– Тебе аппендицит вырезали?
– Нет.
– Шрамы какие-нибудь на теле есть? Веснушки? – «Старый пидор» гнул свою линию, только Арсений еще об этом не подозревал.
– Вроде бы нет.
– Я спрашиваю, потому что по сценарию тебе придется появиться в плавках. Действие происходит на пляже.
– Я понимаю.
– Поэтому мне важно знать, как выглядит твое тело. Впрочем, если ты из стеснительных…
– Нет-нет! Мне что, прямо сейчас раздеться? Марк талантливо изобразил замешательство.
– Конечно, сегодня у нас вроде как неофициальный ознакомительный ужин. И все же лучше не затягивать. Если я сегодня решу, что ты подходишь, то можно было бы организовать пробы в Москве и параллельно делать визу. Но если тебе неловко, то можно встретиться послезавтра в моем офисе. Ах нет, послезавтра не получится, я отсматриваю еще двух претендентов.
– Претендентов на мою роль? – ужаснулся Арсений.
– Да не волнуйся ты так. Уверен, что ты гораздо лучше.
Хитрый Марк талантливо готовил ловушку. Интересно, думал потом Арсений, сколько честолюбивых кретинов попались в ловко расставленные сети?
– Нет, тогда лучше прямо сейчас.
Он бесстрашно снял через голову стильный свитер грубой вязки. При этом он старался выпятить грудь колесом и втянуть живот. Понравиться хотел, придурок! И добился ведь своего – Марк до сих пор при виде его тела слюнки пускает.
– Замечательно. Ты – то, что надо. Но брюки тоже придется снять.
– Нет проблем. – Тихо вжикнула «молния», шелковые брюки ласкающей волной скользнули вниз по его ногам. Арсений остался в белых плавках «Уолдорф».
Несколько секунд Марк рассматривал его, просил повернуться, пройтись из одного угла комнаты в другой, поднять руки, напрячь бицепсы. Арсений подчинялся, он выкладывался так, словно это был завершающий выход на Парижской неделе высокой моды. Он думал, что от седоволосого человека зависит все его будущее.
– Очень красивое тело, – пробормотал Марк, и только в тот момент Арсений впервые подумал: что-то здесь не так. Тихий торопливый комплимент – это была не отстраненная похвала бесстрастного продюсера, а скорее замаскированное приглашение.
– Подойди ко мне, – велел Марк.
– А зачем? – опасливо поинтересовался Арсений, у которого все еще оставалась смутная надежда на то, что, возможно, он ошибся.
– Знаешь, что такое идеальный актер?
– Что?
– Это человек, который беспрекословно выполняет все команды режиссера. Не задавая лишних вопросов. Такие актеры всегда в цене. Если я попросил подойти, не думай ни о чем. Просто подойди.
– Но… Может быть, вы неправильно меня поняли… Я вообще-то…
– Хорошо, если ты не хочешь подойти, подойду я.
Белоголовый Марк с прытью двадцатилетнего атлета поднялся с кровати и быстро приблизился к нему. Арсений был выше его на целую голову.
– Я считаю, что у тебя могло бы быть большое будущее, – сказал Коннорс. – У тебя великолепное тело и породистое лицо. Но актер должен быть свободным от комплексов. Потому что….
Он нахмурился, мучительно придумывая объяснение своему спонтанному аргументу, но, так ничего и не придумав, махнул рукой – и с коротким вздохом вдруг обхватил своими начинающими увядать ручонками шею Арсения. Тот не успел сообразить, что происходит, когда пахнущие мятным освежителем для ротовой полости губы с отвратительным причмокиванием присосались к его губам. Прыткий оказался старикан, в этом ему не откажешь. А руки его тем временем шарили по ягодицам Арсения, пытаясь забраться в трусы.
Арсений растерялся, но на его стороне было главное преимущество – сила. Сжатыми кулаками уперся он в хилую грудь американца и одним движением оттолкнул его от себя – Коннорс, мелко перебирая ногами, чтобы не упасть, отлетел к противоположной стене. Арсений быстро собрал с пола свою одежду.
– А вот это ты зря, – сказал Марк, впрочем, подойти ближе он опасался. – Какой же ты актер, если находишься целиком во власти предрассудков?
– По-вашему выходит, что все хорошие актеры непременно должны быть педрилами?
– Какое грубое слово. Я просто считаю, что у хорошего актера должен быть разнообразный жизненный опыт. Я за свободную любовь. Уверен, что через пару веков однополые отношения станут нормой.
– Это значит, что вы родились на пару веков раньше.
– Все остришь? Сарказм здесь не уместен. Лучше скажи, ты что, дурак? Не понимаешь, что я могу для тебя сделать?
Арсений застегнул брюки. Хмель слетел с него, словно он принял ледяной душ. Теперь Марк Коннорс, красный от возбуждения, испытавший унижение отверженного, казался ему жалким.
– Ты не хочешь сниматься в моем кино?
– До свидания. – Арсений направился к двери. Он забудет обо всем этом, как о ночном кошмаре.
– Стой. Да стой, послушай меня минуту. Я тебя не задерживаю. Ты просто обо всем подумай хорошо. Ну ладно, скажу как есть. Я соврал насчет кино.
Арсений обернулся от двери.
– Вот как?
– А ты как думал? В Голливуде таких, как ты, сотни. Все с прекрасным английским и не особо морально устойчивы… Но ты мне нравишься… Ну, нравишься, честное слово! Поэтому я мог бы заплатить за секс. Очень большие деньги заплатить. Очень. Поэтому если передумаешь, просто позвони в триста двадцатый номер. Если меня не будет, оставишь сообщение, и я тотчас с тобой свяжусь. – Fuck off! – усмехнулся Арсений, выходя.
– В армии я пристрастился пить одеколон. Знаете, что мы придумали, чтобы было не так противно? Вообще это старый трюк. Выходишь на мороз, на снег ставишь стакан, в стакан – железный лом. Льешь одеколон так, чтобы он медленно стекал по лому. Спирт не замерзает, как известно. А все остальные составляющие остаются на ломе… Потом в подсобке надолго остается запах какой-нибудь лаванды. Это благоухает лом. Карина рассмеялась:
– Но надеюсь, сейчас вы оставили этот фокус?
– Если и повторю, то только для вас, – улыбнулся Арсений.
Кажется, им удалось найти общий язык. Если Карина и нервничала, то только в самом начале. Она не могла себе представить, о чем с этим Арсением говорить.
Им достался столик на четверых – они делили его с режиссером сериала и его тучной супругой. Карина все волновалась, что платный мальчик ляпнет что-нибудь не то. Но тот держался вполне светски. Отрекомендовался владельцем небольшого туристического агентства. Режиссер (впрочем, как и все остальные) с любопытством разглядывал новую пассию Карины. Она прекрасно понимала, что все шокированы – благообразная прима напялила мини-платье, появилась под ручку с мальчишкой, похожим на стриптизера из шоу «Чип и Дейл». Который по возрасту к тому же годится ей в сыновья.
– А вы вообще любите кино? – спросил режиссер.
Карина, затаив дыхание, ожидала ответа. Сейчас он скажет что-нибудь вроде: «Ну да, особенно комедии. „Мистер Бин“, например, ржачный фильм!» Тогда в остром приступе стыда она нырнет прямо под накрахмаленную скатерть.
– В последнее время меня впечатляют скандинавы, – осторожно сказал Арсений. – Вы уже видели «Догвилль»?
– Да, был на премьере.
– Хотя многие картины в рамках той же «Догмы-95» кажутся мне нарочитыми. Не подумайте, я не хочу показаться лжеэстетом. Это просто мое мнение.
– А что в этом проекте вас впечатлило больше всего?
– Наверное, «Последняя песнь Мифуне» Серена Якобсена. Очень лиричный фильм.
Поговорили о последнем арт-манеже. Арсений неплохо ориентировался в современном искусстве. Потом режиссер заговорил о выставке Хельмута Ньютона, и выяснилось, что Арсений знает его лично.
– Некоторое время назад я работал в модельном бизнесе. Одна моя знакомая ему позировала. Это был ее триумф.
А потом режиссер с извинениями покинул столик – он тоже был хозяином вечера, и ему хотелось побеседовать со всеми гостями. Точно немая тень, понуро поплелась за ним его супруга. Карина и Арсений остались одни.
– Заметили, как он пытался меня уесть? – сказал вдруг Арсений, подливая ей белого вина.
– Что вы! – запротестовала она, хотя была с ним согласна. – Скорее, он пытался уесть меня.
– Большинство людей такие странные. Обычные вещи кажутся им из ряда вон выходящими. Как будто в средние века живем.
– Ну, если вы имеете в виду нас с вами… Это и правда немного необычно. Я ведь вас старше, и потом, все привыкли видеть меня с мужем… И вообще.
– Ненамного вы и старше.
– Всего лишь лет на двадцать пять. Пустяки, – улыбнулась она.
– Ребенком я был в вас влюблен. Поэтому могу догадаться, сколько вам лет на самом деле. Уже тогда вы были красавицей. Но если бы я просто увидел вас на улице, если бы вы не были знаменитой, то больше тридцати я бы вам ни за что не дал.
– Ну, скажете тоже. – Карине все равно, конечно, было приятно. Даже щедро оплаченный комплимент, как выяснилось, может взбодрить. Хотя кто сказал, что этот милый, любезный мальчик врет? Разве она его об этом просила? В его обязанности входит лишь быть ее спутником. И потом, она ведь сразу сказала в агентстве, что это первый и последний заказ. Ему не на что рассчитывать, ему совсем не обязательно стараться ей понравиться. Сегодня вечером они разойдутся, чтобы больше никогда не встретиться. Стало быть, он правду говорит.
– А я знаю, о чем вы думаете.
– О чем же?
– Вы смущены, Карина. Потому что не можете решить, насколько я естествен. Вы сомневаетесь, что я правду говорю.
Карина смутилась – неужели все ее мысли у нее на лице написаны? А еще называется актриса! Или это просто настолько предсказуемые мысли?
– Самое смешное, что я ничего не смогу вам доказать, – усмехнулся он, – а вообще-то по правилам я не должен с вами об этом говорить. Извините… Давайте обойдем эту тему стороной. Представим, что у нас обыкновенное свидание. Мне так хорошо в вашем обществе.
– Свидание так свидание. – Она изобразила шутливую гримаску. Карине и в пятьдесят шло детское выражение лица.
– Вы совсем другая в жизни, – непосредственно воскликнул он. – Почему-то мне всегда казалось, что вы – этакая примерная матрона, благообразная мать семейства.
«Такой я всегда и была, – подумала Карина. – Такой я всегда хотела быть!»
– У вас ведь есть дети? Я, кажется, читал… Ей было приятно, что он ею интересуется.
– Двое. Но они взрослые, живут отдельно.
– Вы не очень-то любите светскую жизнь, да?
– В проницательности вам не откажешь. Действительно, я больше домашний человек.
– Даже странно, что вы стали актрисой.
– Мне нравится быть актрисой не из-за тусовок. С детства любила примерять на себя разные образы, поэтому и пошла во ВГИК. Ничего другого я делать не умею, да и не интересно было бы мне что-то другое.
– А сейчас в какой вы маске, Карина? – Он накрыл своей рукою ее вдруг вспотевшую ладонь.
Карина беспомощно поискала глазами по сторонам. Самые важные гости уже покинули зал. Режиссер набросил летний плащ на полные плечи своей квелой супруги и подталкивал ее по направлению к выходу. Зойка, разумеется, как всегда, не рассчитала потребляемый алкоголь. Обратиться к ней за поддержкой было бы так же глупо, как искать сочувствия у восковой фигуры. Зоя была на высоте – кокетливо сложив ручки со свежим маникюром, она своим все еще нежным, несмотря на курение, голосом рассказывала матерные анекдоты – почему-то в ее исполнении они звучали совсем не пошло. Наверное, срабатывал контраст – блондиночка Зоя с огромными синими глазами шутила, как пьяный матрос. Вокруг нее уже собралась компания благодарных слушателей – среди них молодой актер Павленко, которого создатели сериала прочили в новые секс-символы.
«Неужели она уйдет вместе с Павленко? – тревожно подумала Карина. – Куда только смотрит ее муж?»
– О чем задумались, Карина?.. Та женщина – ваша подруга?
– Лучшая, с юности. Вы считаете, что она ведет себя неприлично? – с некоторым вызовом поинтересовалась Карина. Сама она могла сколько угодно критиковать бездумное поведение Зои, но ни за что не позволила бы чужому человеку отозваться о ней плохо.
– Почему вы так решили? По-моему, она мила. Знаете, я сам, если вдруг выпиваю, иногда такое вытворяю.
– Поете песни и пристаете к девушкам на улице?
– Если бы! Однажды мы с моим другом выпивали в гостиничном номере. Это было в Польше. Понимаете, мужской разговор, виски.
– Понимаю, – усмехнулась Карина. Сколько раз Толя возвращался домой, шатаясь, после таких вот мужских разговоров. Карине приходилось поддерживать его, пока он брел в душ, раздевать, как маленького, и, преодолевая сопротивление, загонять под жалящие ледяные струи.
– А в соседнем номере жил какой-то зануда. Он считал, что мы слишком громко разговариваем. Стучал в стену и грозился пожаловаться портье.
– И что вы сделали с несчастным?
– Стыдно вспоминать. У нас был самолет рано утром, мы покинули гостиницу в половине шестого. Зануда, понятное дело, крепко спал. А в холле, перед его номером, стоял бильярдный стол. Вот мы и придвинули его поближе к двери. Чуть на самолет не опоздали, такой тяжеленный стол был!
– Какой кошмар! – рассмеялась Карина. – И вы еще этим гордитесь!
– Вовсе не горжусь. Просто рассказываю как есть. А вы, Карина? Неужели в вашей жизни не было историй такого рода?
– Не было.
– Ни за что не поверю.
– Вы правы. Однажды мы с Зоей подшутили над нашим общим другом. Мы разогрели вишневый сок с корицей и черносливом и сказали ему, что это глинтвейн.
– И что?
– Он опьянел! Песни пел, раскраснелся, танцевал. А утром пил алкозельцер.
– Карина, вы прелесть, – неожиданно воскликнул он, схватив ее за руку. – Извините меня, но вы просто прелесть.
Если она и потеряла самообладание, то только на одну секунду. В конце концов, она привыкла выслушивать комплименты… Только вот то были комплименты от людей, уверенных в том, что главная из ее ролей – роль примерной жены и несветской красавицы. А этот мальчик… Он смотрел на нее так, будто на что-то надеялся. Хотя не смешно ли это? Все, на что он может надеяться, – это дополнительный заработок! Но все же… Неужели она обманулась, она же не сопливая старшеклассница, которую легко можно купить влажным взглядом. Она все эти мужские штучки назубок знает.
Пусть ее отношения с мужчинами нельзя назвать типичными – муж, поклонники… Но чего только не происходило у нее на глазах! Взять хотя бы ту же Зою. Зоя с юности была влюбчивой. Она без оглядки кидалась в жерло вулканических страстей, она гипнотизировала телефон в ожидании звонка очередного романтического героя и рыдала в голос, если звонок этот задерживался на несколько десятков минут, при всем этом Зоя не собиралась разводиться со своим мужем-стоматологом, которого давно не любила. Она привыкла к устроенной, благополучной жизни. Муж постепенно стал для нее чем-то вроде родственника, которых не выбирают. Может быть, она даже по-своему любила его (хотя сама Зоя пылко это отрицала), но то было спокойное чувство, и кроме него Зое требовался дополнительный допинг, адреналин.
Так вот, какие только хмыри болотные не попадались жаждущей страсти подруге – донжуаны, лгуны, женатики, жадины, эгоисты! Целая галерея олицетворенных мужских пороков. Зоя, будучи натурой увлекающейся, до поры до времени ничего такого за ними не замечала. А Карина со стороны все прекрасно видела. И стоило Зое представить ей свою очередную пассию, как Карина могла с точностью до взаимных упреков предсказать развязку. Так что Карина считала себя знатоком мужской психологии.
А тут. На старости лет такое… И зачем он так на нее смотрит, зачем? Жаль, Зоя пьяная и ничего не сможет посоветовать. Со стороны всегда все лучше видно.
– Знаете, Арсений, гости уже расходятся… Наверное, и мне пора. На таких мероприятиях не принято долго задерживаться.
– Я точно ничем вас не обидел? Я не хотел.
– Ну что вы! – Она старалась на него не смотреть, делала вид, что ищет в толпе Зойку.
– А вашу подругу увел блондин, похожий на Мела Гибсона.
«Господи! Значит, все-таки Зоя проведет эту ночь в объятиях Павленко!.. Что ж, интересно будет послушать утренний рассказ. Наверняка она в него влюбится! Дней этак на десять, а потом объявит, что Павленко оказался чудаком на букву „м“. Что я, Зою не знаю, что ли?»
– Моей подруге повезло.
– Карина, я могу проводить вас до дома?
– В этом нет необходимости. Будет достаточно, если вы проводите меня до такси.
Она специально старалась говорить деловым тоном. Так, как говорила бы она с официантом или продавцом. Он не должен обидеться – профессионалы не обижаются. Он поймет, что представление окончено. Грустно, конечно… Но правда все же лучше, чем проплаченная страсть.
– Но я же обещал проводить!.. Карина, вы меня неправильно поняли. Платить не надо.
– Вы еще на весь зал это прокричите.
– Да не слушает нас никто. Идемте!
Спорить не было смысла. Все равно она решила уйти. И, так или иначе, он обязан был проводить ее хотя бы до такси. За ней ведь постоянно наблюдали – зеваки, журналисты, коллеги. Правда, Карина немного пренебрегла светскими правилами: задержалась на тусовке гораздо дольше положенного ей по статусу времени. Все почетные гости разошлись, в зале остались в основном падкие на халявное угощение журналисты.
На улице он уверенно взял ее под руку.
– В наше время опасно ловить частников. Если вы решительно не хотите, чтобы вас провожал именно я, позвольте вызвать для вас настоящее такси. А пока оно едет, выпьем где-нибудь чаю.
– Что вы! Я всегда ловлю машины, и ничего страшного пока не произошло. И потом, Арсений, я уже не в том возрасте, чтобы надеяться, что со мной может произойти неприятность такого рода.
– Наверное, я просто чем-то вас смутил. Не смею уговаривать, но все же еще раз предложу…
– Арсений, а зачем вам это надо? – перебила Карина.
Они шли вдоль Арбата по направлению к Моховой.
– Что именно?
– Меня провожать. Вы молодой мальчик, я – немолодая тетя… – Она помолчала, потом рассмеялась, наверное, все же была немного пьяна. – Это лукавство, конечно. Молодая. Молодая и красивая, но вам должна казаться старухой.
– Почему? – недоуменно спросил он.
– Потому что. Вам сколько лет? Двадцать пять? Двадцать семь?
– Двадцать пять. И что из этого?.. Карина, вы красивая женщина и просто хороший человек. Мы провели вместе вечер. Пусть обстоятельства этого свидания были для вас непривычны… Но все-таки существуют правила приличия. Вы женщина. Я мужчина. Я хочу проводить вас до дому. И все.
– Все? – глупо переспросила она.
– Все. Если вы этого хотите. Не бойтесь. Я не маньяк… Сейчас пробок нет, быстро доедем. И напрашиваться на вечерний чай я не собирался.
«Не собирался, но все-таки намекнул, что если я не против, то ты мог бы зайти и гораздо дальше! Интересно, какой у тебя прейскурант, мальчик? Наверное, ты стоишь дорого. А уж если ты умеешь заниматься любовью так же качественно, как вешать лапшу на уши, то цены тебе нет!»
Она позволила усадить себя в автомобиль. Арсений был безупречно галантен. Он сам закрыл ее дверцу и только потом уселся на водительское место.
– Послушаем джаз или регги?
– Лучше джаз.
Музыка была красивой, ее спутник – еще красивее. Теплый вечер, пряный хмель, томные мысли, скорость, сквозняк. Пробок не было.
Простились они немногословно.