КРАБИКИ
Новая Земля, Приморское княжество, город Жемчужный, 33.03 (июля).0055
Палыч
Палыч сидел в глубоком кресле и смотрел на качающихся на волнах чаек. Участок был хороший — в некотором удалении от города, большой, полого спускающийся к морю. Дом поставили довольно близко у воды, с большой открытой террасой, переходящей в вымощенную белым мрамором площадку.
По белым, спускающимся к воде ступеням поднималась Марина.
— Виктор Павлович, — она всегда старательно, очень правильно выговаривает его имя, — проснулись? Как ваше самочувствие? Смотрите, какая красота! — Марина поставила на стол корзинку с чудны́ми раковинами, взяла его за запястье, нахмурила лоб, считая пульс. — Ну, неплохо. Сердце не болит? Голова?
— Да всё прекрасно, Марина. Слабость только. Да сплю, как слон.
— Как слон — это хорошо. Нервная система восстанавливается. Вот когда аппетит вернётся — совсем хорошо будет.
Палыч украдкой вздохнул. Со вчерашнего дня, когда он пришёл в себя, все почему-то старались кормить его, как на убой. Реакция у них, что ли, такая нервная? С другой стороны — люди заботятся. Приятно. И то, что все его люди решили пойти за ним и держаться вместе — тоже было приятно. И… обязывало.
— Марина, а нельзя кого-нибудь попросить, чтобы попить принесли? Чаю там…
— А хотите сока? Сок из свежих фруктов — обалденный просто. Я принесу?
— Хорошо. Если Олег вернулся — позовите его, пожалуйста.
— Конечно, — докторша убежала, подпрыгивая на ступеньках и шлёпая сандалиями. Совсем девчонка.
Через пару минут из дома вышел Олег, со стеклянным графином и двумя стаканами в руках. Устроился в кресле рядом. Всё как в старом доме в Москве, так же два кресла, маленький столик между ними, только солнце непривычно ласковое и тёплый, какой-то мягкий воздух.
— Ну, как ты, шеф? Выглядишь вроде ничего.
— Нормально, сегодня уже вставать могу. И каждый встречный стремится накормить.
Олег усмехнулся.
Сок был действительно вкусный. Нет, очень вкусный. Как там она сказала — обалденный, точно.
— Не томи давай. Что?
— Ну, есть пара контор, которые водят торговые караваны. Смотри, — Олег развернул карту, — мы вот здесь. А надо нам сюда. Вдоль побережья есть дорога, добираемся до Омского портала. Дальше сопредельные земли греков и сербов. Практически по границе идёт тракт почти до самого Забайкальского портала. Но большинство караванов дотуда даже не доходят, в основном до Омска, кое-кто — до Коммуны. Севернее, по слухам, неспокойно и, в конечном счёте, невыгодно.
— Так, дальше.
— А что дальше? В одной конторе сказали: вроде, кто-то собирается до Забайкальского через недельку-две. Может быть. Даже если подгадаем… Говорят — если пойдём с купцами, будем тащиться тридцать-сорок километров в день, поскольку хорошо гружёные лошади быстрее не идут. Это месяца два.
— Дней шестьдесят?
— Восемьдесят, Палыч, привыкай! Все эти порталы, кстати, мелкие. Забайкальский вообще всего два метра, проходят только мелкие повозки. И глухомань начинается. Места неспокойные. Казахи с запада ещё более-менее, живут в основном скотоводством, кочуют, а вот с севера забегают таджики — совсем одичалые. Там тебе и банды, и наркоторговцы, и людей воруют. Малым числом лучше не соваться. Ближе к Таджикскому порталу лучше вовсе не подходить: один огромный притон. Там можно нанять местных проводников, но дело это рисковое. Мало того, что возьмут дорого, так ещё и не факт, что приедешь куда захочешь, а не на рабский торг.
— Хреново…
— Мгм. Я тут побе́гал, пока ты в отключке валялся, знакомых нашёл, поговорил. Посоветовали мне группу товарищей, которые согласны до самого Белого Ворона с нами идти. Серьёзные мужики. И репутация правильная. Ветераны местной уже Сербской войны. Цена у них, правда, тоже хорошая, но свои деньги отрабатывают на все сто.
— Поговорил?
— А как же! Стал бы я иначе тут распинаться. Принципиальных возражений нет, ни у меня, ни у них. Да и без торгового каравана пойдём гораздо быстрее.
— В этом случае во сколько уложимся?
— Кусок до Забайкальского — как минимум вдвое быстрее. А может, и втрое. Если без приключений, конечно. Дальше они предлагают сильно на равнину не вылазить, по краю предгорий пройти до Новой Самары, там уже полегче. Всяких бродячих банд тоже полно, но на крайний случай можно с местными скооперироваться. Триста километров — и начинается Междуречье — спокойное, мирное царство, с этого года, говорят, входит в Восточную Империю. Проезжаем его — и Белый Ворон, — Олег Сергеич испытующе посмотрел на друга. — Переживаю я, как ты поедешь. Фактически, через весь континент добираться. Дальше Коммуны дороги сильно плохие. Повозку придётся продать либо там, либо в Забайкальском. Либо оставить и заплатить за место в местном гараже, проводники эти берутся обратно доставить за малую мзду, но не раньше, чем через три месяца, когда назад пойдут. Так что — как хочешь, а придётся тебе верхом ехать.
— Да… — Палыч прислушался к себе, привычно ожидая ощутить жжение в груди, но — ничего не болело. Совсем. — А знаешь, Олежа, помоги мне до моря дойти.
Олег, если и удивился такому внезапному порыву, то вида не подал. Они спустились по мраморной лестнице к усыпанному мелким золотистым песком пляжу. В песке возились крошечные перламутровые крабики. Маринка не принесла, пожалела.
Вдоль линии прибоя было установлено несколько лежаков со сложенными зонтиками. Хочешь — загорай, хочешь — тенёк… Красота…
Море было тёплым, ласкающимся, как котёнок. Удивительно. Когда же он в последний раз на море был? Палыч постарался припомнить. Выходит, с родителями, аж в советские махровые семидесятые, в Анапе, лет шесть ему тогда было. А потом — всё некогда. То разборки, то работа. Не любил Палыч стильное слово «бизнес». Работа, работа, работа — всю жизнь. Только и отдыха было — на веранде посидеть, на ласточек посмотреть. Попросить завезти, что ли? Палыч вспомнил, что уезжает и решил с ласточками повременить.
— Кого с собой берём, Олежа?
— Ветеранов наших восемнадцать человек. Но все говорят — мало. Чтобы без потерь Серые земли пройти, отряд должен быть минимум полтинник. И лучше нанять здесь, с рекомендациями, чтобы всякой швали не насобирать.
— Так. А этих, с Сербской войны — сколько?
— Тридцать шесть.
— Уже нормально.
Очень хотелось попробовать воду на ощупь, но Палыч понимал, что обуться сам не сможет, а друга просить было совсем неудобно. Подумал, и зашёл так. В конце концов — что тапки? Высохнут. Вокруг ног сновали мелкие зеленовато-золотистые рыбёшки. Вода была тёплая-а-а-а.
— Знаешь, Олег. Спасибо тебе. За всё спасибо.
Олег тоже вошёл в воду, не снимая обуви — из солидарности.
— Не за что, Палыч. Я рад, что успел.
КОМАНДИРОВОЧНЫЕ
Старая Земля, Иркутск, аэропорт, 12.06.2037, 09:30 // НЗ, 39.03 (июля).0055, 14:00
Жора и Гена
Зелёный, похожий на кабачок цуккини самолёт приземлился в Иркутском аэропорту в девять утра. Аэропорт оказался сильно меньше Домодедовского, прямо в разы. Да и от самолёта до здания аэровокзала насколько ближе — и пешком бы дошли, не переломились. Но правила есть правила: длинный и почти пустой внутри автобус (не в плане людей — пассажиров-то как раз было полно, а без сидений внутри, по кругу одни поручни) подвёз их вплотную к стеклянным раздвижным дверям. Традиционно невнятным голосом что-то вещало аэропортовское радио.
«Это радио — это, наверное, всемирный заговор ж/д и авиа, — усмехнулся про себя Жора. — Хоть бы одно понятное слово кроме „повторяю“! Хоть у нас, хоть в неметчине».
— Ген, чё она там?
— Да хер его знает, — Гена досадливо крутил головой. Со стороны они, наверное, напоминали двух военных пенсионеров, которых не встретили внуки. — Вон! Вывеска — «Багаж»!
Оба устремились за прилетевшей толпой к длинной резиновой ленте, на которой по кругу уже катались первые чемоданы.
Нет, самое главное было, конечно, при них — в неприметных городских обмотанных стрейч-плёнкой рюкзачках. Новое антитеррористическое требование: всё, что вносится в самолёт, обматывается липучим целлофаном на сто рядов. Захочешь — не враз распакуешь. Да так оно и к лучшему.
У каждого в рюкзаке лежали всякие закупленные начбезом книги, карты, путеводители по Новой Земле и тому подобная лабуда. Всё остальное место занимали пачки новеньких десятитысячных купюр в бумажных банковских поясочках. Поэтому скотч на рюкзаках их даже радовал. Спокойнее как-то. Впрочем, даже если кто-то про них что-то и знал, никакой слежки или ещё чего такого ни Жора, ни Гена не заметили.
— Вон наши! — Жора толкнул Гену в бок. Из-за пластиковой шторки на резиновую карусель выплюнулись две защитного цвета сумки. Много личных вещей тоже брать с собой не стали — в путеводителе написано было, что вблизи портала места́ спокойные и всяких магазинов полно. Самый минимум.
Аэропорт, оказывается, выходил прямо в город! Можно было сесть хоть на автобус, хоть на рогатого. Мужики, однако, заморачиваться с общественным транспортом не стали — взяли такси, осчастливив водителя зелёной бумажкой, и через пятнадцать минут были уже у портала.
Старая Земля, Иркутск, аэропорт — портал, 11.06.2037, 11:30 // НЗ, 39.03 (июля).0055, 22:00
— А скажи — сильно меньше, чем Измайловский? — скорее заявил, чем спросил Жора.
— Раза в три, — согласился напарник. — Это ты Питерский не видел! Он ещё меньше!
— Да ну⁈
— Да! Метров шесть всего.
Они сидели на лавке в тени каких-то разлапистых деревьев, пили квас из высоких картонных стаканчиков и угощались домашней стряпнёй, купленной тут же в небольшой лавке, одним краем вдвинутой в портал.
— И домишко поменьше, — Гена имел в виду домик МФЦ. Конечно, он был заметно меньше Измайловского офиса; с другой стороны — втисни сюда тот офис, больше половины портала перекрылось бы.
Стационарное здание, отстроенное взамен когда-то развороченного фургона, было с тот же фургон по габаритам. Большие окна изнутри шевелились полосками жалюзи — со стороны Новой Земли дверь в дом была открыта, поддувал ветер. С этой двери были не только закрыты, но и подпёрты громилами в пиджаках. Внутри шли какие-то серьёзные переговоры. Снаружи скопилась уже небольшая очередь. Денисовские тоже ждали — хотели сразу личные пластиковые карты оформить, чтоб туда-сюда не бегать.
Пока сидели, небо за рамкой портала начало ощутимо сереть. Сквозь надвигающиеся сумерки щедро проглядывали первые звёзды.
— Слышь, Жорыч — по ночи́ пойдём, что ли? — Гена оглянулся и бросил опустевший пакет со стаканами в мусорный бачок.
Нда, идея лезть в ночь да в незнакомое место была не очень.
Сидеть с огромной кучей бабок посреди припортальной площадки, как бельмо на глазу, мужикам тоже не улыбалось.
— Добрый день! — немолодой полицейский вырос словно из воздуха. — Начальник припортально-пропускного пункта, полковник Самбаев! Помощь нужна какая-то?
Полковник Самбаев был явно нерусский. Монгол, что ли? И акцент… Как такой огромный мужик смог так незаметно подкрасться — вообще непонятно. Жора резко почувствовал себя пенсионером в отставке, капитаном Георгием Иванычем Климовым. А ещё — лилипутом. Встал хотя бы для того, чтобы не глазеть снизу вверх. Гена тоже встал, из тех же, видимо, соображений.
— Добрый день. Да вот, обсуждаем с товарищем, что не хотелось бы в ночь двигаться по незнакомой местности.
Полковник согласно покивал, прищурил и без того узкие глаза:
— А куда вам надо? Я смотрю, вещей не так много у вас, — он кивнул в сторону обмотанных плёнкой рюкзачков. — С самолёта? Встречают?
Жора поколебался — стоит ли рассказывать, и не встретят ли их после этого лихие людишки — но спрашивать так и так у кого-то придётся…
— Нет, нас не встречают. Поэтому и налегке. Для начала нам нужно в Серый Камень.
— Так это вам повезло! С минуты на минуту их транспорт придёт! Они всегда к полудню — строго по графику. Попроси́тесь с ними до острова, когда разрешение будете оформлять. Дойдёте до крепости, — полковник понизил голос, — сразу обратитесь к начальнику стражи, чтоб разрешил вам проход во внутренний город. В замке есть банк. Не советую вам с такими деньгами гулять. Белый Ворон — спокойная территория, а бережёного бог бережёт, — и когда Жора с Геной подозрительно уставились на него, пояснил: — Людей с деньгами сразу видно. Особенно с большими. А мне тут инциденты тоже не нужны. Вон они, кстати!
В круг портала въезжало несколько повозок, запряжённых массивными спокойными лошадьми. Со стороны города также подтягивались грузовики и фургончики. Стало шумно и деловито.
— Идите, документы оформите, Люда освободилась как раз, — посоветовал полковник, — минут двадцать у вас точно есть.
Новая Земля, Серый Камень — Мраморная каменоломня, 40.03 (июля).0055, утро
Жора и Гена
Днём дорога показалась другой, не похожей на тихую ночную. И вовсе не такой глухой, как можно было подумать. Понятно даже, для чего такая ширина — навстречу постоянно попадались разные повозки: крытые, открытые, похожие на тракторные телеги и на мелкие прицепчики, какие в деревнях цепляют к мотоблокам, цистерны и просто велосипеды. По местным меркам прямо автобан.
Телега, на которой их предложили подвезти, изнутри была вся белёсая, покрытая мраморной пылью, словно изморозью. Но парень-возчик расстелил большой кусок брезента, потом на него же кинули несколько мешков с чем-то мягким, так что удалось пристроиться даже с комфортом. Телегу мягко покачивало, и Жора начал задрёмывать.
— Эклектика, — вдруг выдал чуть не с час молчавший Гена.
— Чего? — удивился Жора
— Эклектика. Вспомнил название! Ну, это типа когда всякие моды в одну кучу смешаны.
— А-а-а… Ну, есть такая буква в этом слове.
Намешано вокруг и вправду было всякого. Довелось однажды Георгию Иванычу побывать на съёмочной пэлощадке. Кино ещё какое-то было… про путешествия по времени, что ли? Так вот там тоже — и люди в разном бегали, и куски разных мест из разных времён. Вот и здесь. Полный финиш. И главное — молодые все, сплошь, такое чувство, как будто в школу зашёл. И правда, видать, будет по возрасту скидка. Не верилось до последнего.
Но все эти мысли мелькали в мозгу, особо не цепляясь. Жору волновало другое. Вот эти белые тележные борта. Пыль. Каменная пыль. Мелкая, словно тальк, неизбывная на всех каменных производствах.
На обжалование или смягчение приговора сказали даже не рассчитывать, не бывает такого. Банкир, у которого счета оформляли, и сказал. У самого сын, балбес молодой, за дебош на пять лет дорожных работ попал. Папаша аж с Питера примчался разбираться — и вынужден был согласиться с приговором. А поскольку дурака валять не привык, подумал, да и договорился с бароном об организации первого беловоронского банка, аккурат в замковых подвалах, ибо надёжнее ме́ста во всех окрестных землях нет.
Жора потянулся и провёл рукой по краю борта. На пальцах осталась белая, словно тальк, пыльная полоса. Банкирский сынок хоть на свежем воздухе трудится, а наш? Чё там у парня от лёгких останется, после десяти-то лет дышания такой пылищей? Ох-хо-хонюшки…