— Это, между прочим, — Оскар двумя пальцами оттянул лацкан пиджака, — льняной шелк, он и должен выглядеть как бы мятым. А чистую рубашку купим по дороге.
— Так бы сразу и сказал, что тебе нужно за покупками! А то Кенсингтон-гарденз! Маленькая Венеция! — Вода в ванной прибывала и уже слегка покрылась пеной. Наверное, я веду себя глупо, думала она, но я ничего не могу поделать — цветы разрастаются внутри меня и щекочут своими лепестками и стеблями…
Оскар растерянно удивился.
— Я считал, что все женщины любят делать покупки.
— А я не все!
— Это точно! — фыркнул Оскар и разделся молниеносно.
А цветы внутри Норы с совершенно невероятной скоростью достигли просто угрожающих размеров!
— Ты совсем особая, и только моя! Я люблю тебя, Но…
Ее имя он не договорил до конца, потому что Нора вдохнула оставшиеся буквы вместе с поцелуем, не в силах больше справляться со своими цветами, или Оскар поцеловал ее раньше, чем собирался, но такого стремительного полета к небесам они оба не ожидали после трех ночей и двух дней, состоявших из сплошной любви…
Вода, надменная и своевольная стихия, загнанная в тесноту ванны, да еще укрощенная душистой пеной, растерялась и не знала, куда девать свою плененную энергию, и поэтому выплеснула ее на них.
И цветы заметались, и стебли зазмеились спиралями, и звезды закричали восторгом торжества неземного света. И все пропало. И не было ничего, кроме таинственного пения цветов, невидимых в этом перламутровом пространстве, и пульсирующего ликования каждой клеточки тела, жадно просившей: «Еще! Еще!» И можно было на мгновение утонуть и, не разнимая губ, дышать друг другом, словно слившись с этой самой вечной, дерзкой, живой, первобытной стихией…
— Оскар! Оскар! — Нора тряхнула головой и шумно перевела дыхание. — Что это было? Цветы, вода и какой-то перламутровый, странный, живой свет?.. — Она прижалась к его груди.
— Ты тоже видела свет любви? Я слышал о нем, но увидел впервые! — Его глаза сияли. — Ох, Норри! Как же я люблю тебя!..
Но почему я побоялась сказать ему эти три слова даже тогда? — вздохнула Нора. Ведь и потом, когда они бродили по Гайд-парку и кормили уток, целовались в Тауэре, катались на лодке в Маленькой Венеции, не особенно понимая, каким образом они вдруг оказывались в том или ином уголке родного города, чудесно превратившегося в волшебную страну, когда в Кенсингтонгском дворце рассматривали шляпки королевы или пили пиво на пароходике, у нее было столько возможностей! И даже позже дома, когда Оскар нес Нору на руках на третий этаж! По этой же самой лестнице… Нет уж, сегодня вечером она обязательно скажет ему: «Я тебя люблю, Оскар!». И много, много раз ночью повторит эти слова.
Нора ласково погладила перила лестницы, как бы беря ее в свидетели своего обета, и завернула в следующий пролет. Впереди, на лестничной площадке возле окна, спиной к ней, стоял какой-то мужчина. Он обернулся.
Нора остолбенела. Она не верила своим глазам. Хэмпшир!
Он приветливо взмахнул рукой и сказал улыбаясь:
— Добрый вечер, миссис Доу!
Их разделял лестничный пролет. Убежать? Нет, глупо. Да и вообще, может быть, действительно на пляже был не он…
— Я вполне понимаю ваше недоумение по поводу моего визита, — мягко заговорил Хэмпшир, медленно спускаясь к ней. — Поверьте, честное слово, я вовсе не хотел пугать вас, но…
— Что вам нужно?! — Нора попятилась.
— Видите ли, миссис Доу… — начал Хэмпшир, но не договорил, остановился в паре ступеней от нее, снова одарил улыбкой, умоляюще сложил руки на груди. — Пожалуйста, миссис Доу, не бойтесь! Не съем же я вас! Просто мне хотелось бы поговорить с вами и уточнить некоторые детали. Видите ли…
— Какие детали?! — Нора вжалась в стену.
— Ох, миссис Доу! — Хэмпшир всплеснул руками. — Вы такая отважная женщина и вдруг ведете себя как ребенок! Просто смешно! Честное слово!
— Что вам нужно? Я не понимаю!
— Зато я прекрасно понял все. — Хэмпшир игриво повел бровью. — Две милые, очаровательные дамы решили погубить «Хай билдинг» моими, вот этими руками. — Он продемонстрировал Норе свои открытые ладони. — Страшная месть. Правильно?
— Две дамы? Погубить? Месть? Да вы в своем уме?!
Хэмпшир поморщился; три ступени по-прежнему разделяли их.
— Послушайте, миссис Доу! Я, конечно, был полным идиотом, когда позволил себе поддаться чарам миссис Уильямс, но теперь, когда все зашло так далеко… — Хэмпшир не договорил, потому что в его кармане заверещал мобильник. Он его вытащил. — Простите. Слушаю. О, привет, Оскар!.. Да, да все в порядке. Я у миссис Доу. Конечно, со мной она в полной безопасности! Хорошо, хорошо… Безусловно!.. Кстати, я раскопал кое-что. Ты помнишь того чокнутого компьютерщика? Ну, ну… Его фамилия Доу! До-у! Ты забыл? Но я-то прекрасно помню, он работал в моем подразделении. Так вот, она…
— Это вы! Вы! — заорала Нора, выходя из оцепенения, и перепрыгнула к Хэмпширу через три ступеньки. — Отдайте мне телефон! Немедленно! — Она протянула руку, чтобы выхватить у него мобильный, и завопила еще громче, надеясь, что Оскар услышит: — Оскар, это он! На пляже был он!
Вероятно, растерявшись от такого натиска, Хэмпшир разжал руку раньше, чем Нора успела выхватить у него трубку, и телефонный малютка шмякнулся о ступени, подпрыгнул и скользнул в пролет. Нора машинально рванула за ним вниз, но Хэмпшир схватил ее за руку.
— Куда? Даже не пытайтесь, голубушка!
— Что?! Отпустите! Как вы смеете?! Мне больно!
— Простите. — Хватка ослабла, но выпускать свою добычу Хэмпшир явно не собирался. — Только не вздумайте сбежать! Через сорок минут подъедет Уильямс, и вы расскажете ему все!
— Мерзавец! — Нора решительно влепила Хэмпширу пощечину свободной рукой. — Отпустите!
Он хмыкнул и схватил ее за вторую руку.
— Полегче, мадам. Не устраивайте мелодраму!
— Я буду кричать! Соседи вызовут полицию!
— Прекрасно. Полиция именно то, что нам сейчас нужно. Вы угробили мой телефон, иначе я бы сам ее уже вызвал!
— Это вы сами избавились от телефона! — Нора пнула Хэмпшира ногой, силясь вырваться. — Чтобы я не смогла сказать мистеру Уильямсу, что на пляже были вы!
— Ну я, я! — Хэмпшир приблизил свое лицо к лицу Норы и впился глазами, красивыми, между прочим, глазами, но очень злыми. — Да, на пляже был я. Кричите! Зовите на помощь! Ну? Что же вы замолчали, миссис Доу? Отбиваться перестали?
Нора стиснула зубы и еще раз пнула Хэмпшира. Он хмыкнул.
— Вы занятная особа, миссис Доу, и, вероятно, весьма энергичная в постели?
— Мерзавец! Не ваше дело! Отпустите!
— Пожалуй. — Хэмпшир повел бровью, подмигнул, злости в его глазах как не бывало, и, освобождая запястья Норы, вдруг лизнул ее губы! — Придется повиноваться, иначе вы соблазните меня прямо на лестнице, милочка!
Нора онемела.
— Послушайте, миссис Доу, — Хэмпшир вздохнул и посмотрел на часы, — до появления нашего друга Оскара у нас есть еще сорок минут. Давайте поднимемся к вам, вы угостите меня чаем, и мы вдвоем согласуем наши дальнейшие действия. Ну не смотрите на меня с укоризной, дорогая. Ваш план был безупречным, но, увы, порой даже безупречные планы проваливаются и мне, простите, в результате вовсе не хочется оказаться мальчиком для битья.
— Вы о чем? — глуховато выдавила Нора, голос плохо повиновался ей. — Я вас не понимаю…
— Достаточно, мадам. Все вы понимаете. Наша фирма упекла в психушку вашего мужа, вы дождались подходящего момента и решили отомстить нам, да еще прихватив сорок восемь миллионов в качестве, так сказать, моральной компенсации.