ЧЕРЕЗ МЕЖДУРЕЧЬЕ
Денисовский отряд
В днище парома плескали тёмно-синие волны, подсвеченные на гребешках закатным солнцем. Скрипел какой-то невидимый механизм. Коля, неизвестно как уговоривший упряжки, а потом и три десятка заводных лошадей спокойно зайти на зыбкую палубу, продолжал им что-то рассказывать, и животи́ны, ко всеобщему удивлению, продолжали стоять смирно, время от времени помахивая хвостами. Гриша разрешил детям выйти из фургона, и они рядком прижались к сетчатому борту, восхищённо проникаясь величием такой (по их понятию) огромной, широкой и глубокой реки.
Причал на противоположной стороне оказался каменным, выходящим на обширную, вымощенную булыжником площадь. Паромщики высадили их, взяли несколько человек в обратную сторону и тотчас же отправились за второй партией. Сок отправил назад и Колю, справедливо решив, что лучше заплатить за его проезд туда-сюда, чем воевать на пароме с лошадьми. Всем же известно, что лошадь — животная нервная, и если хоть одна начнёт паниковать, успокаивать их — себе дороже.
Марина с любопытством оглядывалась вокруг. Берег по обе стороны причала обрывисто вздымался вверх, делая подъём совершенно неудобным. Выход с площади предполагался через четверо ворот (двое больших, для повозок, и двое малых, для пеших и всадников), трое из которых были сейчас закрыты по причине скудного потока входящих. Всё остальное пространство было перекрыто серьёзной, в два человеческих роста, стеной. Если к высоте стен прибавить крутые откосы, получалось довольно внушительно. Над арками больших ворот высились два золочёных крылатых льва.
Скучающий начальник охраны подошёл к их группе. Маринка слегка испугалась здоровенного, обряженного в кольчугу и блестящий шлем мужика (тем более что на поясе у него висели здоровенные кривые ножны), и спряталась за Сока.
— Добрый день, уважаемые! Вас приветствует стража юго-западных ворот Междуречья. Капитан Салахов, — мужик приложил руку к сердцу и слегка поклонился, внимательно оглядывая группу.
Три сестры мило улыбались. Гриша отвёл детей чуть в сторону, и теперь вполне мог бы сойти за гида-переводчика. Дети следили за его руками, как заворожённые, одновременно поворачивая свои головки. Дюжина наёмников, не обнаружив особых опасностей (честно говоря, кроме их группы в данный момент на площади не было вообще никого) занимались в основном лошадьми: поправляли упряжь, проверяли поклажу, что-то подтягивали…
Сок, не дожидаясь расспросов, шагнул вперёд и протянул руку.
— Сокол, командир отряда наёмников. Мы сопровождаем группу путешествующих гражданских из города Жемчужный Приморского Княжества в баронство Белый Ворон.
Охранник руку пожал и понимающе покивал:
— Проездом, значит?
— Да, надеемся дня за три добраться до цели.
— Далеко забрались, — капитан с сомнением оглядел присутствующих. — Это что — весь ваш отряд?
— Остаток на той стороне, мы первые. Не могли бы вы начать досмотр фургонов, пока они переправляются?
— Конечно, уважаемый! — стражник резко свистнул, и из караулки появилось четверо таких же вооружённых и упакованных в лёгкий доспех парней. Капитан кивнул на фургоны и достал блокнот: — Так, давайте запишем…
Для того, чтобы отряд целиком перебрался на этот берег, потребовалось ещё два рейса. За это время оба фургона уже проверили, капитан Салахов составил подробную подорожную, порекомендовал приличный постоялый двор и даже провёл для девушек небольшую экскурсию по никогда не спящему Большому базару. Ван, втайне подозревавший капитана в неблагонадёжных намерениях, коварно ожидал, что в случае нападения сестрички напугают местных до усёру. Но всё прошло очень благопристойно, как в кино про советских милиционеров. Он даже слегка разочаровался.
Каждому входящему в ворота под золотыми львами полагалось новомодное в этих местах подорожное удостоверение Восточной империи, в которое внесли даты и основные цели их поездки. Цели оказались у всех разные: у кого поиски родственника (не вдаваться же в подробности), у кого сопровождение по найму, у кого — путешествие. Предприимчивый капитан Салахов объявил, что «если отряд хочет пройти быстро — будем писа́ть под диктовку!», быстро рассортировал группу по «сортам», выдал всем книжечки и ручки и продиктовал нужные фразы. Печати проставить много времени не заняло, и пропускной пункт открыл для них ворота в Междуречье.
Целителя на Большом Базаре не оказалось — уехал куда-то на север (старый волчара как будто знал!), ночь уже спустилась на город, и Палыч счёл лучшим вариантом всем направиться сразу в гостиницу.
Олег так и не пришёл в себя. Они решили лишний раз не тревожить его перетаскиваниями, благо ночи были тёплые, и ограничились тем, что оставили рядом с ним дежурных.
Палыч полночи протаращился в потолок, на сердце было тяжело, и предполагаемый диалог с Белым Вороном никак не складывался. Рут, забравшаяся к стенке, сонно и ровно дышала ему в плечо, но даже это ощущение тепла и тихого дыхания рядом не приносило обычного умиротворения. Едва серые предрассветные сумерки сменили ночь, он поднялся и пошёл во двор. Внизу в обеденном зале уже горели две керосинки, и из кухни доносилось тихое бряканье. За столом сидел Сок.
Палыч сел напротив, вопросительно кивнул на дверь, в которой виднелись отблески огня:
— Марина?
— Ага, траву пошла варить.
— Что думаешь? За́ день не успеем?
Они уже пару раз прикидывали так и эдак, но выходило, что за один день Междуречье проскочить не получится.
— Нет, Виктор Палыч. Очень вряд ли. Был бы с нами целитель — может быть, а так… угробим лошадей, и дальше что? Вообще посреди тракта встанем.
Нда, выше головы не прыгнешь.
Палыч досадовал на отсутствие целителя на Большом Базаре вообще и в его отряде в частности, зато дороги сделались гораздо лучше — почти как в Приморском, и они продвигались, не задерживаясь и не давая себе времени на лишний отдых.
Осень в здешних местах была не такая тёплая, как в той же Коммуне, но всё-таки гораздо теплее, чем, скажем, в Москве. В изобилии собирались яблоки и груши, над трактом висел сладкий запах варящегося варенья, повидла, пастилы, а так же разнообразных вин, наливок и сидров. Любоваться бы и радоваться жизни, но сосредоточиться на раскидывающихся вокруг пасторалях не получалось никак. Марина пожаловалась, что у Олега усилился бред. Палыч посидел немного в фургоне и почувствовал, как по спине начинает гулять неприятный холодок. Олег разговаривал с друзьями. С давно погибшими друзьями. И, судя по всему, собирался к ним в гости.
Подошёл Сок, посмотрел в его лицо, выяснил причину, сказал несколько нехороших слов…
— Вот что, Виктор Палыч, мы попробуем изменить график движения. Ван! Поднимай народ, выходим немедленно.
Они вышли в половину шестого и за четыре часа успели миновать изрядный кусок страны, перекусывая в попадающихся харчевнях «на вынос». Час отдыхали — и снова ползли по тракту, пока солнце не выбралось в самый зенит.
Около часу дня на пути попалась хорошая гостиница с обширной, спускающейся к небольшому озеру луговиной, и Сокол объявил длинный привал. При наличии такого количества постоялых дворов вдоль тракта на готовку не хотелось тратить ни времени, ни сил.
Отряд отпустил лошадей на гостиничный выпас и расположился отдохнуть. Кто-то, пользуясь моментом, добирал сон, кто-то просто валялся в тенёчке.
Палыч с Соколом расположились в прохладе обеденного зала и снова разложили свои бумаги. К их общей досаде «Золотой тюльпан» на карте отмечен не был. Палыч оглянулся:
— Уважаемый!
Хозяин, лучась улыбкой, поспешил к их столу.
— Чем я могу помочь, двум благородным господам, удостоившим своим ясноликим посещением мою скромную гостиницу?
Палыч в очередной раз подивился царящей в Междуречье восточной витиеватости.
— Помогите нам сориентироваться. В какой точке мы сейчас находимся?
— Минуточку, господа… Раиля́! Принеси карту тракта!
Черноглазая девчонка выскочила из-за позвякивающей занавески и протянула отцу требуемую бумагу.
Длинный, сложенный вчетверо лист, который так и подмывало назвать свитком, вмещал в себя карту Междуречья со всем Южным трактом от Большого Базара на западе до пограничного моста на востоке. Точнее, почти исключительно тракт, поскольку северные и южные области страны оказались отсечены. Зато были указаны практически все постоялые дворы, корчмы и прочие питающие и предлагающие кров заведения — и даже с кой-какими пометками.
Палыч подвинул к себе новую карту.
— Так, ну-ка прикинем, сколько нам примерно до восточной границы осталось?
— Э-э, дарагой, зачем прикидывать? — удивился хозяин, на минуту выпав из образа восточного корчмаря и превратившись в Равшана с Черкизовского рынка. — Точно вам скажу! Сорок два километра до моста, плюс-минус двести метров, может быть, — и добавил для верности: — Да выгладят боги дороги под копытами ваших благословенных лошадей!
Палыч, голова которого была забита тяжкими мыслями, пассаж не оценил, но Сок выжал из себя что-то соответствующее моменту (с обязательным «да осенит» и прочее) и заодно незадорого сторговал копию карты, так что все остались довольны.
В пять вечера они выехали снова и ползли по тракту до самого заката. Лошади вяло передвигали ноги. Сделать за день полуторный переход — это много. Во всяком случае, четвероногие считали именно так.
Ближе к границе ребятишки-зазывалы у ворот выкрикивали свои лучшие на сегодня предложения всё убедительнее — мол, долго негде будет остановиться, а уже почти ночь, но Палычу почему-то казалось очень важным добраться до границ Белого Ворона именно сегодня. Сок поглядывал на его всё более хмурое лицо, на опускающееся за холмы солнце.
— Виктор Палыч, нам в любом случае нужно остановиться, как минимум на полчаса, а лучше на час. Лошадям нужен отдых. И людей накормить. Заодно траву Олегу заварим.
Палыч поскрипел зубами и согласился.
Небо ещё отливало оранжевым, но по земле уже расползлись густые тени. В обеденном зале было мрачно и душно, да и не собирались они долго рассиживаться — и хозяин вынес еду на двор, на обширные столы, запалив для света длинный уличный очаг в подобии каменного жёлоба. Вблизи, конечно же, сразу стало светлее, зато за кру́гом света резко потемнело, словно ночь приникла к прозрачному колпаку, накрывшему двор гостеприимной корчмы.
Он что-то жевал, не чувствуя вкуса, когда малышня, рассаженная в один ряд, возбуждённо закричала, тыкая в небо пальцами. К их голосам присоединились остальные. Вопли: «Дракон! Дракон!» — вырвали его из задумчивости. Дракон? Палыч поднял голову как раз чтобы увидеть большую чёрную тень, плавно взмахивающую плотными кожистыми крыльями. Ящер прошёл низко, так что люди почувствовали поднимаемую им воздушную волну. Палычу показалось, что в свете костра шкура дракона отливала красным. Вторая волна криков перекрыла и без того царящий гомон.
А у этого — зелёным и бронзовым.
Драконов было два.
ПОСЛЕДНИЙ РЫВОК
Огромные силуэты промчались, чтобы вернуться буквально через минуту.
Они замедлялись, подобно птицам — изменяя угол наклона крыла, от чего вдоль улицы перед ними взметнулась туча пыли. Бронзовый вдруг длинно выдохнул огнём, словно поливая площадку перед собой. Мелкая взвесь в воздухе вспыхнула снопом искр и погасла.
Драконы опустились на улице за оградой.
В следующую же секунду калитка отворилась, и во двор вошёл парень в обычном полевом камуфляже. Высокий, худощавый, русоволосый, с внимательным прищуром серых глаз. Из-за каменного забора деликатно поглядывал… поглядывала дракониха — понял Палыч. Или драконша? Смотри-ка, не стала на ограду громоздиться, побоялась, поди, развалить…
Хозяин уже бежал парню навстречу, рассыпаясь в приветствиях. Дракон что-то негромко спрашивал, корчмарь кланялся, кивал и показывал в сторону столов двумя руками. Что-то не похоже, что он покушать приглашает… Прибывший кивнул, вынул бумажник, сунул корчмарю купюру. Пока Палыч переваривал увиденное, дракон уже подошёл к его столу:
— Денисов Виктор Павлович?
— Да, с кем имею честь?..
— Александр, пограничная служба Белого Ворона, Драконий Замок, — парень протянул руку, которую Палыч автоматически пожал. — Я внук барона.
Барона Белого Ворона, надо полагать.
Александр обернулся и махнул своей спутнице.
Голова драконши тут же исчезла (не скрылась за оградой, не склонилась, а именно исчезла!), и в калитку вошла девушка — среднего роста, подтянутая, но справная, с длинной, почти по колено косой, в обычном летнем платье в цветочек. Она тоже была русой, разве что у парня глаза были серые, а у девушки — карие.
— Мы получили сообщение, что вы можете не успеть, — непонятно пояснил парень.
— Здравствуйте! — девушка кивнула сразу всем. — Где тут умирающий?
— Это Надежда, моя сестра, — прокомментировал Александр, — типичная медичка!
Олег драконше не понравился. В смысле — как пациент. Она тяжело вздохнула и сказала, что рука плохая и вообще — будет возиться долго. Минут двадцать. Но через двадцать минут, даже когда с рукой внешне всё уже было в порядке, Олег не пришёл в себя.
Надя хмурилась, выходила из транса, заходила обратно… Наконец она сдалась и посмотрела на брата:
— Я не могу понять, в чём дело. Можно, конечно, голову отрубить, но боюсь, что это в крови или даже глубже. Бабушка нужна.
Голову отрубить??? Палыч выпучил на сумасшедшую парочку драконов глаза.
— Надя подозревает нетипичное повреждение организма, — пояснил брат, — глубинное какое-то. Есть кардинальный способ — восстановить тушку с конечностями от головы: тело отчи́кать, остальное нарастить, но мы подозреваем, что дело не в пло́ти, поскольку чисто физиологически нарушения устранены. Тут что-то другое, разрушающее, скорее, душу. Или энергетическую структуру, если вам так больше нравится. Это предположение, поскольку мы — не видящие души, и тем не менее, Надя полагает, что ни один метод из имеющихся в её арсенале не поможет. Вашего друга нужно доставить в Серый Камень, как можно быстрее. Там кельда — она целит и души, и тела. Она увидит картину целиком. Если она не сможет помочь — никто не сможет.
— А бабушка?..
— Это она и есть. Баронесса и кельда Белого Ворона.
— Понятно.
Вот и сложилась картинка с пророчеством.
Наёмники, слышавшие этот разговор, уже разошлись по двору, готовясь к выезду. Палыч хмуро посмотрел на Сока:
— Ты ж говорил — лошади не вытянут, максимум до моста?
Тот радостно хлопнул его по плечу:
— Виктор Палыч! Так это с нами целителя не было! Сейчас ласточками полетим!
Строгая Надежда кивнула:
— Скажите своим: пусть не толпятся, подкачка на выходе из ворот. Можно начинать.
— Будет сделано, госпожа целительница!
Александр посмотрел на Колю, пристраивающего к повозке подвесные фонари, и сказал, что всего этого не нужно. На резонное Колино замечание — мол, темно ехать же будет — возражать не стал, просто щёлкнул пальцами, и вокруг него закружилось несколько светящихся шариков.
— В толпе мне неудобно. Сейчас отряд выйдет на тракт, светлячков вам прицепим.
Двор наполнился суетящимися людьми. Палыч уселся на своё место. Здесь его, во всяком случае, сразу найдёт любой паникующий
Взгляд выхватил в толпе спокойное пятно — доктор Надя сидела за столом, а перед ней расстилалась уже целая скатерть-самобранка. Хозяин, хозяйка и все четверо их детей с невероятной скоростью метались вокруг неё, выставляя самые лучшие свои деликатесы. Лицо у драконши было очень… вежливое. Любезная, как королева, случайно зашедшая к вам в гости, — подумал Палыч. Вот она сдержанно кивает, слегка наклоняя голову вбок, принимает из рук хозяйки чашку с напитком, берёт какое-то печенье. Натурально — королева.