- Не надо... - прошептал он.
По звукам я догадалась, что он встал на ноги и шагнул в сторону.
- Куда ты?
- Я не могу... Я не справлюсь с собой! Я не хочу потерять тебя! - Он говорил сумбурно. - Подожди, я сейчас принесу свечи. Не бойся! Я все время буду говорить с тобой! Всего несколько шагов. Один, два, три... - его голос удалялся и шариками эха отскакивал от стен, - девять, десять!
Я потрогала свои губы. Они были непривычно горячими и обиженно не понимали, куда делись губы Поля.
- Двадцать два, двадцать три! Я поворачиваю направо! Двадцать четыре. Ты слышишь меня? Клео, не молчи! Клео!
Мое сердце стучало сейчас совсем не в груди, оно все время перемещалось внутри меня, оно тоже не понимало, почему ему вдруг стало так темно и тесно.
- Клео! Не молчи! Клео! - звал Поль из темноты.
- Поль!!!
Сердце слепым котенком забилось внизу живота, и вдруг я почувствовала, что у меня опять две ноги, а не беспомощный русалочий хвост! Я даже могла пошевелить ими! Но всего лишь пошевелить, а не встать.
- Клео! Где ты? Почему не отвечаешь? - Голос Поля был совсем рядом, и звук его шагов тоже.
- Поль! - Я протянула к нему руки. - Поль! Пожалуйста, Поль! - но темнота все еще не подпускала его.
- Я здесь, здесь! Клео, милая моя!
Наконец-то! Сначала его руки, потом плечи, шея, лицо... Мои пальцы почувствовали мокрое на его щеках, но его губы уже нашли мои, и наше сердце опять счастливо взлетело, и темнота испуганно попятилась от сияющей радуги.
- Поль...
- Все хорошо. Я здесь.
Он целовал мое лицо, плечи. Потом прижал мои пальцы, к своим губам, но мои губы уже не могли оставаться без его дыхания, и я сама приблизила их к его рту и, уже не думая ни о чем, просто пила его дыхание, чувствуя каждую живую, трепетную клеточку его родных губ.
- Пожалуйста, Клео, пожалей меня... - Поль опять дрожал и горел. - Я не хочу, чтобы это произошло сейчас.
- Что, Поль? Почему ты не хочешь, чтобы я целовала тебя? Я делаю что-то не так? Скажи, как надо, я научусь!
Он усмехнулся и отодвинулся в пустоту.
- Поль...
Он вздохнул. Я услышала, как он вздохнул, и это было очень страшно: услышать в темноте, как он вздыхает, и быть не в состоянии дотронуться до него. Паршивые ноги! Я ведь уже могу пошевелить ими, но они не желают двигаться с места!
- Поль!
Наконец-то мою руку сжала его ладонь. Я приложила ее к своей щеке.
- Ты опять плачешь.
- Нет. - Я не чувствовала своих слез. - Обними меня.
- Конечно, держись за шею, вот так. И пойдем. До поворота всего двадцать четыре шага.
- А потом сколько? Ты ведь уже устал таскать меня?
Вместо ответа он быстро поцеловал мою щеку и стал вслух считать шаги, а я повторяла за ним:
- Пять, шесть, семь... - И эхо удивленно отзывалось третьим голосом к неудовольствию потревоженной темноты.
- Поль! Ты не ушибся? - Я услышала, как металлически загрохотал подсвечник.
- Все в порядке, я уже нашел спички. - Крошечный огонек вспыхнул метрах в десяти от меня, а потом еще один и еще. Из мрака медленно вырастала белая фигура на постаменте. И как хорошо, что голос Поля шел уже не из темноты, а от него самого.
Потом мы напились из чаши на стене, и он усадил меня к себе на колени. Мы молча смотрели друг другу в лицо, и я совершенно ясно понимала, что теперь уже не смогу жить без этого широкоплечего коренастого парня с мягкими чертами южанина и таким живым голосом, победившим эту темноту. Свечи согласно пощелкивали, напоминая, что теперь заботу об освещении они взяли на себя, а мы можем больше не тратить силы на поединок с мраком и заняться чем-нибудь другим.
- Поль...
- Что?
Он улыбнулся, и я с интересом проследила за движением его губ: они открылись, закрылись, стали улыбкой. Я не удержалась и потрогала их рукой, и он тут же поцеловал мои пальцы.
- Что? - повторил он, и его губы прижались к моей ладони, ощутившей теплое дыхание Поля.
Но это было совсем не то, что чувствовала я, когда в темноте губами прикасалась к его губам. Я обняла его, с интересом обнаружив, что мне очень приятно касаться его волос, и было так странно трогать его и одновременно видеть свои руки, а внутри груди чувствовать радость рук от этих прикосновений. Я хотела поделиться с Полем своим открытием, но расстояние между нашими лицами вдруг исчезло, и мои губы встретились с его губами, и ни света, ни темноты вокруг нас не стало, потому что снова я ощутила то самое потрясающее сияние нашего общего сердца, сразу же обрадованно заструившееся откуда-то изнутри. И мне захотелось прорваться туда, откуда шло это сияние.
- Клео, пожалуйста, - простонал Поль, отстраняя меня. - Давай поговорим. - Он буквально скинул меня со своих колен и, встав в полный рост, метнулся к воде, яростно умылся и с шумом отпил из чаши. - Прости, виновато сказал он. - Мне кажется, что мы заходим слишком далеко. Я не хочу, чтобы ты жалела об этом потом... когда мы выберемся отсюда... Я не имею права пользоваться твоей беспомощностью. Даже, если у тебя уже был мужчина... Я не могу, не хочу... Я живой человек, я...
Проклятые ноги! Мне хотелось вскочить, обнять Поля. Я не могла видеть его муку. Сейчас во всем мире не существовало человека, который был бы мне более дорогим и родным! Чего он боится? При чем здесь какие-то другие мужчины? Что мне до них, если есть Поль? Самый лучший, самый смелый, самый мой!
- Клео, родная, милая, ну не плачь! - Он уже стоял передо мной на коленях и гладил по плечам. - Я не хотел тебя обидеть. Ну ведь правда, я же не знаю, может быть, у тебя есть кто-то. Так вышло, что сейчас оказался рядом я, а не он...
- А если бы здесь была другая девушка, что ты тогда сделал бы?
- Но ведь это ты. - Он растерянно смотрел мне в глаза.
- А это ты. - Я взяла в руки его лицо. - Кроме тебя у меня никогда никого не было и не будет! Не будет! Понимаешь, не будет! Никогда не будет!
Он снял мои руки и крепко сжал их.
- Клео, мы выберемся отсюда! У тебя все еще будет! Обязательно, верь мне!
Он решил, что я сказала это, потому что потеряла надежду выбраться! Но ведь я говорила совсем о другом!
- Ты меня не так понял. Я просто не хочу никого, кроме тебя. И мы обязательно выберемся. Скоро здесь будут люди. Который час?
- Около трех. Нет, этого не может быть. - Он постучал по своим часам. Около трех было, когда мы... - Он в ужасе посмотрел на меня.