Поль сначала с восторгом посмотрел на меня, потом вздохнул и объяснил, что никакая это не церковь с регулярными мессами, а в лучшем случае крипта, где служат только по особым праздникам, и не факт, что завтра именно такой случай.
- По-моему, Поль, тебе просто очень хочется умереть со мной в одночасье. Не самая плохая идея, но нельзя ли устроить это как-нибудь попозже, а не в ближайшие дни? Давай мне фонарь и пошли искать выход.
Глава 37,
в которой я ради экономии выключила фонарь
- Передохнем? - спросил Поль. - Как ты?
Ради экономии я выключила фонарь и невольно прижалась к нему. Я не видела ни его лица, ни стен, испещренных бесконечными надписями и ветхими фресками. В полной темноте существовали только тепло Поля и его голос, и, постаравшись, можно было заставить себя не думать о том, что, наверное, уже миллион лет мы блуждаем по подземным лабиринтам, затерянным в недрах неведомого острова в Средиземном море. В какую бы сторону мы ни направлялись, рано или поздно снова оказывались возле одного и того же изваяния, от которого лучами расходились узкие извилистые ходы, переплетавшиеся между собой...
А вдруг мы действительно никогда не сможем выбраться отсюда и через много веков археологи обнаружат здесь наши косточки? От этой мысли меня передернуло.
- Тебе холодно? - заботливо спросил Поль.
- Честно говоря, всего лишь страшно, - ответила я и вдруг неудержимо разревелась, уткнувшись в шею Поля.
Глава 38,
в которой сердце Леона окаменело
Странно, лунный коготь больше не причинял Леону боли: сердце окаменело и не чувствовало ничего, кроме желания остановиться.
Конечно, жизни Катрин и Клео стоят дорого, но почему такая абсурдная цена? А ведь Зик Транзит предупреждал! А теперь я должен поддержать авантюриста в этой чудовищной мистификации всемирного масштаба! Почему на одну чашу весов положена моя порядочность, а на другую - жизни самых дорогих людей? Смешно: оказывается, в наше время порядочность все еще ценится дороже замка и состояния! Сидел бы себе в Шенонсо, ничего бы не знал... Да, но тогда бы никто не остановил Вонахью! Впрочем, возражал же Шмерлотт! И ведь я только что произнес те же самые слова: "Моя дочь в круизе"... Неужели, там такая же ситуация? Сейчас же позвоню Шмерлотту! Но телефон зазвонил сам. Ну же!!! Катрин!
- Леон, это я, Жако. Я все знаю, - ласково сказал аббат. - Ёзеф вернулся с дежурства и все рассказал мне, как в детстве.
- Ёзеф?
- Он мой младший кузен. Я остановился в их доме. Мы сейчас заедем за тобой и отправимся на Комино.
- Жако, мне так плохо... - Леон даже не спросил, зачем им на какое-то Комино, он просто обрадовался голосу Жако.
- Лео, ты поплачь, имеешь право. А потом мы возьмем катер и поедем на Комино. Лодку ведь нашли там.
- Жак, все гораздо сложнее. Их могли давно перевезти в другое место. Это продуманный шантаж. Знал бы ты, какой с меня требуют выкуп!
- На все воля Божья, сын мой, но сидеть сложа руки грешно, - изрек маленький аббат и, уже по-приятельски, добавил:
- У меня есть старинная карта катакомб под островом Комино. Между прочим, там потрясающие фрески.
- Жако, мне сейчас не до фресок, мне нужно просто поговорить с тобой.
- Поговорить мы успеем. Ты послушай. Когда-то выходы из катакомб вели прямо в море, но потом были завалы, затопления. Не вздыхай, Ёзеф уже готовит машину. В эти катакомбах есть крипта, где стоит статуя святого Павла, мне не нужно объяснять тебе, кто это такой и почему на Мальте он особенно популярен. Сейчас не это для нас главное, а то, что только через эту крипту и можно попасть в катакомбы с суши. Допустим, твои девочки каким-то образом оказались в этих подземельях.
- Жако...
- Без посторонней помощи выбраться оттуда невозможно. Всего лишь раз в год в катакомбы спускаются монахи, чтобы помолиться у статуи святого Павла, причем спускаются по веревке!
- Жако, какие еще веревки и монахи! Похититель в соседнем номере! Он только ждет моего согласия на его условия!
- Сколько он хочет?
- Деньги его не интересуют. Он хочет мою душу, - Леон невольно усмехнулся, - как раз по твоей части.
- Лео, мы уже выезжаем, остальное расскажешь по дороге. И тебе вовсе не обязательно докладывать шантажисту о наших поисках.
Глава 39,
в которой на Катрин падает подозрение
- Как ни чудовищно звучит, сэр, но пока что ваша супруга единственная, на кого падает подозрение в исчезновении вашей дочери. Я не говорю об убийстве, нужно наличие трупа, простите, сэр, полицейский термин, - извинился сидевший за рулем сержант Клернон. - Сговор между вами подтвердить весьма сложно, как, к сожалению, и то, что Вонахью ставил вам некие условия. Магнитофонная запись разговора, письмо, свидетель... Этого же у нас нет. Тем не менее катакомбы Комино - очень подходящее место, чтобы на какое-то время спрятать заложников. Службы в церкви над криптой совершаются только двенадцать раз в год - по большим праздникам - и всего лишь однажды служат мессу в подземной капелле. В последний раз монахи спускались туда всего неделю назад, так что выбор тайника просто идеальный - без специальных приспособлений и карты никому не выбраться оттуда. А вот если мы их найдем, сэр, тогда уж вашему Вонахью не отвертеться. Гангстеризм, знаете ли, не приветствуется ни в одной стране.
- Вот видишь, Лео, - аббат Клернон обнял Леона, - все не так уж плохо. Карта у нас есть, веревка, фонари тоже, ключи мы возьмем у церковного сторожа. Десять к одному, что твои девочки там. И они обязательно живы. Кстати, около статуи апостола в стене есть потрясающий источник, "Плачущий глаз моря", как называли его в древности, или "Слеза умиления матери" более позднее название.
- Слушай, Жако, а ведь сегодня во сне я видел мать Клео!
- Покойную Клодин?
- Да, причем впервые после ее смерти. Как же я забыл рассказать тебе об этом сразу!
- Ты, конечно, спросил ее о Клео? - Аббат улыбнулся. - Дескать, нет ли в царстве Аида нашей дочери? Что она ответила?
- Жако, я тоже всегда считал, что верить в сны - предрассудки, можно сказать, языческие, - застеснялся Леон. - Но я был в таком безумии, что даже поранил руку, сражаясь со стеклянным стаканом. Я принял его за луну, шепнул он на ухо аббату, ему было очень неудобно сознаваться в этом перед полицейским.
- По-моему, битва закончилась успешно. Ты же победил, - ободрил Леона Жак. - Так что сказала тебе тень Клодин?
- Знаешь, она вела себя очень отстраненно, как будто ее вовсе не интересует наша дочь. Насколько я помню, она велела мне купить платье для Клео, почему-то сиреневого цвета. Удивительно, правда? Или я что-то путаю...
- Господа, может, мы перекусим где-нибудь? - через плечо предложил Ёзеф. - Я сегодня толком и не позавтракал.
- А мы успеем? - испугался Леон.
- Купить платье? - уточнил аббат.
Только бы теперь ничего не случилось с самим Леоном, подумал Жак Клернон, пока он немного успокоился, но ведь в катакомбах может никого и не оказаться, и где гарантия, что Леон сумеет это перенести?.. Какая же безобразная история! Действительно, почему такого симпатичного и талантливого человека беды преследуют одна за другой? В океан упал самолет, в котором летела его первая жена, сейчас он только-только обрел Катрин, и ее тоже отняло море, как и единственную дочку... Воистину, чтобы со спокойной душой иметь возможность отстаивать свое мировоззрение, нужно принять обет безбрачия! Тогда не придется выбирать между совестью и семьей. А сейчас какой выбор посоветовать? Как священник я не имею права толкать Леона на лжесвидетельство, но как друг... разве могу я допустить, чтобы с Катрин и с Клео что-то случилось? Нет, не только как друг, но и как духовное лицо, я не могу допустить, чтобы судьбы двух женщин были принесены в жертву амбициям зарвавшегося честолюбца!
- Обязательно купи ей обнову, - Жак улыбнулся Леону, - дочка будет рада.
- Ты считаешь, что можно верить снам?
- Я считаю, что юной девушке пойдет нежно-сиреневое, - аббат даже подмигнул, чтобы подбодрить Леона.
Что горе делает с человеком, думал Клернон, не убирая с губ ласковой улыбки. Всего лишь несколько дней назад, действительно, прошло чуть больше недели, когда в мой кабинет в Мон-Сен-Мишель вошел Леон со своей "королевой". Как сияли его глаза, как он радовался всему: и встрече, и гобелену, и фигуркам всадников! А сейчас он превратился в совершенно беспомощное и больное человеческое существо, готовое поверить сну, примете, чему угодно, лишь бы выдержать ужас кошмара бессилия перед судьбой.
- Ты купи ей и туфли, Лео, и что там еще полагается. - Ты же знаешь про одежду все, хотел сказать Клернон, но осекся, чтобы не напоминать другу о причине конфликта с Вонахью.