Гулам. Хочу кондиционеры в спальне поставить. Я считаю, если уж взялся за что-то, делай на высоком уровне.
Мать. Да, у вас, Гулам, размах большой. В общем, это правильно, если иметь возможность. А мы вот третий месяц эту скалу убрать не можем, чтобы фундамент начать.
Гулам. Какую? Что же вы мне не сказали, когда у меня экскаватор работал? И трактор был. В две минуты убрали бы.
Мать. Неудобно как-то было.
Гулам. Ай-яй-яй! Как не стыдно! Ну, ничего, что-нибудь придумаем. Хотите, я привезу из города людей?
Мать. Нет, нет, спасибо.
Гулам. Тут нужно пять-шесть человек, не больше.
Мать. Даже меньше.
Гулам. Я беру это на себя. К концу дня этой скалы не будет.
Мать. Спасибо, Гулам, но мне как-то неудобно.
Гулам. О чем вы говорите? Я бы сейчас ею занялся, если бы меня не ждали в городе.
Ада. Ничего, подождут.
Мать. Нет, нет, не надо никого подводить из-за нас. Поезжайте, Гулам, по своим делам. У нас здесь ничего срочного нет.
Гулам (обрадованно). Конечно. Через часок поеду и быстро вернусь, и к вечеру скалы не будет.
Ада. Ну, ладно, ты иди, дай поговорить с людьми.
Гулам. Иду, иду, Адочка. Ты про то, как я дом отца назад выбиваю, расскажи. Интересная история.
Ада. Ладно, расскажу. Иди уж.
Гулам уходит
(Матери.) Вы напрасно его не используете. У него энергии н" десять домов хватит. Вы знаете, что он придумал?
Мать. Нет.
Ада. Умора просто! Дядя Гамид, это вам особенно интересно должно быть: он на вашу помощь рассчитывает.
Отец. Буду рад помочь, если смогу.
Ада. Он задумал получить назад дачу своего отца в Пиршагах, которую в двадцать девятом году государство конфисковало как излишки.
Мать. Но у него же есть уже одна дача.
Ада. Эту он на имя своего брата построил, Тофика, тот тоже диссертацию защитил...
Мать. А дача отца большая?
Ада. Дом в восемь комнат, но запущенный. До войны сельсовет там был, а с сорок седьмого года он пустой стоит. Конечно, все растащили - окна, двери, полы... Но все равно очень красивый...
Мать. Участок большой?
Ада. Был большой. А сейчас только двор остался, все остальное роздали под дачи.
Мать. А зачем Гуламу два дома?
Ада. Если у него будет возможность, он десять построит.
Отец. А чем я ему могу быть полезен?
Ада. У него есть документ, что отец его в семнадцатом году был посажен в тюрьму Временным правительством. А вы ведь в это время тоже были в Москве?
Отец. Да, был.
Ада. Это я ему сказала. У меня же в диссертации есть глава об азербайджанцах, участвовавших в революционных событиях в России. Вот он и хочет, чтобы вы написали пару слов о его отце
Отец (растерянно). А что я могу написать?
Ада. Ну, что-нибудь в подтверждение того, что отец его -- жертва Временного правительства.
Отец. Но как же я могу? Я же не знал его отца.
Ада. А вы и не пишите ничего. Обойдется без второй дачи.
Отец (волнуется). Нет, вы поймите меня правильно. Я бы написал, но я действительно ничего не знаю об этой истории с арестом. Я же не занимал никаких постов, просто воевал, как все, а после ранения попал в Отдельный Самарский кавалерийский полк и уже в Москву так и не вернулся.
Ада. Я знаю.
Отец. Я всегда был простым красноармейцем...
Ада. Я все про вас знаю. Я про вас знаю то, что даже вы сами о себе не знаете.
Отец. Неужели?
Ада. И догадаться не сможете.
Отец. Что же это такое?
Ада (Отцу). Это мой сюрприз. Я так благодарна судьбе за то, что наши дачи рядом. О вас же никому не было известно. Даже о том, что вы прибыли сюда в составе Одиннадцатой армии, освободившей Баку от мусаватистов, никто не знал.
Отец. А почему, собственно, об этом должны знать?
Ада. Вы поразительный человек! Да любой другой трубил бы об этом на каждом углу.