Отец. А как же я тебя одну оставлю?
Мать. Обойдусь как-нибудь.
Отец. А вдруг приступ?
Мать. А что приступ? Лекарство под рукой, глотну - и все в порядке.
Отец (мечтательно). Я бы, конечно, махнул в город ненадолго. На денек. И сразу назад.
Мать. Тем более. Ничего со мной не случится.
Отец. Сходил бы в гости, сыграл бы в преферанс, и недельки на две мне этого хватило бы.
Мать. Ну, вот видишь. А я как раз простыню твою постираю.
Отец (спохватившись). Нет, нет, я тебя одну не оставлю.
Мать. Ничего со мной не случится.
Отец. Вот когда ребята приедут, тогда другое дело. Тогда, может, на денек махну...
Мать тащит камень дальше.
Не может быть, чтобы они не приехали... Рубашка чистая у меня есть?
Мать. Есть.
Отец. Где она лежит?
Мать. В чемодане.
Отец. Но это потом, сразу я не поеду. А то ребята обидятся. Надо на охоту с ними сходить. Ты не беспокойся, работе это не помешает. К шести утра мы уже вернемся.
Мать. Я не беспокоюсь. (Тащит камень дальше. Она уже почти у скалы.)
У калитки появляется Агамейти. За плечами у него двустволка. Подходит к навесу. Садится на краешек кровати. Выглядит свежо, видимо, хорошо выспался.
Агамейти. Я сон сейчас видел интересный. Будто сплю я не днем, а ночью, и кто-то меня будит. Просыпаюсь - смотрю: .ангел смерти Азраил. Трясет меня, за плечо. "Вставай, говорит, Агамейти, хватит дрыхнуть, идем со мной, засиделся ты на этом свете". У меня душа в пятки ушла. Ну, думаю, все, пришел твой конец, Агамейти. Руки-ноги у меня отнялись, лежу, как труп, и вдруг, - сам не знаю, откуда у меня сила взялась, - как закричу: "Да здравствует Советская Армия!" - прямо Азраилу в лицо. Он как вскочил - и к двери, как пуля вылетел. Так торопился, что головой о притолоку ударился, сильный такой стук получился! И я проснулся.
Мать. Слава богу, что проснулся, а то половину камней у меня украли, пока ты спал.
Агамейти. Не может быть! Вот мерзавцы!
Мать. С таким сторожем, как ты, хорошо, что нас самих не утащили.
Агамейти. Этого я не допущу. Без вас мне здесь совсем тоскливо будет. (Смотрит на ружья, висящие на вешалке.) А ты что, опять на охоту собрался?
Отец. Да. Ребята должны приехать. Я обещал им...
Агамейти. Сходил бы со мной разок.
Отец. Как-то без ребят не хочется. Вот приедут - пойдем все вместе.
Агамейти. Хорошо, что я не обидчивый.
Отец. Я как-то привык к ребятам. И они тоже без меня не охотятся.
Агамейти. Все трое приедут?
Отец. Да... должны втроем... обещали...
Агамейти. Хорошо, если приедут... Наконец уберете ее. (Показывает на скалу.)
Мать. Это не твоя забота. Ты лучше спи поменьше и охрану свою неси добросовестно. (Тащит камень.)
Агамейти. Я что говорю? Я, как говорится, гнутое дерево. Разрешат - скажу, не разрешат - промолчу.
Мать (не выпуская камень из рук). Вот и хорошо.
Агамейти. Я Дадашу сказал, чтобы он тоже пришел помочь.
Мать. Кто тебя просил?
Агамейти. А что тут такого? Все равно он, как крот, целый день на своем участке роется - пусть и вам помогает. На то и сосед.
Мать. И тебе не стыдно?
Агамейти. А чего мне стыдиться? Я - бездельник, он - труженик. Вот пусть и поможет. Не все же только на себя работать, пусть и соседям пользу принесет.
Отец. Я вчера смотрел, какой он колодец себе отрыл, - просто чудо!
Агамейти. Несчастный!
Мать. Кто?
Агамейти. Он.
Мать. Это еще почему?
Агамейти. Здоровый молодой человек, вместо того чтобы жизнью наслаждаться, в земле копается. Ну ладно, вы старики, к земле вас потянуло, а он что?
Мать. Тебе этого не понять.
Агамейти. Что правда, то правда, я этого понять не могу и никогда не понимал. Если найдется человек, который хоть раз видел, чтобы я когда-нибудь, где-нибудь физическую работу выполнял, - плюньте мне в лицо. Клянусь честью, никогда этого не было. Да по рукам видно. (Показывает.) Вот, пожалуйста, ни одной мозоли. В жизни лопату не держал, ни топор, ни пилу. Ружье ношу, и то плечо болит.
Мать (останавливается, чтобы перевести дыхание). Нашел чем хвастаться!