Валя (растерянно). А что я говорила?
Алик. Разве из жалости так любят, Валя? Ты мне такие слова шептала... о том, что давно влюблена в меня... Ну, вспомни. Какая там жалость?! Это была одна из самых лучших моих ночей, а ты говоришь - из жалости.
Валя (жалобно). Я тебя не любила тогда, Алик. Я точно знаю... А то, о чем я тебе рассказывала, - это было давно, когда мы еще совсем маленькими девчонками были... Мы тогда всем классом в тебя влюбились, все девчонки... Это было очень давно, когда нам лет по четырнадцать было... Мы поэтому к вам домой все время бегали.
Алик. Может быть, я не спорю... Но ты просто многого не помнишь. Ты как в бреду была и все время говорила о любви.
Валя (беспомощно). Я Диму любила тогда.
Алик. Почему же ты пряталась потом от меня? Ты же целый год от меня пряталась. Вспомни...
Валя. Я не пряталась. Я любила Диму и не хотела тебя видеть.
А л и к. Ты и Диму своего не хотела видеть.
Валя. Мне было стыдно перед ним после того, что у нас с тобой произошло.
Алик. Я точно знаю: от меня ты пряталась потому, что я тебе нравился и ты меня боялась. А вот почему ты Диму не хотела видеть, этого я не знаю. Но в конце концов он тебя уломал.
Валя. Но потом же у нас с ним все было хорошо. Целых три года. Значит, я любила его?
Алик. Потом, может, и любила. Но в ту ночь дело было не в жалости. Ничего себе жалость! Да на мне места живого не было утром... Ну, вспомни.
Валя (беспомощно, устало). Это была не любовь... Я точно знаю. Это было что-то другое. И возникло потом... А вначале мне тебя было только жалко. Честное слово.
Алик. Да что ты меня убеждаешь? Я не знаю, почему ты была со мной и тогда и потом, когда рассталась с Димой. Может, из жалости, а может, потому, что я тебе все-таки нравился. Не знаю. И знать не хочу. Мне все равно. Главное, что мне с тобой было хорошо. (Отпивает глоток шампанского, ставит бокал на стол. Пауза.) У меня есть один хороший загс, он работает по субботам.
Валя. Ну и что?
Алик. Может, зарегистрируемся?
Валя. Перестань дурачиться, Алик.
Алик. Я не дурачусь. Мне сегодня исполнилось четверть века, и я серьезен, как никогда в жизни. И я точно знаю, что мне нужно для счастья. Ну, спроси меня, спроси: "Алик, что тебе нужно для полного счастья?"
Валя. У меня не то настроение, Алик.
Алик. А я отвечу: "Мне нужна ты, Валечка".
Валя. И когда ты это решил?
Алик. Когда ты в очередной раз исчезла... Ты мне нужна как единственный свидетель. А то ведь никто не верит, что я был хорошим мальчиком когда-то, что я, например, умел плакать...
Валя. А тебе это так важно?
Алик. Иногда очень.
Валя. Ты изменился за это время, Алик.
Алик. Глаза стали тоскливыми. Это от слишком веселого образа жизни. Я много веселился этот месяц, после того, как ты исчезла. Я все ждал, когда ты вернешься... А потом решил сам тебя поискать. Ну, что будем делать?
Валя. В каком смысле?
Алик. Может, все-таки поженимся?
Валя. Ну, что ты говоришь, Алик? Я же тебе все объяснила. Я люблю его.
Алик. Внизу машина. Туда час езды.
Валя. Куда?
Алик. В загс. К четырем часам возвращаемся, заезжаем за твоими родителями, едем в "Интурист", там уже накрыты столы. Все стоят, мы входим и объявляем свадьбу вместо дня рождения. Все обалдевают. Представляешь, как будет здорово?!
Валя. Представляю.
Алик. Нет, я серьезно. И не думай, что это так уж глупо. Никто ведь не знает, как все должно быть, чтобы люди были счастливы... Я давно хотел тебе предложить... Но как-то не получалось. Но я все время говорил себе: "Ничего, ничего, повертишься еще немного и позвонишь Вальке. И все будет хорошо. Она то, что тебе нужно". А когда ты исчезла, понял - все, больше откладывать нельзя.
Валя. Поздно ты понял.
Алик. Это всегда так бывает. Закон падающего бутерброда. Ну, ничего, у тебя все равно с ним ничего не получится.
Валя. Я очень люблю его, Алик.
Алик. Это ничего. Это обойдется. Я понимаю, что я не ахти что, но я перестану пить, брошу эту дурацкую аспирантуру, пойду работать, и прекрасно заживем. А то я уже до точки стал доходить.
Валя. Я люблю другого человека, Алик. Неужели ты не понимаешь?
Алик. Я все понимаю, я старый, мудрый и усталый человек. И я все понимаю. Именно поэтому я и хочу на тебе жениться. А он ничего не понимает, мой научный руководитель. Он весь состоит из правил: можно, нельзя, надо, обязан, хорошо, плохо... Он высокоморальный человек. И по его правилам, то, что у тебя было со мной, - это плохо. И он никогда этого не переживет. Умрет, но не простит. Я знаю таких... Уж лучше бы ты ему ничего не говорила.
Валя. Я не могла не сказать... Я же люблю его... Если бы ты знал, как я его люблю!
Алик. Именно поэтому ничего не надо было говорить.
Валя (сквозь слезы). Я так его люблю! Ты веришь мне, Алик? А с тобой так получилось потому, что мне было жалко тебя... честное слово... Потом, правда, мне это понравилось, я не отрицаю... но вначале было только жалко. Больше ничего.
Алик. Да ладно, что ты меня уверяешь? Жалко так жалко. Все равно ты молодец. И не надо плакать. Я же говорю, ты то, что мне нужно... Я люблю добрых. (Гладит ее волосы.) А он не любит... Он любит порядочных, высокоморальных. Он сам такой и таких любит. Отец Сергий... Ну, не плачь. А то ведь все повторится - из жалости... А у нас времени нет. Нам в загс надо ехать.
Валя. Никуда я не поеду.
Алик. Ну, ничего. Пусть он скажет свое веское высокоморальное слово, а потом мы уж как-нибудь наладим свою жизнь. А где он сейчас?
Валя. На дачу уехал.
Алик. Зачем?
Валя. Он не мог не поехать. Они всей семьей там собираются.