- Какие страсти, - комментировал Веселуха, не садясь, - просто девяносто третий год...
- Тысяча семьсот? - обернулся к нему кто-то.
А Самецкого уже вязали, и он бессильно что-то бормотал, - трудно ему даже с его связями будет выпутаться из этого положения! Деканы волной нахлынули на Веселуху, чиновники, которым Самецкий пообещал откат, в растерянности ушли, не зная, к какому берегу прибиться в данной ситуации. На улице погода портилась, бились краями друг об друга жаркие тучи, тугие молнии поблескивали в вершинах деревьев, но дождь не шел. На рынке бабы в грязных шлепанцах продавали черешню.
Только одно омрачало радость: фирма, как и предсказывал Лукин, оказывалась в глубокой жопе.
- Что же мы будем делать? - заломила руки Наталья Борисовна Денежкина.
- По миру пойдем, - объявил Веселуха.
Глава 5: По миру
Небо в ямах и розах
Просветы, провалы
Серый дождь слепил воздух
Натек в подвалы
И забродил
И пришлось им пойти по миру - искать денег...
- Вы любите поляков? - спросил Ян Веселуха у своих подчиненных, скромно глядя в сторону.
- Нет, - брякнул Паша Ненашев. - Пан без штан. С голой жопой, но в короне. Гонор. Пши, вши, ржщ. Марина Мнишек.
Рябинин и Лукин поперхнулись и посмотрели на директора, но Ян Владиславович только заметил:
- Ну, если уж считать, кто кому больше навредил, у поляков гораздо больше поводов не любить Россию. И, тем не менее, - Веселуха поднял палец, заметьте! первым иностранным партнером нашей фирмы станет, скорее всего, именно поляк.
- Как его зовут? - поинтересовался Паша Ненашев. - Пржстрчковский?
- Пан Здислав Шквара, - ответил Веселуха резко. - Между прочим, начинал, почти как мы - все сам, на свои деньги. Пригласил нас, между прочим, к себе в Торунь. Прием нам устраивает за свой счет. И это - после того, как Екатерина раскурочила Польшу на три части, а Николай и прочие сволочи подавляли любую попытку возродить государственность! Стыдно тебе должно быть, Павел Петрович!!
Есть в середине лета такое время, когда в белых ночах появляется синий час, когда лопухи матереют, когда можно ночевать на земле, прижимаясь к ее теплой краюхе. Бурьяном и сурепкой зарастают обочины дорог. Солнце греет даже из-за туч, на дворе, как в бане, мокро, темно и жарко. В такое время Веселуха и его соратники и начали завоевание мировых рынков. Контракт со Здиславом Шкварой обмывали в маленькой гостиничке города Торуни - города университетского, старинного, - там некогда жил Коперник, днем попивал пиво, ночью ходил с клюкой по небесному своду, собирал звезды в лукошко.
- За наш контракт! - провозглашал пан Ян.
- О, за наш контракт! - подпевал пан Здись. - Повезенья в каждой справе!
- Ура! - подпевал пан Ян. - Же бы все было - окей!
- Так что мы теперь с вами - кто?
- Парт-неры!
- Су-пра-цовники!
Супрацовники значит подельники. Здислав Шквара маленький, темноволосый, Ян Веселуха - высокий, и волосы у него светло-металлического цвета, но у обоих две макушки, и у обоих - красавицы жены. Жена Здися улыбалась сочными губами: Рябинин, кокетник, накладывал и подливал ей, и она мела все подчистую, успевая при этом быстро-быстро лопотать. Жена Яна Веселухи мадам Веселуха - молча красовалась на противоположном конце стола между двух сотрудников польской фирмы, и на ее девственной тарелочке лежала одна оливка. За столом царило оживление.
- Вот вы всем дамам руки целуете, - смеялась пьяненькая Наталья Борисовна Денежкина, - а я их, между прочим, бензином мыла. Я же химик.
- Ну и что, - не унывал пан Здись, - с ваших ручек и уксус выпить приятно...
- Ой, лис! - грозилась Денежкина.
У Веселухи голова от успехов кружилась, а сердце таяло. Солнце садилось за крыши, только желтая полоса пролегла в небе. Старый грузин-бармен за стойкой смотрел прозрачными глазами на вечерние картинки: вот вновь и вновь сталкиваются бокалы, пихается в рот еда, но уже не так свободно... Вот уже кто-то обалдевшим взором поводит и видит, что кругом неожиданно стемнело... Вот две пары решили сплясать напоследок... Вот два сильно поддатых, но вежливых поляка пытаются вынести через дверь пьяную в хлам госпожу Койотову, переводчицу, бывшую шпионку, - длинные ножки расслабленно цепляются за косяк, головка запрокинута, - "Прошу, пани!.. Прошу, пани!.." Вот за окном плещутся в бассейне два русских - им-то все нипочем... Но темнеет неминуемо, и вот всех уже сдуло теплым ветром, и разбрелись все по номерам маленькой гостиницы, хватаясь за дубовые перила, пританцовывая и засыпая на ходу от перенасыщения и перепоя.
А среди хрустального хлама, наливая друг другу и все более грустнея, остались сидеть паны директоры. Они глядели друг другу в глаза и тихо говорили за жизнь.
- Я, было, дом свой строил на пятачке пять метров на пять. Шесть этажей отгрохал, с внутренним двориком и фонтаном. По дощечке собирал, вот как птицы гнезда вьют. Полиция пришла, говорит: "Что ты выделяешься? Выше всех строишь? Мы тебя снесем!" А я им говорю: "Только попробуйте!"
- Я, было, кандидатскую писал, шесть глав за три ночи написал, бумаги не хватало, писал на старых журналах, графики рисовал при помощи штопора. Аж брызги с пера летели. Потом прихожу, а мне ректор говорит, усмехаясь: "Ты эту тему не будешь защищать, пока я жив". А я говорю: "Разбежались!"
- Дурной коньяк и покер.
- Дешевый портвейн и преф. Как мы пили...
- И что мы пили... У вас хоть за оборонку деньги платили!
- У вас хоть собственность на землю была! А наше правительство...
- А наше-то, наше правительство! Акции с биржи...
- Арбузы с баржи...
- Был один Бальцерович, да и тот...
- Один Чубайс, да и то...
Свежий договор торжественно кладется в папку. Он свят. Недаром Польша стала первой страной, с которой Веселуха начал свою экспансию на мировые рынки. Пан Здись и пан Ян выходят на крылечко. Сырой землей пахнет, волнует этот запах. Острые крыши, покорные и пыльные дороги. Здесь проходили танки на Берлин. Здесь с огнями шатались по улице кандидаты в короли, рассыпая золото.
И тут пан Здись отмочил штуку.
- Пан директор, - сказал он, - а вы знаете, какой побочный эффект вызывает ваш прибор?
- Ну? - поинтересовался Веселуха. - Неужели что-то, чего я сам не знаю?
- Вам бы и в голову не пришло! - ухмыльнулся пан Здись. - Он духи женщинам подбирает.
- Но я всегда думал, что лучше самой женщины никто...
- Ну, конечно, - махнул рукой пан Здись. - Тонкое дело! Однако подумайте: к примеру, вы с вашей ослепительной женой пришли в парфюмерный магазин.