— Они не ругались, — сказала Энни Брайану, помогая ему закрыть чемодан.
— Откуда ты знаешь?
— Немножко послушала из окна ванной. Они говорили о каникулах.
— Это хорошо, — сказал Брайан.
— Но мама сказала папе, что ты грязнуля.
Брайан удивился и не поверил.
— Неправда. Она не могла сказать такого. Зачем ей? — надулся он.
Энни стало его жалко.
— Я придумала, — солгала она.
— Я знал. — Вера Брайана в мать тут же восстановилась.
— Лучше бы она не уезжала, — пробормотала Энни.
— Ага.
Чувства брата и сестры совпадали так редко, что этот случай напугал их. Дети недоверчиво посмотрели друг на друга. Видно, настали тяжелые времена.
Розмари приехала раньше обещанного. Рия налила ей кофе.
— Хорошо выглядишь, — одобрительно сказала Розмари.
— Угу…
— Я нарочно приехала пораньше. Долгие проводы — лишние слезы. Кстати, где они?
— Собирают вещи, — еле слышно ответила Рия.
— С ними ничего не случится.
— Знаю.
Розмари пытливо посмотрела на подругу.
— Как твоя вчерашняя встреча с Дэнни? Все прошло нормально?
— Что? Да, вполне. — Ни за что в жизни она не признается, как на самом деле прошла ее вчерашняя встреча с Дэнни. Даже себе самой.
— Что ж, хорошо. — Наступила тишина. — Рия…
— Да?
— Знаешь, Бернадетта никогда не станет для них кем-то… кем-то кроме того, кто она есть.
— Да, конечно.
— Они не смогут привязаться к ней. Только представь себе, как она боится заменить тебя на месяц. Это трудная задача для любого, не только для глупой девчонки. — Ответа не последовало, поэтому Розмари продолжила: — Знаешь, я считала эту затею с Америкой настоящим безумием, но теперь понимаю, что это самый мудрый поступок в твоей жизни. Ты гораздо умнее, чем кажешься… Ну, я пошла за детьми. Как ты предпочитаешь? Помедленнее или побыстрее?
— Побыстрее. Ты просто чудо, — с благодарностью ответила Рия.
Через несколько минут Рия махала вслед детям, которым предстояло провести весь июль в незнакомом доме. Кто бы мог подумать, что такое возможно? Но самое невероятное заключалось в том, что Розмари считала поступок Рии обдуманным и тщательно спланированным шагом.
Мать Бернадетты сидела на кухне нового дома.
— Она просто бессердечная, правда? Срывается с места, улетает в Соединенные Штаты и бросает детей на тебя.
— Да, мама. Но, может быть, это и к лучшему.
— Как это «к лучшему»? — Финола Данн вообще не видела в этой ситуации ничего хорошего.
— Ну, я хочу сказать, что без нее дом на Тара-роуд перестанет быть для Дэнни центром притяжения.
— Судя по времени, которое он проводил с тобой, этот дом не так уж его притягивал. — Мать Бернадетты умудрялась строить фразы так, что в них звучало и неодобрение романа дочери с женатым мужчиной, и гордость от того, что все закончилось нормально.
— Он прожил в этом доме шестнадцать лет, и его по-прежнему тянет туда.
— Скоро его будет притягивать этот дом. Как только вы немного обживетесь. — Финола Данн обвела взглядом прекрасно оборудованную кухню, сооруженную рабочими Барни Маккарти в рекордно короткий срок Дом стоял на тихой аллее в фешенебельном южном предместье Дублина. Он должен был стоить целое состояние. В таком месте хорошо растить ребенка. Тем более что по соседству проживали многие молодые пары.
Финола Данн знала, что Дэнни Линч — преуспевающий агент по торговле недвижимостью. И считала, что чем скорее он продаст дом на Тара-роуд и купит своей первой жене что-нибудь поменьше, тем лучше. Надо отдать ему должное, этот малый работает как одержимый и явно обожает Бернадетту, но если он не разберется со своими финансовыми проблемами, то скоро разорится. Сегодня он уехал на работу в шесть утра, чтобы избежать пробок.
— Что-нибудь слышно о продаже дома на Тара-роуд? — спросила Данн.
— Нет, но я и не спрашиваю. Думаю, он привязан к этому дому крепче, чем к любой женщине. Просто в дрожь бросает, — сказала Бернадетта.
— Все, времени уже не осталось. Они приедут с минуты на минуту, и начнутся бесконечные летние каникулы.
— Всего тридцать дней. И дети не такие уж плохие, — с улыбкой ответила Бернадетта.
В машине Розмари Энни и Брайан вели себя очень тихо.
— Как, по-вашему, что вы там будете делать целый день? — весело спросила Розмари.
— Понятия не имею, — пожала плечами Энни.
— Кабельного телевидения у них нет, — сказал Брайан.
— Может быть, они вас куда-нибудь свозят? — Розмари была настроена оптимистично.
— Она очень тихая и никуда не ездит, — ответил Брайан.
— Какая она вообще? В смысле, с ней интересно разговаривать?
— Не очень, — сказал мальчик.
— В принципе она ничего, — ответила девочка.
— Я предпочитаю ее мать, — признался Брайан. — Она тебе понравилась бы, Розмари. Во-первых, любит поговорить; во-вторых, твоя ровесница.
— Да, наверное, — сухо ответила Розмари Райан. Она непринужденно держалась на собраниях совета директоров и во время выступления по телевидению, но этот разговор начинал действовать ей на нервы.
Очутившись в дублинском аэропорту, Рия растерянно осмотрелась. Люди сновали во все стороны. Вряд ли кто-нибудь из них находился в таком же смятении, как она. В очереди за ней стоял симпатичный мужчина в плаще с поднятым воротником. Светлые волосы падали ему на глаза. Рия бросила на него испуганный взгляд. На мгновение ей почудилось, что это Дэнни, прибежавший в последний момент, чтобы попросить ее не улетать. Но она тут же поняла, что это невозможно. Дэнни не сделал бы такого ни за что в жизни. Она еще помнила, как он вырывался из ее страстных объятий. Ощущение было такое, словно на нее вылили ушат холодной воды. Лицо Рии вспыхнуло от стыда.
Она прошла в магазин «дьюти фри» и стала раздумывать, что купить. Грех было не воспользоваться здешними ценами. Но Рия не курила, почти не пила и не нуждалась в электронике. В доме Мэрилин наверняка полно всякого оборудования, которым она не успеет научиться пользоваться. Она остановилась у отдела парфюмерии.
— Я хочу что-нибудь самое новое. Запах, которого прежде не знала. Который не связан ни с какими воспоминаниями, — сказала она.
Похоже, продавщица привыкла к таким просьбам. Они вместе проверили множество новых духов и остановились на одних, обладавших легким цветочным ароматом. Флакон стоил сорок фунтов.
— Дороговато, — с сомнением протянула Рия.
— Как посмотреть. Если у вас есть деньги, то сам бог велел тратить их на хорошие духи. — Продавщица отвернулась.
— Не знаю, — с изумлением ответила Рия. — Правда, странно? Я действительно, не знаю, есть у меня деньги или нет. До сих пор я над этим не задумывалась. Может быть, я могу позволить себе даже большее. А может быть, не смогу купить ничего подобного за всю оставшуюся жизнь.
— Тогда купите, — сказала продавщица, явно не желавшая ломать себе голову над философскими проблемами.
— Вы правы. Так я и сделаю, — ответила Рия.
В самолете она уснула и увидела сон, что Мэрилин не уехала с Тюдор-драйв, а ждет ее в саду. У Мэрилин русые волосы, туфли цвета меди и такой же бежевый костюм, как у матери Бернадетты. Увидев Рию, она захихикала. «Глупая женщина, я не Мэрилин, а новая теща Дэнни. Я заманила тебя сюда, чтобы они все могли переселиться на Тара-роуд. Это был обман, обман, обман!» Рия проснулась в холодном поту, с безудержно колотящимся сердцем. Она находилась в нескольких тысячах метров над уровнем моря. Все вокруг ели. Настало время ланча.
К ней подошла взволнованная стюардесса.
— Вам плохо? Вы бледная как смерть.
— Нет. Мне приснился дурной сон, вот и всё, — благодарно улыбнулась Рия.
— Кто-нибудь встретит вас в аэропорту Кеннеди?
— Нет, но я знаю, что делать. Найти остановку микроавтобуса, который довезет меня до Стонифилда. Все будет в порядке.
— В отпуск, да?
— Да, пожалуй. Пожалуй, в отпуск. По-другому не назовешь. — Вежливая девушка в форме тревожно улыбнулась. «Нет, нужно бросить привычку анализировать собственные поступки, — подумала Рия. — Самые простые вопросы застают меня врасплох».
Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Странно, что Мэрилин во сне оказалась похожей на мать Бернадетты. Конечно, она совершенно другая… Рия рывком выпрямилась и широко раскрыла глаза. Она не имела представления о том, как выглядит Мэрилин. Знала размеры ее бассейна, напряжение в сети, вес белья, которое можно загрузить в сушилку, расписание служб в стонифилдской церкви и дни недели, когда увозят мусор. Знала имена и телефоны двух женщин, которых звали Карлотта и Хейди. У нее были фотографии сада из камней, хозяйской спальни, бассейна и гаража.
Рия знала, что во время пребывания в Ирландии Мэрилин исполнится сорок, но не знала, светлая она или темная, высокая или маленькая, полная или стройная. Было странно думать, что сегодня ночью совершенно незнакомая женщина отправилась на Тара-роуд, а никто понятия не имеет, как она выглядит.
Самолет на Дублин вылетал ночью. В соседнем городке имелась транспортная служба, которая доставляла пассажиров в аэропорт Кеннеди. Мэрилин приняла предложение Хейди подвезти ее туда. Она заперла входную дверь. Ключи и конверт с инструкциями нужно будет отдать Карлотте. Рия зайдет за ними рано вечером. Дом оставался в полном порядке. Повсюду чистое белье и полотенца, продукты в холодильнике, цветы на столе и барной стойке.
Проблему с комнатой она решила только тогда, когда услышала гудок машины Хейди. Закрыла дверь, но запирать не стала. Рия все поймет и поведет себя соответственно. Может быть, один раз за два месяца вытрет там пыль и проветрит. О таких вещах не говорят и не предупреждают письменно.
Всю дорогу до остановки автобуса Хейди трещала и задавала вопросы. Не играет ли Рия в бридж? Не собирается ли Мэрилин во время пребывания в Дублине прослушать курс лекций в Тринити-колледже? Какая там ожидается погода? И — небрежно, очень небрежно — присоединится ли к ней Грег? Или на время отпуска он вернется в Стонифилд? Ни на один из этих вопросов Мэрилин не дала вразумительного ответа. Но перед посадкой в микроавтобус крепко обняла подругу.
— Ты очень добрая. Надеюсь, в один прекрасный день я тоже стану доброй. Когда выберусь из леса. Из этого дремучего леса.
Когда микроавтобус тронулся, Хейди долго смотрела ему вслед. Мэрилин сидела расправив плечи и читала какое-то письмо. Ее глаза блестели. Впервые за долгое время она была похожа на живого человека, а не на ходячий манекен.
Мэрилин снова и снова перечитывала свое письмо Грегу.
Она вложила в него всю свою душу, но теперь понимала, что этого недостаточно. Казалось, внутри включался какой-то тормоз, не позволявший ей объясниться начистоту. А может быть, и объяснять было нечего. Может быть, она потеряла способность любить и заботиться о ком-то, и эта способность не вернется к ней до самой смерти.
Она достала кляссер с фотографиями, присланными Рией. На каждой из них были люди. И маленькая заметка на обратной стороне. «Энни делает уроки в большой гостиной». «Брайан ест пиццу на кухне». «Моя мать и сестра Хилари». «Мы с подругой Герти, которая помогает мне убираться, вешаем белье». «Наша подруга Розмари, которая живет по соседству». «Колм Барри, разбивший огород в нашем саду, владелец ресторана на углу Тара-роуд». На лучшей фотографии самого дома тоже присутствовали четыре человека, прищурившиеся от солнца. На ее задней стороне Рия написала: «В более счастливые времена».
Мэрилин пристально изучила лицо Дэнни Линча. Да, красив. Все тот же увлеченный своим делом молодой агент по торговле недвижимостью, с которым она познакомилась много лет назад. Потом перевела взгляд на Рию. Маленькая, темноволосая и всегда улыбается. На каждом снимке видна ее доброжелательная улыбка. Ничего общего с голосом, которым она говорила по телефону. Напряженным и полным тревоги. Старавшимся убедить, что ее дом достаточно хорош для Мэрилин и что ее дети во время пребывания в Стонифилде никому не причинят хлопот.
Но больше всего Рию тревожило, что Мэрилин будет страдать от одиночества. Она так волновалась, что заранее прислала ей фотографии своих многочисленных друзей и знакомых. Но как же она была неправа. Мэрилин Вайн так сторонилась коллег, родственников, друзей и соседей, что ее прозвали отшельницей. Она не могла поговорить даже с собственным мужем и объяснить ему причину своей странной поездки. Конечно, она будет вежлива с этими людьми, но не хочет иметь с ними ничего общего.
— Бернадетта, можно мне пригласить Китти на ужин? Пожалуйста, — сказала Энни.
Бернадетта оторвалась от книги, которую читала.
— Извини, нет. Твой отец против.
— Она всегда приходила к нам в дом. Когда папа жил с нами, она ему нравилась.
— Значит, разонравилась. — Бернадетте не было до этого дела.
— Мама уже в Америке? — спросил Брайан.
— Перестань говорить о маме! — прикрикнула на него Энни.
— Пусть говорит, — пожала плечами Бернадетта и снова углубилась в книгу. Ей действительно было все равно.
— Так что, она уже прилетела или еще летит? — не успокаивался мальчик.
Бернадетта притворялась довольной, но дети чувствовали, что она предпочла бы тишину.
— Дайте подумать. Лететь туда часов пять-шесть… Да, самолет уже приземлился. Наверное, она едет на автобусе в это место, как его…
— Стонифилд, — сказала Энни.
— Да, верно. — Бернадетта вернулась к чтению.
Больше говорить было не о чем. Папа должен вернуться часов в восемь, так что вечер предстоял долгий. От отчаяния Энни взяла книгу «Животноводческая ферма», которую мать положила в ее чемодан. «Не думаю, что она мне понравится», — сказала тогда Энни. Но, как ни странно, ей понравилось. Даже очень. А Брайан читал книгу о знаменитых футболистах.
Когда Дэнни пришел домой, усталый и полный дурных предчувствий, он увидел, что все сидят в креслах и мирно читают. Энни подняла взгляд и поняла, что отец доволен. Ничего подобного на Тара-роуд не было. Но он должен был тосковать здесь, конечно, должен был, даже если больше не любил маму и предпочитал Бернадетту. С приготовлением обеда тут не возились. Бернадетта просто доставала из морозильника два блюда и ставила их в микроволновку. И бесконечного потока людей здесь тоже не было. Ни Герти, вечно приходившей и уходившей. Ни Розмари, заскакивавшей на минутку и тут же убегавшей. Ни Китти, ни противных Майлса и Декко, ни бабушки с Плайерсом, ни Колма с корзиной овощей. Конечно, папа должен был тосковать по всему этому.
Но сейчас Энни поняла, что здесь отцу нравится больше. Он положил ключи на длинное овальное блюдо.
— Я дома, — сказал Дэнни, и все бросились к нему. Когда он приходил на Тара-роуд и говорил то же самое, там стоял такой кавардак, что его слов просто никто не слышал.
Все инструкции работали как часы. Стонифилдский микроавтобус стоял именно на том месте, которое указала Мэрилин, а плата за проезд оказалась именно такой, как она написала. Здесь было тепло и солнечно, намного жарче, чем в Дублине. Шум и количество людей, сновавших вокруг, превосходили всякое воображение. Однако Рия чувствовала, что справится; у нее были подробные указания, а система работала безукоризненно.
Шофер объявил, что они подъезжают к Стонифилду, и Рия облегченно вздохнула. Теперь здесь будет ее дом. Она хотела посмотреть на город без помех, а потому взяла два своих чемодана и пошла в кафе-мороженое, чтобы сориентироваться. Меню было очень экзотичное — в Дублине выбор у Мэрилин будет куда менее богатый. Но Рия пришла сюда не за мороженым. Она следила за входившими и выходившими людьми. Очень многие из них знали друг друга. Похоже, женщина, стоявшая за прилавком, была местной знаменитостью; она обменивалась с посетителями шутками, как в комедийных телесериалах.
Итак, Рия в Америке. Не стоит начинать все сравнивать с домом и искать отличия. Она даже постарается считать в долларах, не переводя их каждый раз в привычные фунты. Из окна «Хэппи Сода-Хауса» Рия видела позолоченную вывеску «Салон красоты Карлотты». Дом выглядел элегантно и немного таинственно; казалось, каждая женщина, вошедшая туда и скрывшаяся за плотными кремовыми шторами, получит хороший совет: как не дать себя в обиду свекрови или сохранить мужа. Интересно, как она выглядит, эта Карлотта. Жаль, что Мэрилин не догадалась прислать ни одной фотографии своих знакомых.
Рия собралась с духом и перешла улицу. Ее дорожный костюм — темно-зеленый джемпер и юбка — казался здесь неуместным. Тут ходили в шортах-бермудах или в накрахмаленных платьях из белого хлопка. Все выглядели так, словно только что вышли из салона красоты. Рия, утомленная долгим полетом, чувствовала себя усталой. Она толкнула дверь салона и вошла. Карлотта оказалась высокой, пышногрудой смуглой дамой экзотической внешности. Она извинились перед клиенткой, с которой разговаривала, и тут же подошла к Рии.
— Рия, добро пожаловать в Соединенные Штаты. Надеюсь, вы полюбите Стонифилд. Мы очень рады, что вы приехали. — Это прозвучало так неожиданно, так тепло и искренне, что у Рии защипало глаза. Карлотта смерила ее опытным взглядом. — Я следила за каждым автобусом. Они прибывают раз в сорок пять минут. Но вы как-то проскользнули мимо меня.
— Я зашла в «Хэппи Сода-Хаус», — призналась Рия. Она понимала, что ее лаконичный ответ на столь сердечное и дружелюбное приветствие выгладит черной неблагодарностью. Эта женщина сильно отличалась от Мэрилин, которая во время телефонных разговоров держалась сдержанно. Рия испугалась, что не найдет нужных слов. — Вы должны извинить меня. Я чувствую себя слегка не в своей тарелке. Я не привыкла к таким долгим перелетам, и вообще… — Она смутилась и умолкла.
— Рия, знаете, что я хочу вам предложить? Вы примете душ, потом Кэти — она сейчас все равно свободна — сделает вам расслабляющий ароматерапевтический массаж, и вы пару часов поспите в темной комнате. Затем я вас разбужу, и мы поедем домой. Или вы хотите, чтобы я отвезла вас прямо сейчас? Мне все равно. Слово за вами.
Рия сказала, что она с удовольствием останется в салоне.
Кэти оказалась из тех женщин, которые предпочитают молчать и не задавать лишних вопросов. Рии не пришлось извиняться за свою неухоженную кожу, морщины вокруг глаз и обвисший подбородок, в другое время куда более упругий. Целебные успокаивающие масла мягко, но решительно втирали в точки акупунктуры, в виски, плечи и кожу головы. Это было замечательно. Однажды Рия ходила на сеанс ароматерапии с Розмари и после этого поклялась себе, что будет делать это каждый месяц. Двенадцать раз в год. Но так и не сдержала слово. Оказалось слишком дорого; всегда требовалось купить что-то детям или для дома. Ее мысли устремились по прежнему руслу — что она теперь может себе позволить, а что нет, — но Рия прогнала их. Здесь, в этом прохладном полутемном помещении, где ей ритмично массировали плечи и спину и стоял чудесный запах ароматических масел, было легко забыть все тревоги и уснуть без задних ног…
— Мне очень не хотелось будить вас. — Карлотта протянула ей стакан апельсинового сока. — Но иначе у вас нарушился бы график сна.
Рия почувствовала, что пришла в себя. Она встала с кушетки, одернула розовый хлопчатобумажный халат, который ей дала Кэти, подошла к Карлотте и пожала ей руку.
— Не могу найти слов благодарности за такой потрясающий прием. Оказывается, именно это мне и требовалось, а я не догадывалась. Ничего лучшего нельзя было придумать.
Карлотта довольно кивнула.
— Одевайтесь, Рия, и я отвезу вас домой. Поверьте мне, отдых у вас будет замечательный.
Она уже собиралась уходить, когда Кэти протянула ей листок бумаги. Рия решила, что это какой-то совет по уходу за кожей, который ей предстоит изучить позже, однако машинально посмотрела на него. Это был счет. Причем на такую сумму, которую Рия ни за что в жизни не потратила бы на салон красоты. С чего она взяла, что это был подарок? Боже мой, какое унижение! Но показывать, что она удивлена, было нельзя.
— Конечно, — сказала она.
— Карлотта сказала, что делает вам пятнадцатипроцентную дисконтную скидку. Все уже учтено, — ответила Кэти.
Рия расплатилась, чувствуя себя совершеннейшей дурой. С какой стати она решила, что эта женщина должна обслуживать ее бесплатно? Здесь жили люди, которые считали посещение салона красоты таким же обязательным, как чистка зубов. Если бы она много лет подряд делала то же самое, то, возможно, всего этого не случилось бы.
Рия договорилась с Герти о дежурстве на Тара-роуд. Сказала, что кто-то должен будет открыть Мэрилин дверь. Это очень важно.
— Предположим… только предположим, что возникнет какая-нибудь непредвиденная ситуация. Тогда скажешь моей матери, чтобы она посидела здесь, ладно?
— Ситуация? — переспросила Герти с таким видом, словно ничего подобного с ней никогда не случалось.
— Ну, сама понимаешь, может произойти всякое.
— Не волнуйся, кто-то ее обязательно здесь встретит, — уверенно сказала Герти. Однако перед самым уходом из дома она получила сообщение, что Джек попал в больницу. Вечером он где-то подрался и только утром пришел в сознание. Герти перебежала улицу и постучала в дверь домика Норы Джонсон, но там было пусто. Соседка не знала, где она; должно быть, ушла в свою «Святую Риту». Герти обругала Дэнни Линча последними словами. Весь ее гнев был направлен на него. Если бы он не бросил жену ради этой бледнолицей девчонки, ничего подобного не случилось бы. Герти не пришлось бы бегать от дома к дому и искать человека, который откроет американке дверь и встретит ее. Джимми Салливан сказал, что Фрэнсис сидит в своем благотворительном магазине и не сможет уйти.
Герти побежала к ресторану. Пожалуйста, пожалуйста, пусть Колм не уйдет на рынок или еще куда-нибудь. Пожалуйста, Господи, если Ты есть, а я знаю, что Ты есть, пусть Колм Барри будет дома! Он хорошо относится к Линчам, он сделает это. И с женщинами он умеет разговаривать. Пожалуйста.
Герти никогда не просила Бога сделать Джека нормальным человеком. Кое-что не под силу даже Всемогущему. Но сделать так, чтобы Колм оказался на месте, Он мог. И сделал.
— Герти, давайте я сначала отвезу вас в больницу. Гостья прибудет не раньше чем через полчаса.
— Нет, нет, я не могу подвести Рию.
— Мы знаем, что после прилета она посвятит несколько часов осмотру города и приедет сюда к двенадцати. С ней так договорились.
— Она может приехать раньше. Я прекрасно доеду на автобусе.
— И все же я отвезу вас. Какая больница?
В машине Герти нервно теребила носовой платок, но Колм молчал. Наконец она не выдержала.
— Колм, с вами чувствуешь себя очень спокойно. Честное слово. Любой другой на вашем месте стал бы задавать вопросы.
— Какие?
— Ну например, зачем он пьет.
— Какой смысл? Я сам делал это много лет. И люди наверняка задавали тот же бесполезный вопрос обо мне. — Он был очень рассудителен; именно это Герти и требовалось. Она сразу перестала мочить платок слезами.
— Все спрашивают, почему я остаюсь с ним.
— О, это тоже просто. Ему очень повезло, вот и всё.
— Что вы имеете в виду?
— Со мной остаться было некому. Никто меня не утешал. В конце концов мне пришлось понять, какую паршивую жизнь я веду.
— Хотите сказать, что одиночество сделало вас сильным? — Лицо Герти исказилось от боли. — Так всегда говорит моя мать. Говорит, брось его, и он придет в себя.
Колм пожал плечами.
— Может, оно и так. Но я скажу вам одну вещь. Когда я пришел в себя, то понял, что ничего хорошего в этом нет. Потому что моя жизнь какой была, такой и осталась. Пустой и унылой. — Он высадил Герти у ворот больницы и поехал обратно встречать американскую гостью Рии.
Мэрилин обнаружила, что инструкции Рии о том, как вести себя в Дублине после прибытия самолета, были составлены великолепно. Женщины согласились, что пересекаться им не имеет смысла, потому что встреча после приезда одной из них и перед отъездом другой пройдет второпях и ничего не даст. Самолет Мэрилин должен был приземлиться в семь утра по дублинскому времени. Рия посоветовала ей доехать до города на автобусе, оставить вещи на автовокзале, пешком дойти до Графтон-стрит и позавтракать в кафе. По дороге она увидит мост О’Коннелла через реку Лиффи, вход в Тринити-колледж, а также книжные магазины и сувенирные лавки, в которые сможет зайти позже. После завтрака ей следует посетить парк Сент-Стивенс-Грин, полюбоваться статуями и другими достопримечательностями, потом выйти к стоянке такси, сесть в машину, заехать за багажом и отправиться на Тара-роуд. Кто-нибудь из заранее предупрежденных людей откроет ей дверь и впустит в дом.
Все прошло замечательно. У Мэрилин начало складываться впечатление о городе, которое так и не сложилось во время ее короткого предыдущего визита. За прошедшие годы многое изменилось и улучшилось. Уличное движение стало интенсивнее, а сами машины — больше. Люди начали лучше одеваться. Всюду слышался иностранный акцент и беседы на других языках. В последнее время здешние магазины народных промыслов посещали не только американские туристы, но и европейцы.
К половине двенадцатого у Мэрилин начали ныть ноги. К этому времени Рия уже должна была находиться в самолете. Пора было искать свой новый дом. Водитель рассказал ей жалостную историю о том, что в городе развелось слишком много такси, а потому работы почти нет. Сказал, что большинство ирландцев разъехалось по всему миру. Жаль, что он в свое время не эмигрировал в Америку, как сделал его брат; тот теперь носит накладку из искусственных волос и женат на немке. Сообщил, что стоимость домов на Тара-роуд стремительно растет. Сейчас это самый престижный район в городе. Настоящее золотое дно.
— Мэм, если ваши друзья имеют такой дом, значит, они сидят на половине миллиона, — с видом заговорщика шепнул он, свернув на подъездную аллею и остановившись у ступенек.
Дверь открыл красивый смуглый мужчина лет сорока с небольшим. Он спустился по ступенькам и протянул руку.
— Сердечно приветствую вас от лица Рии. Добро пожаловать на Тара-роуд, — сказал он. Мэрилин лихорадочно пыталась найти его имя в списке из тысячи имен, оставленном ей Рией. Почему-то она думала, что ее встретит либо сестра Рии Хилари, либо кто-нибудь из двух ее подруг. — Я — Колм Барри, ее сосед и друг. Кроме того, у меня здесь небольшой огород, но я обычно прохожу через заднюю калитку, так что мешать вам не буду.
Мэрилин посмотрела на него с благодарностью. Колм сообщил все, что ей требовалось знать, и не сказал ничего лишнего. Он был вежлив, но сдержан. Именно это она больше всего ценила в людях.
— Да, тот самый, который владеет рестораном, — сказала она, наконец поняв, кто стоит перед ней.
— Тот самый, — подтвердил Колм, взял ее чемодан и поднялся по гранитным ступеням.
Фотографии Рии не лгали. Холл со сверкающими деревянными полами и элегантным столиком был роскошным. Дверь в гостиную была распахнута настежь, и Колм слегка прикрыл ее.
— Будь этот дом моим, я бы никогда не вышел из этой комнаты, — просто сказал он. — Она пронизывает весь дом. Окна с обоих концов. Тут красиво. — На столе стоял огромный букет роз. — Рия просила меня оставить это для вас.
Чтобы поблагодарить его, Мэрилин пришлось проглотить комок в горле. Комната была прекрасна сама по себе, а чудесные розовые и алые розы стали изящным штрихом.
Колм отнес чемодан наверх и показал мисс Вайн хозяйскую спальню.
— Думаю, вы будете жить здесь. Уверен, что все подробности вам уже сообщили. Рия готовилась к вашему приезду несколько недель. И очень волновалась перед отъездом.
Мэрилин тоже понимала это. Она смотрела на безукоризненно белое покрывало, явно постеленное только сегодня утром, на сложенные полотенца, белоснежные оконные рамы и пустой шкаф. Эта женщина не жалела сил, чтобы подготовить дом к ее приезду. Мэрилин почувствовала угрызения совести. Оставалось надеяться, что ее дом остался в таком же порядке. Они с Колмом спустились на кухню. Тут открылся кошачий лаз, и в комнату вошел огромный кот апельсиновой масти.
— Это Климент, — официально представил его Колм. — Замечательный кот. Есть у него одна слабость. Иногда он убивает невинную птичку и приносит ее сюда, чтобы похвастаться своим трофеем.
— Знаю. После этого его надо похвалить. Сказать: «Ты молодец, Климент. Умница», — с улыбкой ответила Мэрилин.
— Отлично. Значит, правила вам известны. Но вообще-то охотник из него неважный. Обычно он открывает один глаз, смотрит на птиц, а потом засыпает снова. — Колм продолжил экскурсию по кухне и открыл холодильник. — Ага, вижу, что основные продукты Рия вам оставила. В том числе суп из овощей, выращенных в этом саду. Я достану кастрюлю, а вы потом разогреете… Вы устали с дороги. Отдыхайте. Не стану вам мешать. — И он ушел.
«Что за спокойный, приятный сосед, — подумала Мэрилин. — О таком можно только мечтать. Он не станет лезть в твою жизнь. В отличие от Карлотты, которая так и норовит перепрыгнуть через забор и сунуть нос в твои дела». Но Колм был прав. Она действительно устала. Мэрилин была рада, что ее встретил мужчина, а не кто-то из женщин. Колм был старым холостяком и сумел понять, что ей хочется побыть в одиночестве. Свой свояка видит издалека.
Она неторопливо обошла дом, который безраздельно принадлежал ей до самого сентября. Детские были прибраны. На стенах комнаты Брайана висели фотографии футболистов; Энни отдавала предпочтение поп-звездам. На подоконнике Брайана стояли пластмассовые фигурки борцов, на подоконнике Энни лежали плюшевые игрушки. Две хорошо оборудованные ванные, причем одна обставлена сантехникой викторианской эпохи. И одна пустая, безжизненная комната со множеством полок, но без книг. Должно быть, в те времена, которые Рия называла более счастливыми, тут находился кабинет Дэнни.
Уютная тесноватая кухня, полки с поваренными книгами, полки с кастрюлями и формами для печенья — комната, в которой люди пекли, ели и жили. Здесь было полно красивых вещей, но первой и главной особенностью этого дома было то, что он представлял собой семейный очаг. Почти все стены были увешаны фотографиями — главным образом, детскими, однако на некоторых присутствовал и красавчик Дэнни Линч. Он ушел, но его не исключили из здешней жизни. Мэрилин смотрела на его лицо и пыталась понять этого человека. Очутившись в его жилище, она поняла одно: Дэнни должен был очень любить свою новую женщину или быть очень несчастливым в браке с Рией, если он смог уйти из такого прекрасного дома, даже не оглянувшись.
— Как ты думаешь, я должна зайти к ней? — спросила Нора Джонсон у Хилари.
— Вот еще! Ей и так хорошо. Заполучила на все лето такой дом даром! — фыркнула та.
— Ну да, но ей может быть там немного одиноко. Рия сказала…
— «Рия сказала, Рия сказала»! Если бы она захотела, то нашлось бы множество людей, которые могли бы присмотреть за домом.
Нора с досадой посмотрела на свою старшую дочь.
— Послушай, Хилари, если ты хочешь сказать, что сама могла бы присматривать за домом и кормить этого дурацкого кота…
— Да, могла бы. И ты тоже. Зачем ей понадобилось уезжать и поселять в доме какую-то никому не известную американку?
— Хилари, ты набитая дура. Весь смысл в том, что Рия хотела уехать в Америку. Именно поэтому она не стала меняться домами со мной, живущей на той же улице, или с тобой, живущей на другом конце города.
Хилари и в самом деле почувствовала себя глупо. Обида заставила ее совершенно забыть об этом.
— Ладно. Сегодня и завтра пусть отдохнет, а потом мы, может быть, с ней свяжемся, — проворчала она.
— Я бы очень не хотела, чтобы она подумала, будто ей здесь не рады, — сказала мать Рии. Когда Хилари не фыркала, ее вполне можно было терпеть.
По дороге на Тюдор-драйв Карлотта показала Рии все местные достопримечательности.
Рию удивили дома с общественными газонами, мимо которых они проезжали.
— Никаких заборов! — воскликнула она.
— Просто люди живут по-соседски, — пожала плечами Карлотта.
— А что, на Тюдор-драйв тоже так?
— Нет, у нас ведут более замкнутый образ жизни.
Карлотта приводила названия улиц и переулков, которые в ближайшие дни и недели должны были стать для Рии более привычными. Показала ей две гостиницы, клуб и библиотеку, хорошую автозаправочную станцию и ту, хозяином которой был малый, считавшийся бичом всего города, два антикварных магазина, один цветочный, приличный маленький рынок, замечательную кулинарию, где можно было купить деликатесы. И конечно, центр садоводства. Карлотта показала на него с видом триумфатора.
— Знаете, я не большой любитель этого дела. Едва отличаю цветок от сорняка, — сказала Рия.
Карлотта безмерно удивилась.
— Я была уверена, что вы без ума от растений. И именно на этой почве познакомились с Мэрилин.
— Совсем нет. Скорее наоборот.
— Вот тебе и раз! Надо же, как можно ошибаться. Просто у Мэрилин нет никаких других интересов, вот я и подумала…
Они почти приехали.
— Знаете, я с удовольствием пригласила бы вас к себе и угостила чем-нибудь, но вы приехали сюда на лето, поэтому, наверное, хотите поскорее оказаться у себя и освоиться. — Карлотта достала конверт с ключами и протянула ей.
— А разве вы не войдете со мной? — удивилась Рия.
— О нет, милая, ни в коем случае. Теперь дом Мэрилин и Грега принадлежит вам.
— Пожалуйста, пойдемте. Я хотела бы, чтобы вы вошли в дом и всё мне показали.
Карлотта нерешительно закусила губу.
— Честно говоря, я сама там ничего не знаю… — начала она.
— Пожалуйста, Карлотта. Я буду чувствовать себя намного увереннее, если вы войдете со мной. Мэрилин сказала, что оставит для меня в холодильнике бутылку вина. А я оставила бутылку для нее. Чтобы отпраздновать начало отпуска.
— Я бы не хотела, чтобы она подумала…
Но возражать не имело смысла. Рия уже вышла из машины и осматривала свой новый дом.
— Как вы думаете, мы должны пройти в эту калитку или обойти гараж?
— Не знаю. — Обходительная и уверенная в себе Карлотта явно стушевалась.
— А какая дорожка ведет к парадному?
— Рия, я никогда не была в этом доме, — призналась Карлотта.
Пауза была непродолжительной. Затем Рия сказала:
— Ну что ж, значит, это будет новостью для нас обеих. После этого каждая взяла по чемодану, и они вместе отправились изучать дом Вайнов — Тюдор-драйв, номер 1024.
— Хейди? Это Грег Вайн.
— О, привет, Грег. Как дела? — Хейди ощутила такое облегчение от того, что Грег еще разговаривает с ней после промашки, допущенной несколько недель назад, что даже не успела удивиться самому звонку.
— В принципе ничего, Хейди, но я слегка озадачен. Ты видела, как Мэрилин уезжала в аэропорт? В смысле, она действительно уехала?
— Да. Да, конечно. У тебя есть номер ее тамошнего телефона? Она говорила, что есть. — Хейди немного встревожилась.
— Да, есть. Просто я подумал, прибыла в Стонифилд эта… ну, та, которая будет жить в нашем доме.
— Я не знаю подробностей, но думаю, что прибыла. Пару часов назад, Грег. — Хейди не стала говорить, что любую информацию о приезде Рии пришлось тащить из Мэрилин клещами.
— Ясно.
— А что?
— Да нет, ничего. — Он был очень мрачен. Просто в отчаянии.
У Хейди сжалось сердце от сочувствия. Она изо всех сил пыталась сообразить, что бы ему хотелось знать.
— Тебя интересует, добралась ли она до дома, да?
— В каком-то смысле.
— Хочешь, чтобы я сходила и посмотрела, там ли она?
— Наверное, в первую неделю автоответчик будет принимать сообщения для нас. А потом если эта… захочет, она может сменить ленту. — Тон у него был обиженный.
— Ты хочешь знать, приехала ли она и что она за человек, да, Грег? Это так?
— Похоже, ты понимаешь меня лучше, чем я сам. — В трубке послышался горький смешок.
— Я не знаю, смогу ли зайти. А вдруг она спит? Конечно, можно было бы позвонить, но там автоответчик…
— Тогда зайдешь в другой раз, вот и всё. Я чувствую себя здесь совершенно беспомощным и не знаю, что и думать.
— Я тебя понимаю, — посочувствовала Хейди.
— Сомневаюсь, Хейди. Вы с Генри можете говорить друг с другом обо всем. Когда-то и у нас было так же. Но теперь разговор на любую тему кончается раздражением и обидой… — У него сорвался голос.
— Не огорчайся, Грег. Все наладится.
— Извини, я говорю как участник ток-шоу Опры.[12]
— Что, так скверно?
— Нет, просто я не в своей тарелке. Послушай, я не хочу портить твои отношения с Мэрилин. Честное слово.
— Тут нечего портить. Просто дай мне номер своего телефона, и я позвоню, когда что-то узнаю.
— Ресторан за мной.
— Обойдусь. Лучше купи мне муму[13] поярче, чтобы было что надеть на встречу выпускников.
— О боже, я совсем забыл…
— Грег, тебе нужно на ней присутствовать. Ты еще не пропустил ни одной. Согласно данным исторического факультета.
— Но где я буду жить, если вернусь? — Он был совершенно растерян.
— Послушай, Грег, до этого еще несколько недель. Сначала я сообщу тебе, что творится на Тюдор-драйв, а там уж ты сам примешь решение.
— Спасибо, Хейди. Ты настоящий друг.
— Мы были друзьями и останемся ими. Все четверо, запомни мои слова, — не слишком убежденно ответила она.
Карлотта и Рия обходили дом.
— Тут так красиво. И ведь ей никто не помогает. Наверное, она заключила договор с профессиональными уборщиками, — с восхищением сказала Карлотта.
Выйдя из просторной гостиной с цветными коврами на полу и тремя белыми кожаными диванами, окружавшими камин, они прошли на огромную кухню с барной стойкой и обеденным столом, а потом в кабинет Грега, три стены которого занимали книжные полки от пола до потолка, а у окна стоял красный кожаный письменный стол с большим черным вращающимся креслом. Места для картин на стенах не было, но зато здесь стояли три столика со статуэтками и разными безделушками.
— Чудесная комната, — сказала Рия. — Видели бы вы теперь кабинет моего мужа… Теперь от него остались одни стены.
— Почему? — задала законный вопрос Карлотта.
Рия сделала паузу и посмотрела на нее.
— Мы разошлись. Он переехал, и теперь его кабинет пустует. Но его комната никогда не была такой. Даже в наши лучшие времена… Может быть, пройдем в сад?
— Сад можно будет осмотреть завтра, — сказала Карлотта.
— Тогда давайте откроем бутылку шардоне, оставленную Мэрилин, — предложила Рия.
— Если ароматерапия смогла так быстро снять утомление от полета, то мы с вами находимся на пороге великого открытия, — ответила Карлотта, и они пошли на кухню.
И тут кто-то постучал в дверь. Карлотта и Рия посмотрели друг на друга и пошли открывать вместе. На пороге стояла женщина лет сорока и держала бутылку в подарочной упаковке.
— Здравствуйте. Я — Хейди Фрэнкс. Мы работаем вместе с Мэрилин, и я хотела поздравить вас с приездом… Привет, Карлотта. Не ожидала встретить вас здесь.
— Это Рия настояла, — пробормотала Карлотта так, словно извинялась перед хозяйкой за вторжение.
— Входите, Хейди, — сказала Рия. — Вы пришли как раз вовремя. Мы собирались выпить.
— Ну, вообще-то я не…
Рия недоумевала. Почему обе женщины с такой опаской переступают порог этого дома? Американцы славятся своим дружелюбием и непринужденностью, но казалось, что Карлотта и Хейди оглядываются через плечо, боясь увидеть призрак Мэрилин Вайн, который заставит их обратиться в бегство.
Она отогнала от себя несвоевременные мысли и повела гостий на кухню.
Мэрилин распаковала вещи, съела суп и выпила бокал оставленного Рией дорогого французского вина. Потом она долго лежала в ванне на когтистых лапах, смывая с себя усталость от долгого перелета, к которой прибавилось утомление от пешей прогулки по Дублину.
Она думала, что сможет уснуть, но не тут-то было. Всю долгую вторую половину дня Мэрилин не сомкнула глаз. Ей не давали покоя мысли. Зачем она приехала в этот дом, наполненный прошлым и будущим? В дом викторианской эпохи. Она не знала точной даты его постройки, но люди могли жить здесь еще во времена войны Севера и Юга и битвы при Геттисберге!
В этом доме была надежда, которой давно не осталось в доме 1024 по Тюдор-драйв. Двое счастливых детей улыбались с фотографий в каждой комнате. Мальчик с улыбкой от уха до уха и девочка, которая могла бы быть ровесницей Дейлу. Мэрилин лежала под белым покрывалом на широкой хозяйской кровати в доме, где было все, и думала о своей жизни, в которой не было ничего.
Потом раздался какой-то негромкий звук, и на пороге показался встревоженный оранжевый кот. Он прыгнул, приземлился на кровать, лег рядом и зарокотал, как лодочный мотор на озере в штате Нью-Йорк К кошкам Мэрилин была равнодушна, но относилась к ним скорее одобрительно, как ко всем животным. Однако Климент был кот не простой, а ученый. Казалось, он понимал, что ей плохо. Он примостился у нее под боком и мурлыкал все громче и громче. Это подействовало на Мэрилин, как колыбельная или мантра. Она уснула и проснулась, когда часы показывали полночь.
Значит, в Стонифилде сейчас семь вечера. Можно позвонить Рии и поблагодарить за гостеприимство. Они договорились, что если Рия захочет ответить на звонок, то возьмет трубку. Мэрилин набрала номер. После третьего гудка она услышала собственный голос.
— Это Мэрилин, — сказала она. — Здесь полночь, и все чудесно. Я только хотела поблагодарить вас.
А потом раздался голос Рии.
— Здесь только начинает смеркаться, но все еще чудеснее. Огромное вам спасибо.
— Вы нашли шардоне? — спросила Мэрилин.
— Не только нашла, но уже все выпила. А вы нашли шабли?
— Конечно. Кое-что еще осталось, но непременно допью.
— Герти вас встретила?
— Я добралась благополучно, и мне здесь очень нравится. У вас потрясающий дом. Карлотта отдала вам ключи? Все прошло нормально?
— Да. У вас не дом, а мечта. Вы его недооцениваете.
Потом наступила небольшая пауза, после которой они пожелали друг другу спокойной ночи. Мэрилин сама не знала, почему сделала вид, что Герти была здесь. А Рия не имела представления, почему она не сказала Мэрилин, что ее подруги Карлотта и Хейди в эту минуту откупоривают третью бутылку вина. Если бы кто-нибудь спросил, почему они это сделали, им было бы трудно найти ответ.
— Бернадетта, сегодня я хочу проведать бабушку.
— Хорошо.
— Но я не знаю точно, когда вернусь.
— Ладно.
Энни сунула в хозяйственную сумку свои вещи, среди которых была коротенькая юбка из лайкры и топ.
— Только перед уходом позвони папе на работу.
— Зачем?
— Затем, что за завтраком ты забыла предупредить его, что поедешь к бабушке.
— Он не хочет, чтобы ему надоедали такими пустяками.
— Хочет.
— Я скажу ему вечером.
— Предпочитаешь, чтобы я сама позвонила ему? — В голосе Бернадетты не было угрозы. Казалось, она задала самый невинный вопрос, но на самом деле в нем не было ничего невинного.
— Бернадетта, не надо вести себя как тюремщик.
— А тебе не надо лгать мне. С такими вещами к бабушке не ходят. Вы с Китти собрались совсем в другое место.
— А если и так, вам-то что?
— Мне ничего. Мне совершенно безразлично, куда ты ходишь и что делаешь, но твой отец расстроится, а я этого не хочу.
Это была самая длинная фраза, которую Энни когда-либо слышала от Бернадетты. Девочка немного подумала, а потом нерешительно сказала:
— Он не расстроится, если ничего не узнает.
— Попытка номер один. Неудачная.
— Я должна позвонить Китти, — признав свое поражение, сказала Энни.
Бернадетта кивнула на телефон.
— Звони, — сказала она и снова уткнулась в книгу.
Во время разговора Энни дважды оглянулась, но не заметила никаких признаков того, что Бернадетта ее подслушивает.
— Нет, не могу объяснить, — злобно сказала девочка. — Конечно, пыталась. Неужели ты думаешь, что не пыталась? Как по-твоему, кто? Да. Да. Еще хуже мамы. Честное слово.
Она сердито положила трубку и посмотрела на Бернадетту, свернувшуюся в кресле. Кажется, та слегка улыбалась. Но, возможно, Энни это только почудилось.
— Ну, какая она? — дружно спросили Майлс и Декко.
— Да вроде ничего, — проворчал Брайан.
— Они действительно все время занимаются сексом?
— Ничего подобного.
— А иначе зачем ему было нужно уходить, жить с ней и делать ей ребенка? — спросил Декко.
— Наверное, так было раньше. Не думаю, что они занимаются этим теперь, — почесал в затылке Брайан.
— Они занимаются этим всегда. — Декко все еще дулся на бэби, который испортил ему жизнь. — Занимаются и занимаются, пока не падают замертво.
— Серьезно? — с любопытством спросил Майлс.
— Как пить дать. — В этом вопросе Декко был авторитетом. — Но в твоем доме, Брайан, они должны заниматься этим день и ночь. Судя по ситуации и всему прочему.
— Ага. Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, — задумчиво промолвил Брайан.
— Ты не слышишь, как они сопят, а потом задыхаются?
— Нет, — покачал головой мальчик. — Во всяком случае, при нас они так себя не ведут.
— Конечно, не при вас, дурак. Нужно слушать, когда они ложатся в постель.
— Нет. Тогда они только вполголоса говорят о деньгах.
— Откуда ты знаешь?
— Мы с Энни подслушивали. Хотели знать, что они будут говорить о маме. Но они не говорили о ней вообще. Ни слова.
— И что они говорят о деньгах?
— Что-то ужасно скучное насчет повторной закладной. Причем целыми часами, — сказал Брайан.
— Ну что, они настоящие чудовища? — спросила Финола Данн, разговаривая с дочерью по телефону.
Бернадетта засмеялась.
— Они не такие уж плохие. Только горластые и непоседливые.
— Это еще цветочки, — предупредила мать.
— Знаю.
— Ладно, сегодня у них плавание. Потом сообщу, как прошел урок. Мальчик мне нравится. У него есть чувство юмора.
— Энни приходится намного труднее, — с сочувствием сказала Бернадетта.
— Да, за ней нужно следить.
— Мама, это всегда было твоим девизом.
— Судя по тебе, толку от него ни на грош! — с сердцем сказала мать и положила трубку.
Когда Энни увидела в бассейне Китти, у нее отвисла челюсть.
— Вот это совпадение! — четыре раза повторила она. Китти удивилась не меньше.
— Кто бы мог подумать? — глядя куда-то в пространство, пробормотала она.
— Миссис Данн, это моя подруга Мэри, — представила ее Энни. — Она кормит моего кота Климента. Можно мне после плавания съездить с ней на Тара-роуд и посмотреть на Климента?
— Почему бы и нет? — ответила Финола Данн. От бассейна до дома Дэнни и Рии ходил автобус. Мэри казалась симпатичной малышкой, вполне способной кормить чужого кота.
— Почему ты называешь ее Мэри? — спросил Брайан.
— Дурак! Потому что ее так зовут, — прошипела Энни.
— Раньше ее никогда так не звали, — возразил Брайан.
— А теперь зовут. Молчи лучше!
Тренер свистнул в свисток, требуя внимания.
— Увидимся позже, Китти, — бросила Энни.
— Похоже, я что-то перепутала. Мне показалось, что ты назвала ее Мэри, — сказала Финола Данн.
— Э-э… вообще-то у нее два имени, так что… — Энни покраснела.
Брайан торжествующе улыбнулся.
Пока шел урок, Финола Данн позвонила по телефону. Когда занятия закончились, она заявила стальным тоном:
— Скажи Мэри, что кота кормит американская леди, так что там вам делать нечего.
Энни приуныла.
— Вы звонили Бернадетте? — наконец спросила она.
— Да, и она просила тебе кое-что передать.
— Что? — У Энни возникло нехорошее предчувствие.
— Что это была попытка номер два. А после третьей тобой займется отец.
Хейди и Карлотта признались Рии, что они никогда в жизни не выпивали по бутылке на нос. Они были неприятно удивлены. Это никуда не годится, говорили они и приписывали случившееся дурному влиянию их новой ирландской подруги. Рия заверила их, что она и сама никогда ничего подобного не делала и дома выпивала не больше рюмки за вечер.
— Но это же Соединенные Штаты! — причитала Карлотта. — Мы тут регулярно взвешиваемся и считаем калории. Минимум половина моих клиенток лечилась или лечится от алкоголизма, а теперь мы сами пошли по той же дорожке!
— А я — немолодая жена преподавателя вуза. Все мы слышали истории о том, что женщины привыкают к бутылке именно в эту пору своей жизни. И спиваются. А у наших мужей не такой оклад, чтобы помещать нас в клинику Бетти Форд.
— Мне бы ваши проблемы! — засмеялась Рия. — Я, брошенная жена, прилетела сюда из Ирландии, чтобы прочистить мозги, а сама в первый же день познакомилась с двумя пьянчужками и нализалась как поросенок!
Зато они узнали друг о друге всё. Оказалось, что Карлотта получает алименты от трех мужей, что все они регулярно платят ей очень приличные суммы и что она удачно вкладывает эти деньги в дело. Первый муж Хейди был таким чудовищем во всех отношениях, что с ним могла сравниться только первая жена Генри. Существуй на свете справедливость, эти люди встретились и поженились бы. Но поскольку справедливости на свете нет, они продолжают отравлять существование новым мужьям и женам. И, конечно, они хорошо перемыли косточки Дэнни Линчу. Рия рассказала, как она познакомилась с ним утром, накануне своего двадцатидвухлетия, как днем впервые переспала с ним на Тара-роуд и как вечером, спустя много лет, он сказал ей, что действительно собирается стать отцом, но не ее ребенка.
— Давайте посмотрим, что еще оставила Мэрилин в холодильнике, — сказала Хейди.
Они могли бы болтать до бесконечности. Но когда женщины съели лежавший в холодильнике пирог с заварным кремом и выпили для отрезвления по две чашки кофе, Рия почувствовала, что Карлотта и Хейди смущены и даже слегка стыдятся собственной откровенности. Впрочем, нет: похоже, они стыдились того, что разговорились в неподходящем месте. Она была разочарована тем, что теплая атмосфера, сложившаяся за этот вечер, незаметно улетучилась. Рия решила, что в день приезда обзавелась двумя новыми чудесными подругами, но, возможно, это было не так Не следует торопиться и рассчитывать на дружбу, которая может и не сложиться. Пора было прощаться. Рия не стала договариваться о новой встрече. Кажется, это женщин вполне устроило. Рия поняла, что Карлотта и Хейди очень обрадовались тому, что она ничего не сказала Мэрилин про импровизированную вечеринку на Тюдор-драйв. За этот вечер они обсудили многое, но ни разу не упомянули имя женщины, жившей в этом доме.
Когда они ушли около десяти вечера, а по ирландскому времени в три часа ночи, Рия медленно обошла дом. В Дублине ее муж Дэнни лежал в постели с девочкой, ждавшей его ребенка. Ее сын Брайан спал на спине, сбив скрученную простыню в ноги и не погасив свет. Ее дочь Энни исписывала дневник неосуществимыми планами того, как сбежать с Китти в какое-нибудь опасное место. Ее мать Нора спала, окруженная иконами, и во сне видела, что продала свой флигель и переселилась в «Святую Рту».
Хилари и Мартин спали в своем убогом домике, на кровати, купленной на распродаже, и больше не занимались любовью, потому что Мартин сказал, что без надежды зачать ребенка делать это не имеет смысла. Их большой круглый красный будильник был поставлен на половину седьмого. В школе были каникулы, но Хилари выполняла свои канцелярские обязанности, а Мартин ставил оценки письменным экзаменационным работам, чтобы свести концы с концами. Розмари спала уже четыре часа, а если Герти сумела встретить Мэрилин на Тара-роуд, значит, день у нее прошел спокойно и теперь бедняжка спит рядом с этим здоровенным пьяным бугаем, своим драгоценным сокровищем, которое, как она считает, обязана охранять и защищать.
Климент спит где-нибудь в кухне на стуле. Каждый вечер он облюбовывал себе новое место. Ему никогда не позволяли подниматься наверх и заходить в спальни. Несмотря на все мольбы Энни.
Спит ли Мэрилин? Может быть, она тоже бодрствует и думает о ней, Рии? Рия вошла в комнату, которую раньше видела только мельком. Она инстинктивно закрыла дверь в нее, когда в дом вошла Карлотта. Рия включила свет. Все стены были увешаны фотографиями мотоциклов. «Электра-глайды», «хонды»…
На кровати была разложена мальчишеская одежда. Куртки, джинсы, ботинки большого размера… Казалось, что пятнадцатилетний подросток пришел, перерыл всё, пытаясь найти то, что ему нужно, переоделся и ушел снова. В шкафу аккуратно висели костюмы, на полках лежали рубашки, шорты и носки. На письменном столе у окна были разложены школьные учебники, журналы, книги. И фотографии мальчика, симпатичного подростка с волосами, торчавшими во все стороны, как иглы дикобраза, и улыбкой, которую не портили даже скобки на зубах. На каждом снимке его окружали друзья. Вот они на баскетбольной площадке, вот в бассейне, в снегу, в костюмах для спектакля школьного драмкружка. Фотографии лежали как попало.
Рия не сводила с них глаз. Похоже, это было сделано намеренно. Ей хотелось больше узнать о женщине, которая сейчас спала в ее постели на Тара-роуд. Должно же быть в этом доме что-то, что поможет ей представить, какая она, эта Мэрилин Вайн. И она нашла это «что-то». В спортивной сумке. Фотография была прикреплена липкой лентой к ее внутренней стороне. Лето; мальчик в костюме для тенниса улыбается и обнимает за плечи лысеющего мужчину в клетчатой рубашке с распахнутым воротником. Рослая стройная женщина в желтом тренировочном костюме. У нее высокие скулы, короткие темные волосы и солнечные очки, поднятые на лоб. Они напоминают персонажей клипа о здоровом образе жизни. Все трое.
Розмари бросила в почтовый ящик записку.
Дорогая Мэрилин!
Добро пожаловать в Дублин. Наверное, когда вы проснетесь, то захотите уснуть снова, а не иметь дело с назойливыми соседями. Я просто хотела сообщить, что если вы пожелаете зайти ко мне выпить или пойти ни ланч в «Квентин», где вам должно понравиться, то стоит только позвонить.
Не стану надоедать вам приглашениями, познайте, что самая старая и, надеюсь, самая близкая подруга Рии всегда рада оказать вам гостеприимство и надеется, что вы хорошо проведете здесь время. Я знаю, что Рия не могла дождаться, когда окажется в вашем доме.
Искренне ваша
Мэрилин взяла записку еще до того, как Розмари успела добежать до своей машины, припаркованной у ворот. После ночной беседы с Рией она так и не уснула, несмотря на все старания Климента, неохотно спустившегося следом за ней и севшего на стул в этой красивой старой комнате. Она видела в окно высокую элегантную блондинку в прекрасно сшитом костюме — явно от знаменитого дизайнера. Мелькнули стройные ноги в колготках цвета дыма и туфлях на высоких каблуках, женщина села в черный БМВ и уехала. Это была женщина, которую Рия называла в письмах своей лучшей подругой, акулой бизнеса и мисс Совершенство — впрочем, без всякой зависти.
Записка Мэрилин понравилась. Щедро, но ненавязчиво. Эта женщина ехала на работу в половине седьмого утра, владела собственным бизнесом и в то же время выглядела как кинозвезда. Розмари Райан летела по улицам в своем БМВ. Мэрилин еще раз перечитала записку. Она не хотела знакомиться с этой женщиной и беседовать с ней. Какое бы значение ни имели эти люди для Рии, к ней, Мэрилин, они не имеют отношения. Она оставит письмо без ответа, а если Розмари позвонит сама, то они договорятся о короткой встрече.
Она приехала в Ирландию не для установления официальных дипломатических отношений.
— Колм, я видела тебя во сне, — сказала Орла Кинг, войдя в ресторан.
— Ничего подобного. Просто ты хотела спросить меня, сможешь ли петь здесь в субботу, а для этого тебе требовался повод. — Колм улыбнулся ей, пытаясь смягчить резкость фразы.
Орла добродушно рассмеялась.
— Конечно, я хотела бы петь здесь в субботу. И каждый вечер в августе во время недели конного шоу, когда у тебя будет яблоку упасть негде. Но я действительно видела тебя во сне.
— И в каком же виде? Владельца процветающего ресторана?
— Нет. В виде арестанта, приговоренного к пожизненному заключению за убийство твоего зятя Монто, — ответила Орла.
— Боже, как мелодраматично. — Колм говорил шутливо, но его глаза перестали улыбаться.
— Мы не выбираем свои сны. Они приходят сами, — пожав плечами, ответила Орла. — Это должно что-то значить.
— Не думаю, что я убил своего зятя. — Колм сделал вид, будто напряг память. — Нет, точно, я его не убивал. Он был здесь вчера вечером с целой толпой любителей скачек.
— Он настоящее дерьмо, верно? — спросила Орла.
— Не могу сказать, что я от него в восторге, но Монто я не убивал. — Казалось, Колм с трудом выдерживает легкомысленный тон беседы.
— Конечно, не убивал. Сегодня он позвонил мне по телефону и попытался уговорить прийти на мальчишник. Сказал, петь. Но все мы знаем, что он имел в виду на самом деле.
— И что же он имел в виду, Орла?
— Он имел в виду: «Орла, покажи нам свои титьки».
— Как неприятно, — пробормотал он.
— Не все так думают, Колм.
— Нет, я хотел сказать, как неприятно, что человек, женатый на моей сестре, просит профессиональную певицу проделать такое на мальчишнике. Ты не так меня поняла. Я уверен, что вид твоих грудей доставил бы большое удовольствие каждому, но не в такой обстановке.
— Иногда ты говоришь, как настоящий адвокат.
— Что ж, если твой сон окажется в руку, адвокат мне действительно понадобится, — слегка натянутым тоном сказал Колм.
— Монто сказал мне, что… ну, типа того, что… — Орла запнулась.
— Да?
— Ну, типа того, что у него есть кое-какие проблемы с твоей сестрой Кэролайн.
— У него одна проблема. Вспомнить, что он на ней женат.
— Он говорит, что не только. Говорит, что есть какая-то страшная тайна.
— Есть. Она называется Рок. Кэролайн вышла замуж за человека, которого ты совершенно справедливо называешь дерьмом. Не бог весть какая тайна, но ты права. Ладно. Как ты будешь петь в субботу? Пара указаний. Ты будешь петь не на авансцене, а сзади. Люди хотят не только слушать тебя, но и разговаривать друг с другом. Это ясно?
— Есть, босс.
— Ты будешь петь больше песен Эллы Фицджералд и меньше Ллойд-Уэббера. О’кей?
— Ты не прав, но да, босс.
— Глаза и руки прочь от Дэнни Линча. В субботу он придет сюда со своей новой женой, двумя детьми и тещей.
— Колм, это не его новая жена, а беременная подружка, так что не гони волну.
— Глаза и руки. Если не пообещаешь, больше ты здесь петь не будешь. И вообще нигде.
— Обещаю, босс.
Колм на мгновение пожалел, что он предупредил Орлу. Рия в Америке была бы рада узнать, что любовное гнездышко ее мужа не так прочно, как кажется. Но бизнес есть бизнес. Кому нужна сцена в ресторане в субботу вечером?
— В субботу вечером мы хотим пригласить миссис Данн на обед, — сказал детям Дэнни.
— Но в субботу вечером будет звонить мама, — возразил Брайан.
— Она просила нас называть ее Финола, а не миссис Данн, — возразила Энни.
— Она просила называть ее Финолой меня, а не тебя!
— Да, просила.
— Нет, Энни, это человек другого поколения.
— Но мы ведь называем Розмари по имени, правда?
— Да, но потому что она феминистка.
— Финола тоже феминистка. Она сама нам так сказала, — заупрямилась Энни.
— Ладно, Финола так Финола. Я думал, что мы сходим в «Квентин», но выяснилось, что она… Финола… хочет к Колму, так что мы пойдем туда.
— Тоже чертовски верно, — сказала Энни. — У Колма нормальная вегетарианская еда, а не эти отвратительные пижонские блюда, которые стоят столько, что хватило бы бедной семье на месяц.
— А как быть, если позвонит мама? — спросил Брайан.
— Там есть автоответчик. Если она позвонит, а нас не будет, мы перезвоним ей сами, — жизнерадостно ответил Дэнни.
— Но она очень ждет этого разговора, — уперся Брайан.
— Может быть, сменить текст и надиктовать, что мы все у Колма? — предложила Энни.
— Нет, менять текст мы не будем, — решительно ответил Дэнни.
— Папа, но это же так легко.
— Люди будут звонить и Бернадетте тоже, а им вовсе не обязательно слышать наш невразумительный лепет.
— Это не лепет. Просто мы объясним маме, что не забыли про ее звонок, — сказала Энни.
— Так позвоните ей сами и скажите, что мы уезжаем!
— Нам не разрешили ей звонить, — буркнул Брайан.
— Я же сказал вам, можно. Только недолго, о’кей?
— А как же повторная закладная, долги и все прочее? — спросил Брайан.
— Что ты имеешь в виду? — встревожился отец.
Реакция у Энни была быстрая.
— Папа, ты часто говорил, что все стоит очень дорого и нам придется перезаложить дом. Но Брайан не знает, как дешево стоит тридцатисекундный разговор.
— Я ничего не говорил о…
— Папа, мы с удовольствием проведем вечер в ресторане Колма. И Финола тоже, и все вы. А на Брайана не обращай внимания. Я всегда говорила, что он балбес. Тут уж ничего не поделаешь.
— Ты замечательная девочка, принцесса, — сказал Дэнни. — Я езжу по Дублину и все время ищу того ловкого молодого человека, который однажды уведет тебя.
— Папа, не морочь мне голову. У тебя нет знакомых молодых людей моего возраста.
— А ты не собираешься сбежать от меня с каким-нибудь мальчиком? — спросил ее отец.
— Это сделал ты, папа.
Наступила тишина.
— А на ком женюсь я? — спросил Брайан.
— На женщине, которая лишена всех чувств. Но главным образом обоняния, — ответила Энни.
— Папа, это ведь неправда, да?
— Конечно, Брайан. Твоя сестра шутит. Когда придет время, ты женишься на подходящей девушке.
— На чемпионке по борьбе, — ехидно вставила Энни.
Брайан сделал вид, что не обращает на нее внимания.
— Папа, а как узнать, подходящая она или нет?
— Сам поймешь, — заверил его отец.
— Но ты же не понял. Ты думал, что мама подходящая, а оказалось, что это не так.
— В то время она была подходящая.
— А сколько лет они бывают подходящими?
— Видимо, лет шестнадцать, — опередив отца, ответила Энни.
— Идите ужинать! Я купила замечательную рыбу и чипсы! — крикнула с кухни Бернадетта.
Мэрилин взяла стул, чашку кофе, вышла на крыльцо, села на солнышке и стала изучать сад.
Здесь было к чему приложить руку. Жаль, что за садом ухаживали не с такой любовью и старанием, как за домом. Она видела, что когда-то тут были интересные растения. В свое время садом занимался человек, который знал в этом толк, но земляничное дерево давно не прививали и не подрезали; в результате оно огрубело, одичало и было безвозвратно потеряно. Пальму не было видно из-за кустов, которые разрослись и заглушили ее.
За воротами стояла женщина лет шестидесяти с очень некрасивой дворняжкой и смотрела на нее с интересом.
— Доброе утро, — вежливо сказала Мэрилин.
— И вам тоже доброе утро. Я догадываюсь, что вы и есть американская гостья.
— Да, я — Мэрилин Вайн. А вы, должно быть, соседка?
— Я — мать Рии, Нора. А это Плайерс.
— Как поживаете? — спросила Мэрилин.
— Рия категорически запретила нам приходить без предупреждения. — Норе хотелось продолжить беседу, но она колебалась. И тут Плайерс издал жуткий вой, словно предчувствуя скучный обмен любезностями. Мэрилин видела Нору на фотографиях и знала, что она живет неподалеку. — Хочу предупредить вас с самого начала. Рия выросла совсем в другом доме. Безо всех этих штучек.
В голосе пожилой женщины звучала обида.
— В самом деле, миссис Джонсон?
Нора посмотрела на часы, застонала и сказала, что она опаздывает в «Святую Риту».
— Вы должны как-нибудь сходить туда со мной… Это дом престарелых, и ваш приход станет для них великим событием, — сказала она.
— Благодарю за приглашение, но почему? — искренне удивилась Мэрилин.
— Ну, им нравится, когда случаются всякие необычные вещи. Иногда я вожу туда своих внуков, а однажды привела жонглера, с которым познакомилась на Графтон-стрит. Они любят Плайерса, потому что он спасает их от однообразия. Ну, а гостья из Америки произведет там настоящий фурор.
— Что ж, спасибо. Может быть, как-нибудь и выберусь.
— Леди Райан к вам уже приходила?
— Простите, кто?
— Розмари. Подруга Рии.
— Нет, но она оставила мне записку. Оказывается, вокруг столько добрых людей.
— Мэрилин, они интересуются вами. Это вполне естественно. — С этими словами Нора Джонсон удалилась, думая, что она хотела узнать о Мэрилин Вайн как можно больше, а не узнала ничего.
Когда она ушла, Мэрилин снова достала бумажник с присланными ей фотографиями. Нужно было выяснить, кто еще может к ней пожаловать. Поэтому когда во двор неохотно вошла Герти, Мэрилин узнала ее сразу.
— Давайте без церемоний, ладно? — начала Герти. — Я знаю, Рия говорила вам, что я должна заработать несколько лишних фунтов в неделю, но я считаю, что нечестно заставлять вас тратить отпускные на…
— Ну что вы. Всё в полном порядке. Мне будет приятно знать, что за этим чудесным домом станут следить так же, как прежде.
Герти обвела взглядом комнату.
— Но вы хорошо следите за всем сами. Каждая вещь на своем месте. Это будет выглядеть так, словно я прошу милостыню.
— Я так не считаю.
— Я не знаю, объяснила ли вам Рия… — начала Герти.
— О, очень подробно. Вы будете приходить дважды в неделю и помогать мне поддерживать дом в том же прекрасном состоянии.
— Да, но как вы к этому относитесь? — Глаза у Герти были обведены темными кругами. За этим крылась какая-то тайна. Мэрилин знала, что Герти является подругой Рии и одновременно кем-то вроде уборщицы. Впрочем, это ее не касалось. — Сварить вам кофе? — спросила Герти.
— Нет, спасибо.
— Ну, тогда я начну уборку?
— Я уверена, что вы знаете в этом доме каждую мелочь. Делайте все, что вы считаете нужным.
— Ну, ей всегда нравилось, когда я убиралась в гостиной.
— Конечно. Вот и хорошо.
— Может быть, вы хотите, чтобы я делала что-то для вас лично? Например, гладила?
— Вы очень добры. Я ненавижу гладить. Я хочу прогуляться, так что до встречи.
— До встречи. Мэрилин, здесь вам очень рады.
— Спасибо. — Мэрилин взяла ключи и вышла на Тара-роуд. О господи, это не дом, какой-то проходной двор. Видно, покоя здесь ей не найти.
Герти подумала, что для женщины, ненавидящей гладить, одежда Мэрилин слишком хорошо отутюжена и что она уже успела найти утюг и гладильную доску Рии. Но спорить не имело смысла. В Мэрилин было что-то притягательное. Она не интересовалась, зачем Герти, имеющей собственную прачечную, нужны дополнительные наличные, и сама не спешила рассказывать о себе. Слишком многие люди норовили влезть в жизнь Герти и изменить ее, поэтому сдержанность Мэрилин пришлась ей очень по душе.
— Что там говорят? — спросил Брайан.
— Голос этой американки говорит, что ее там нет, и просит оставить сообщение для тех, кто там есть, — ответила Энни.
— Там нет никаких людей… есть только мама.
— Замолчи, Брайан. Мама, это Энни и Брайан. Все хорошо, просто мы собираемся на обед с папой, и… ну, я хотела сказать, что в субботу мы будем обедать в ресторане Колма, так что вряд ли вернемся раньше одиннадцати вечера. Мы не хотели, чтобы ты позвонила и никого не застала. Вот и все, мама. Брайан тоже о’кей.
— Дай мне самому сказать, что я о’кей! — крикнул Брайан.
— Не трать время даром. Мама и так знает, что ты о’кей.
Брайан вырвал у сестры трубку.
— Мама, я о’кей! Мы ходим на плавание. Финола говорит, что тренер сказал ей, что у меня хорошо получается. Ах да, Финола — это мать Бернадетты. Она тоже пойдет в ресторан.
Энни отобрала у него трубку и бросила ее на рычаг.
— Болван! Зачем ты сказал маме о Финоле? Дурак набитый! — У нее сверкали глаза.
— Прости меня, — покаялся Брайан. — Я виноват, я просто не подумал. Мне очень хотелось оставить послание для мамы.
Он так расстроился, что смягчилось даже каменное сердце Энни Линч.
— Ладно, это еще не конец света, — ворчливо сказала она. — Мама поймет.
Выйдя из бассейна, Рия надела один из махровых халатов Мэрилин. На первых порах она просто плескалась в воде, наслаждаясь прохладной водой, прекрасными цветами и ухоженным садом. Но потом прочитала спортивные дневники Дейла, аккуратно сложенные в его комнате. Там был раздел, посвященный плаванию; мальчик отмечал в нем, сколько кругов в бассейне он и его друзья сделали в разное время. Одна запись гласила: «Мама решила перестать вести себя как дельфин и стать настоящей пловчихой. Теперь она каждый раз проплывает четыре круга. Конечно, это ничто, но она хочет большего».
К тому моменту когда Дейл перестал делать записи, Мэрилин Вайн уже делала тридцать кругов. Рия почувствовала, что ей бросили вызов. Когда приедут дети, она не будет вести себя как дельфин, а сможет с ними посостязаться. Сегодня она сделала шесть кругов и полностью выдохлась. Ей были необходимы чашка чаю и отдых.
Увидев, что на телефоне мигает красная лампочка, она опрометью бросилась к аппарату, села за барную стойку и стала слушать голоса своих детей, преодолевшие тысячи миль. По ее лицу текли слезы. Что она делает здесь, зачем изнуряет себя, описывая круги в этом дурацком бассейне? Зачем она бросила детей? Чтобы они стали закадычными друзьями с этой чертовой матерью Бернадетты? А Дэнни… Каким же жестоким и бесчувственным человеком надо быть, чтобы повести детей в тот самый ресторан, где она впервые узнала о том, что у него есть любовница! Неужели Колм будет бегать перед ними на задних лапках и, по своему обыкновению, угощать бесплатной выпивкой?
Семья Линчей выходит в свет. Все как обычно, за небольшим изменением. Старую жену сняли с роли и ввели вместо нее юную дублершу. А место Норы Джонсон займет миссис Данн в сверкающих туфлях цвета меди и безукоризненно сшитом костюме. Рия прослушивала сообщение снова и снова; так трогают языком больной зуб. Даже спор между детьми не заставил ее улыбнуться. Она знала, что как только закончился разговор, Энни отчитала Брайана за бестактность. После чего началась драка. Что сделала Бернадетта? Разняла их или притворилась, что ничего не заметила?
Впрочем, какая разница? Плохо и то и другое. Может быть, теперь для них самой главной стала эта женщина, которую они называют Финолой, а Бернадетта — мамой. О боже, она пойдет с ними на обед! Почему-то это было обиднее всего.
Вынести это Рия не смогла. Она уронила голову на барную стойку и горько заплакала, не заметив мужчину, который подошел к стеклянной двери и сделал паузу перед тем, как постучать. Однако он увидел женщину, охваченную горем. Он не слышал ни рыданий, ни отдельных бессвязных слов. Мужчина взял свою парусиновую сумку и неслышно ушел. Входить в дом и говорить, что он брат Грега Вайна, оказавшийся здесь проездом и решивший навестить Мэрилин, не следовало. Он вернулся к взятой напрокат машине и поехал в мотель.
После катастрофы в этом доме стояла такая трагическая атмосфера, что он не мог заставить себя приехать. А сейчас наткнулся на незнакомую женщину в махровом халате, плакавшую так, словно у нее разрывалось сердце. Однако он обещал брату навестить Мэрилин, если по делам службы окажется на востоке. Он решил, что будет лучше заехать без предупреждения, потому что Мэрилин наверняка нашла бы повод для отказа встретиться с ним. Но это оказалось ошибкой.
В мотеле он принял душ, выпил холодного пива, а потом позвонил в дом брата. Автоответчик известил его, что Мэрилин и Грег отсутствуют, но предложил оставить сообщение людям, живущим в доме в настоящее время. Повинуясь капризу, он сказал:
— Меня зовут Энди Вайн. Я брат Грега, в Стонифилде проездом и остановился… простите… — Он заставил себя вспомнить название мотеля и номер телефона. — Я знаю, что Грег на Гавайях, но не могли бы вы перезвонить мне и сообщить, где Мэрилин? Я был бы вам очень благодарен. Спасибо заранее.
Рия выслушала сообщение. Она не стала брать трубку. Мэрилин не упоминала о том, что у нее есть деверь. Подозрительная история. Если он был братом Грега Вайна, то должен был знать, что жена Грега в Дублине. Если он приходился Мэрилин деверем и думал, что она дома, то почему не позвонил предварительно? Впрочем, возможно, она делает из мухи слона. Если позвонить Мэрилин в Ирландию и проверить, это будет выглядеть педантично и чересчур по-детски. Кроме того, она может решить, что Рия лезет в ее дела. Похоже, она хочет этого меньше всего на свете. Звонить Карлотте или Хейди тоже не имеет смысла, потому что они ничего не знают о жизни своей подруги. Странные люди живут в этой Новой Англии… Она решила позвонить Грегу на Гавайи.
Сделать это оказалось очень легко. Голос у Грега оказался более молодой и спокойный, чем можно было судить по фотографии.
— Да, конечно, — сказал он, когда Рия назвала себя.
— Сразу хочу сказать, что здесь все благополучно. Все в вашем чудесном доме работает как часы.
— Вы меня успокоили. Я боялся, что что-нибудь не так с канализацией.
— Нет, все в порядке. Понимаете, я живу в вашем доме и хотела познакомиться… но не за ваш счет.
— Очень любезно с вашей стороны. Надеюсь, у вас есть все необходимое. — Его голос звучал вежливо, но холодно.
Рия рассказала ему про звонок из мотеля. Грег подтвердил, что у него действительно есть вполне респектабельный брат по имени Энди, который живет в Лос-Анджелесе, но время от времени прилетает в Бостон и Нью-Йорк по делам.
— Тогда всё в порядке. Я ему позвоню. Я решила подстраховаться, потому что он, кажется, ничего не знает о передвижениях Мэрилин.
— Ценю вашу осторожность. Но Мэрилин, мягко выражаясь, не очень любит сообщать другим людям о своих передвижениях. — Его тон был холодным и желчным.
Рия решила не обращать на это внимания.
— Ну, наверное, вам будет приятно узнать, что она добралась благополучно и устроилась так же хорошо, как я на Тюдор-драйв. Будет чудесно, если вы тоже сможете там побывать.
— Похоже, планом верховного главнокомандования это не предусмотрено. — В его голосе снова прозвучал лед.
— Я спрашивала Мэрилин, приедете ли вы. Она сказала, что не знает.
— В самом деле? А ваш муж присоединится к вам в Стонифилде? — спросил Грег.
Она сделала глубокий вдох. Мэрилин явно не горела желанием что-то объяснять даже собственному супругу.
— Нет. Дэнни — мой бывший муж — живет с женщиной намного младше себя, по имени Бернадетта. Именно поэтому я оказалась в вашем доме. Но мои сын и дочь приедут сюда в следующем месяце. Неужели Мэрилин вам и этого не сообщила?
Грег ответил после небольшой заминки:
— Сообщила. Прошу прощения за бестактность. Это вышло ненамеренно. Просто я расстроился из-за того, что Мэрилин не захотела прилететь сюда. И расстраиваюсь до сих пор.
— Не за что. Знаете, я думаю, она искала что-то совсем другое.
— Видимо.
Возникла пауза.
— А ваш сын?
— Что?
— Ему нравятся Гавайи?
— Простите, что?
— Наверное, побывать на Гавайях мечтают все молодые люди на свете… — Рия пришла в смятение, сама не зная почему.
— О да. Наверное.
— Я думаю, он скучает по матери.
— Что, простите?
— Они никогда в этом не признаются, но все равно скучают, даже не отдавая себе в этом отчета. — Рия почувствовала, что ее несет. — Мальчики… — неловко закончила она.
— Э-э… да. — Кажется, ему не терпелось закончить разговор.
— Ну, не буду вас задерживать, — сказала она. — В последнее время я перестала разбираться в людях, но зато ваш дом в образцовом порядке. В этом вы можете не сомневаться.
— Конечно, конечно. Ну как, удалось вам отвлечься от своих трудностей?
— Да, — честно ответила Рия. — Удалось. Но сегодня на ваш автоответчик поступило сообщение от моих детей.
— Они скучают по вам? Проблема в этом?
— Нет, Грег. Они не скучают. И именно в этом вся проблема.
— Мэрилин? Это Розмари Райан.
— О да. Спасибо за записку.
Розмари тут же перешла к делу.
— Я хочу в субботу пригласить вас и Герти на обед в ресторан Колма. Он устраивает рыбный день. Возможно, это доставит вам удовольствие.
— Я не хочу быть вам в тягость.
— Бросьте. Это будет самый обычный девичник Герти тоже не большая любительница ресторанов. Соглашайтесь. Дело того стоит.
— Большое спасибо, Розмари. С удовольствием, — ответила Мэрилин Вайн.
Рия позвонила Энди Вайну в мотель, сказала ему, кто она такая и куда уехала Мэрилин.
— Нам обеим нужно было отвлечься, и мы решили, что это хорошая идея, — сказала она.
Похоже, это объяснение ему понравилось.
— Если бы все было как всегда, наверное, вы остановились бы на Тюдор-драйв. Я имею в виду, если бы Мэрилин была на месте…
— Да, наверное, — подтвердил он.
— И вам не пришлось бы платить за мотель, верно? Если вы собирались остановиться в доме брата? — Ей хотелось восстановить справедливость.
— Ну что вы, Мария… Не надо так думать. Теперь этот дом принадлежит вам. Так же, как ваш дом в Ирландии принадлежит Мэрилин.
— И все же мне неудобно… Кстати, сколько вы пробудете в Стонифилде?
— Ну, если бы Мэрилин была на месте, я провел бы у нее два дня и в воскресенье уехал бы в Бостон. Конференция начнется в понедельник утром.
— Мне очень жаль, что она вам ничего не сказала. Все произошло слишком быстро, — начала оправдываться Рия.
Неужели именно эта женщина так горько плакала несколько часов назад?
— Я хотел пригласить Мэрилин в новый тайский ресторан.
— Может быть, вы сделаете это в следующий раз.
— Мария, а вы любите тайскую кухню? — спросил он.
Рия замешкалась. Ей и в голову не приходило, что незнакомый мужчина сможет пригласить ее в ресторан в первую же неделю пребывания в Америке. Но предстоял субботний вечер. Завтра ее детей поведут в ресторан Колма, где тоже будет полно незнакомых людей.
— Большое спасибо, Энди. С удовольствием принимаю ваше предложение, — сказала Рия Линч.
— Завтра вечером Монто хочет привести сюда целую толпу, — сказал Колм.
— И что ты ему ответил? — тут же насторожилась Кэролайн.
— Ответил, что все столы уже заказаны.
— Ох…
— Монто сказал, чтобы я поговорил с тобой, а потом он перезвонит и узнает, не отменил ли кто-нибудь заказ на стол для шестерых.
— Прими его, Колм.
— Зачем? Ты расстраиваешься, когда они приходят. Как-нибудь без них обойдемся. Шесть бифштексов и несколько порций джина нам погоды не сделают.
— Пожалуйста, Колм.
— Больше всего меня пугает то, что ты его боишься. — Колм посмотрел в большие печальные глаза сестры и увидел в них слезы. — Но я сделаю так, как ты скажешь. Как думаешь, за какой стол посадить этих горилл, чтобы они не бросались в глаза?
Кэролайн слабо улыбнулась.
— Думаешь, я терпела бы его, если бы был какой-то другой выход?
— Выход есть.
— Мы говорили об этом тысячу раз.
— Мне очень жаль, Кэролайн. — Колм обнял сестру, и она положила голову ему на плечо.
— Жалеть тебе не о чем. Ты сделал для меня всё. Ты спас мне жизнь.
Он погладил Кэролайн по спине, и тут сзади послышался веселый голос Орлы Кинг:
— Всем привет! Я хотела показать ноты, но вижу, что пришла слишком рано.
Мать Бернадетты решила научить Брайана Линча играть в шахматы.
— А это не трудно? — подозрительно спросил мальчик.
— Освоить правила нетрудно, трудно научиться играть хорошо. Потратишь полчаса, а запомнишь на всю жизнь.
— Тогда ладно, — согласился Брайан.
— А ты, Энни? Хочешь научиться?
— Нет, Финола. Конечно, если вы не против.
— Ничуть. — Финола заранее знала, что Энни откажется. Во-первых, из-за нежелания делать что-то заодно с братом, а во-вторых, из боязни изменить матери. Бернадетта была права. Энни и так приходилось нелегко, а четырнадцать с половиной — самый трудный возраст в жизни.
Дэнни и Бернадетта были на совещании Барни Маккарти с предполагаемыми инвесторами. Встреча прошла не слишком успешно; им задавали каверзные вопросы о рентабельности предыдущих вложений и соблюдении строительных норм. Бернадетта вела себя спокойно, смотрела на людей с интересом, но ничего не понимала. Рия могла бы внести в этот даром потраченный вечер свежую струю.
Когда посетители ушли, Дэнни почувствовал смертельную усталость.
— Ну что, в «Квентин»? — предложил Барни.
— Нет. Семейный обед. Заказанный заранее.
— Неважно. Просто я подумал, что было бы неплохо заскочить на Тара-роуд, выпить, а потом раскинуть мозгами и решить все финансовые проблемы мира.
— Да, неплохо бы, — сказал Дэнни.
Они посмотрели друга на друга с тревогой. Оба совсем забыли, что Дэнни больше не живет на Тара-роуд.
Наверное, именно поэтому Дэнни выбрал такой маршрут. Крюк был невелик. Посмотрев на свой бывший дом, Дэнни Линч увидел высокую стройную женщину в темных джинсах и белой рубашке, которая энергично орудовала лопатой в его саду. На засыпанной гравием подъездной аллее лежал огромный лист пленки с уже выкопанными растениями.
— Что она делает, черт побери? — спросил он, тут же снизив скорость.
— Поезжай, Дэнни. — Голос Бернадетты был спокойным, но настойчивым.
— Но она портит мой сад!
— Тогда остановись немного подальше, чтобы она тебя не увидела.
— Она меня увидит! Еще как увидит! Я не позволю ей хозяйничать!
Однако он послушался и остановил машину у дома Розмари.
— Не ходи туда. Ты разозлился.
— Но ведь она все уничтожит! — заартачился Дэнни.
— Не расстраивай ее. Она может обидеться и вернуться в Америку.
— Вот и хорошо.
— Но тогда детям будет некуда поехать на каникулы, — сказала Бернадетта.
— На следующей неделе они поплывут с нами по Шаннону. Им что, этого недостаточно? — Но все же он внял совету и поехал домой.
— Я принес вам мартини в честь прихода американской гостьи, — сказал Колм. Вечер обещал пройти с большим успехом.
Мэрилин рассказала о том, как чудесно она поработала в саду. Ничто не доставляло ей большего наслаждения, чем копание в земле. Если Розмари и Герти и подумали, что на это нужно было спросить разрешения у Рии, то не подали виду. Вполне возможно, что такое разрешение она получила. Герти рассказала им о мужчине, который каждую субботу приходил в ее прачечную с целой сумкой черного кружевного женского белья. Загружал его в машину, потом вынимал и аккуратно укладывал в большой пакет с ручками, не обращая на окружающих никакого внимания. Герти призналась, что хотела рассказать об этом мужу, но побоялась — мало ли как он на это отреагирует. Джек мог разозлиться и назвать мужчину извращенцем. Картина повторилась: собеседницы наверняка подумали, что это не жизнь, если ты боишься рассказать мужу забавную историю, случившуюся у тебя на работе, но промолчали.
Затем красивая блондинка запела «Кому-то надо следить за мной», и они сказали Мэрилин, что это самая большая хулиганка в Дублине, в свое время устраивавшая громкие скандалы.
— У нее хороший голос, — ответила Мэрилин, стараясь быть справедливой, и посмотрела на женщину, которая играла и пела так, словно каждое слово имело для нее огромное значение.
— И все же риск слишком велик. Я говорила Колму, но разве меня кто-нибудь слушает? — сказала Розмари тоном, означавшим, что все остальные ее слушают и правильно делают.
— Может быть, он просто хочет дать ей шанс. Колм славится тем, что всегда помогает неудачникам.
— По-моему она неудачницей не выглядит, — возразила Мэрилин. В этот момент в ресторан вошел Дэнни Линч со своей командой и сел за стол на другом конце зала. Мэрилин тут же узнала всех по фотографиям на стенах. — Это муж Рии? — прямо спросила она. Розмари и Герти мрачно кивнули.
До сих пор никто не говорил о Рии ни слова. Но сейчас в ресторане присутствовали все близкие ей люди, и обходить эту тему молчанием было уже невозможно. За столом Линчей распоряжалась хорошо ухоженная женщина в черном жакете с блестками. Она показывала, кому где сесть.
— Она не выглядит двадцатидвухлетней. Она моего возраста, если не старше, — прошептала Мэрилин.
— Вы не поверите, но ей двадцать два года и она беременна, — прошептала в ответ Розмари.
— Беременна? — недоверчиво переспросила Мэрилин.
И тут появилась Бернадетта. За двумя возбужденными детьми шла малолетняя беспризорница в бесформенном синем свитере и юбке до колен. Бледная девочка с длинными прямыми волосами, которая казалась сестрой-погодкой Энни. Мэрилин ощутила почти физическую боль при мысли о том, что пришлось вынести Рии Линч. Дэнни Линч оставался тем же легко возбудимым мальчиком, которым был много лет назад. А Рия все еще очень любила его. Должно быть, она сильно страдала оттого, что была вынуждена уступить его этой странной, неоформившейся девушке. Ничего удивительного, что она сбежала за три тысячи миль, чтобы пережить горе.
Орла начала петь «Человек, которого я люблю». Колм нахмурился. А когда без перерыва зазвучала песня «Не для меня», он нахмурился еще сильнее.
— Остынь, Орла, — сказал он, когда проходил мимо нее, неся бифштексы Монто и его компании.
— Это же Гершвин, босс, как ты и предлагал. А следом пойдет «Попробуй раздобыть хорошее местечко». Думаю, эта песенка придется по душе многим.
— У тебя приличный голос, но карьеры ты не сделаешь. А если продолжишь в том же духе, на работу во время конного шоу можешь не рассчитывать.
— Колм, это нечестно. Ты заказывал Кола Портера и Гершвина. Джорджа я уже спела, а теперь перейду к Колу. «Я дам тебе пинка» и «Ты залезла мне в душу». Босс, разве я виновата, что названия у песен такие красноречивые? Не я их писала. Я их только пою. Причем по твоей просьбе.
— Орла, не валяй дурака. Пожалуйста.
— Эй, а кто ты такой, чтобы мне указывать? Человек, который спит с собственной сестрой. Ты мне не указ, Колм Барри!
— Предупреждаю, завтра ты очень, очень пожалеешь. Я — владелец ресторана, а у тебя не будет ни работы, ни возможности ее получить. Во всяком случае, в Дублине.
— Помнишь песню, которую мы слышали в молодости? «Наступит время…» Для меня оно наступило. Сегодня мой день. Что хочу, то и ворочу. — Ее глаза блестели слишком ярко.
— Не делай этого, Орла.
— Он бросил меня. Он мог быть со мной, а сам ушел к этой старой клюшке в черном жакете.
— Это не она.
— Черт побери, он держит ее за руку. Кто же еще? Все остальные — дети.
— Девушка в синем свитере. А в черном жакете с блестками — его теща.
У Орлы отвисла челюсть.
— Не разыгрывай меня.
— Я не разыгрываю. Но возможности проверить это у тебя не будет.
— Она несовершеннолетняя. Это противозаконно. Еще более противозаконно, чем твои отношения с Кэролайн. — Она встала, собираясь подойти к столу Дэнни Линча.
— Орла, немедленно сядь. Играй. Не пой. Играй «Дым в глазах».
— Именно этой дешевой философии ты и придерживаешься.
— Играй, Орла, или уходи. Сейчас же.
— Какая армия меня удержит?
— Армия Монто. — Он показал на стол. Там сидели шестеро вульгарных молодчиков, которых Колм люто ненавидел.
— Я им нравлюсь. С какой стати они будут меня останавливать?
— Я их вежливо попрошу.
— А я скажу Монто, что ты трахаешь его жену.
— Кто тебе поверит, Орла? Ты — выжившая из ума алкоголичка.
— Эй, а где же солидарность товарищей по несчастью?
— Где ты держишь водку? После твоего прихода я не спускал с тебя глаз. Даже проверил твой грейпфрутовый сок.
Она откинула голову и засмеялась.
— В цветочной вазе, болван!
Так… Полбутылки водки, а гвоздика на закуску…
Колм схватил вазу, выплеснул ее содержимое в ведерко для шампанского и велел официанту унести его.
— А что с этим делать, мистер Барри?
— Вылить в унитаз. Цветы оставить. Промыть стебли.
— Ты мне поверил. — Выражение лица Орлы было тревожным и в то же время ликующим.
— Только тогда, когда вылил водку в ведерко. Увидел твои глаза и понял, что так оно и есть.
— Самодовольный дурак, — сказала она.
— Эй, Колм, ты долго будешь любоваться на ее титьки? Скорее неси наши бифштексы! — крикнул Монто.
Кое-кто нервно захихикал. Другие отвернулись.
Орла встала, взяла микрофон и начала обходить зал.
— Мне хотелось устроить концерт по заявкам наших гостей, — сказала она. — Это сделало бы вечер более запоминающимся. Но часто люди толком не знают, что они хотят услышать. Поэтому я решила, что сегодня сама подберу песню, подходящую для людей, которые сидят за данным столиком. И спеть несколько тактов у каждого стола.
Люди засмеялись и захлопали. Для тех, кто ее не знал, Орла Кинг была красивой профессиональной певицей. Сейчас она слегка импровизировала, вот и всё. Но многие из сидевших в зале напряглись и стали следить за ней с опаской.
Сначала она подошла к столику Розмари.
— Что мы имеем? Трех красивых леди, — сказала она. — Феминистки? Наверняка. Лесбиянки? Очень возможно. Во всяком случае, они обходятся без мужчин. Моя бабушка пела песенку, которая называлась «Три красотки из Бэнниона». Но песня старовата. Даже для этой компании. Пожалуй, я спою для них «Сестры»…
— Забыла, что я всю жизнь только и делала, что тебе помогала? — с застывшей на лице улыбкой прошипела Розмари.
— У тебя были для этого свои причины, — ответила Орла. Она рассудила, что нескольких тактов вполне достаточно, и двинулась к столику Монто. — Шестеро мужчин. Сильных мужчин. Богатых мужчин. Уважаемые люди. Поверьте мне, я знаю это не понаслышке. — Она ослепительно улыбнулась публике. — Какую песню мы выберем для них? О, знаю! Есть одна, которую они все пели на мальчишнике, куда приглашали и меня. Эта песня им нравилась. Конечно, не «Эскимоска Нелл», ее все знают. Нет, это «Бал в Кирримьюре». «Двадцать четыре девицы спустились с Инвернесса, а когда бал закончился, домой вернулись двадцать четыре дамы». — Она улыбнулась и пошла к столу Линчей.
В ту же секунду Колм Барри оказался у стола Монто и что-то яростно зашептал.
— Ага. Чудесная семейная группа. Дайте подумать… — Орла улыбнулась Линчам, играя ими, как рыбками на кукане. — Что бы вы хотели услышать?
Только Брайан принял это за чистую монету и выбрал песню из репертуара «Спайс Гёрлс».
— Вы знаете «Уоннаби»? — с надеждой спросил он.
Невинное лицо мальчика заставило Орлу притормозить. Но только на мгновение.
— Может быть, «Любовь и брак»? Нет, это вещи непостоянные. Есть хорошая песня «Всего шестнадцать». Но нет, она старше. Это ведь твоя новая жена, да, Дэнни? — Она повернулась, чтобы показать на Финолу, но в это время Монто и один из его подручных схватили ее, подняли и понесли к двери. — Дэнни, думаешь, люди ничего не знают? Они знают про то, что у нас с тобой было. Так же, как знают, что было с женой Монто… и продолжается до сих пор…
Ее голос наконец умолк. Теперь Орла находилась за дверью ресторана. Если Колм надеялся, что кто-нибудь из друзей ему поможет, то его ждало разочарование. В ресторане воцарилась гробовая тишина; казалось, она продолжалась целую вечность. Даже Розмари, которая лучше всех знала, что делать во время непредвиденных ситуаций, теперь сидела бледная и разгневанная рядом со смущенной и растерянной американкой из дома Рии. А Герти была совершенно убита новым доказательством того, что делают с людьми спиртные напитки.
Зато дружки Монто веселились вовсю и повторяли наиболее забористые тирады Орлы.
Джимми и Фрэнсис Салливан, принимавшие какую-то пару из Корка, смутились до слез. Двое коллег, которые специально пришли посмотреть, как идут дела у конкурента, довольно улыбались. Две семьи, решившие познакомиться друг с другом накануне свадьбы, назначенной на следующий уик-энд, с недоумением смотрели друг на друга. Кэролайн застыла как соляной столп, пораженная высказанными вслух обвинениями. А на семью Дэнни Линча Колм даже не смел смотреть. Все были расстроены словами маленькой скандалистки Орлы Кинг. Почему она это сделала? Потому что была несчастна.
«Все мы несчастны, — сказал он себе. — Но только она позволила себе устроить сцену и оскорбить всех и каждого». Колм увидел, что официанты смотрят на него и ждут указаний. Он понял, что отчаянно сопротивлявшуюся Орлу вынесли из ресторана всего несколько секунд назад. Казалось, прошла целая жизнь, но на самом деле это были всего три-четыре секунды. Колм расправил плечи, жестом показал, что один столик нужно убрать, а на втором ведерки для бутылок поставить ближе друг к другу. Потом тронул Кэролайн за плечо, глазами показал на кухню, и сестра послушно двинулась туда, как зомби.
Затем он подошел к столу Розмари Райан.
— Ну, вам крупно повезло, — сказал Колм, обращаясь прямо к Мэрилин Вайн. — Теперь вы знаете, что такое дублинская жизнь во всей ее красе.
— Да уж. — Лицо Мэрилин было бесстрастным. Колма огорчило, что она сидит так, словно аршин проглотила. В конце концов, она была здесь гостьей и могла бы сказать что-нибудь шутливое и согревающее душу, показать, что случившееся не имеет значения. Но Мэрилин молчала.
— Мне очень жаль, что это произошло именно во время вашего первого посещения моего ресторана, — сказал он. Мэрилин кивнула, принимая его извинения. Этот королевский жест заставил его ощутить приступ досады.
— Колм, ее ноги здесь больше не будет, — сказала Розмари, но это была не та поддержка, на которую он рассчитывал. Это был намек на то, что он мог знать, что произойдет, а потому частично виноват в случившемся.
— Все это немножко напоминало кабаре, — пробормотала несчастная Герти, пытаясь придать сцене более-менее приемлемый смысл.
За столом Линчей тоже еще не пришли в себя.
— Прошу прощения за кабаре. — Колм решил воспользоваться идеей, поданной ему Герти. Перед этими людьми он унижаться не собирался.
— Как вы думаете, она что-то съела? — с любопытством спросил Брайан Линч.
— Очень надеюсь, что нет. Говорю как владелец ресторана. — Колм заставил себя улыбнуться.
— Скорее всего, вы дали ей выпить. — В голосе Дэнни Линча слышался лед.
— Нет, Дэнни. Вы знаете, что я никогда бы этого не сделал. Мы с Орлой не можем пить так же, как все остальные. Но ее что-то расстроило, и она налила водку в цветочную вазу.
Бернадетта прикрыла рукой рот, чтобы не хихикнуть.
— В цветочную вазу? Наверное, вкус был ужасный, — сказала она.
— Очень надеюсь. — Колм улыбнулся странной девушке, которую он считал немой. Она действительно была всего лишь ребенком, подружкой скорее Энни, чем ее отца. Какой же кошмар пришлось вынести Рии… — К сожалению, теперь на музыку рассчитывать не приходится, но зато вы сможете побеседовать без помех.
— Оно и к лучшему, — сказала Энни. — Музыку можно послушать где угодно, а поговорить удается не всегда.
— Да, мы как раз спрашивали Бернадетту, у ее бэби уже есть ступни или это еще лапы с перепонками, — поделился с Колмом Брайан. — И еще мы гадали, кто здесь американка. Мамина подруга, миссис Вайн. Это она сидит с Розмари и Герти?
— Да, это Мэрилин Вайн, — ответил Колм.
— Хорошо же ее встретили на Тара-роуд, — бросил Дэнни Линч.
— Да, я сказал ей то же самое; она сочла, что это очень забавно, — солгал Колм и пошел умиротворять людей, сидевших за следующим столом.
Похоже, на вечере можно было поставить крест. Вернулись Монто и его дружок.
— Где она? — Колм терпеть не мог разговаривать с этим человеком.
— Мы думали о многих местах, но в конце концов отвезли ее в больницу, — ответил Монто.
— Она уйдет оттуда и вернется. Нужно закрыть дверь ресторана.
— Не уйдет. Мы сунули пару бумажек человеку, который позаботится, чтобы этого не случилось.
— Спасибо, Монто. Я перед тобой в долгу за сегодняшнее.
— Только за сегодняшнее? Нет, так легко ты не отделаешься. Сам знаешь. Я больше не желаю слышать, что у тебя все занято.
— Да, конечно. Это была ошибка.
— Вот именно.
Линчи оплатили счет и собирались уходить.
— В компенсацию случившегося я исключил из счета стоимость вина, — сказал Колм.
— Спасибо, — сухо ответил Дэнни.
— Колм ни в чем не виноват, — заступилась за него Энни.
— Да, конечно. — Тон Дэнни остался холодным.
— А твой отец не виноват в том, что Орла выбрала его своей мишенью, — еще более ледяным тоном ответил Колм.
— Да, конечно. И большое спасибо за щедрость. — Дэнни Линч молниеносно сменил тактику, пытаясь сбить родных со следа.
— Ну что, роскошный был обед? — спросила Рия дочь.
— Мам, это было что-то необыкновенное. Эта певица с вываливающейся грудью то ли напилась, то ли обкурилась, начала ходить по залу и говорить всем гадости. А потом ее утащили. Там была миссис Вайн, и пьяная певица подошла к ее столу и сказала, что все они лесбиянки! Честное слово. Миссис Вайн, Герти и Розмари.
Рия схватилась за голову.
— Энни, повтори еще раз. Герти, Розмари… Энни, я не могу в это поверить.
— Ну, мам, единственный, кто может подтвердить мои слова, это наш гениальный наблюдатель Брайан Линч, который тоже был там и требует передать ему трубку.
— Извини, Энни, конечно, я верю тебе, милая. Просто все это так невероятно… И Бернадетта, и… э-э… Финола тоже все это видела?
— Ну, я думаю, они слегка оцепенели.
— Я люблю тебя, Энни, — сказала Рия.
— Ох, мам, ради бога. Передаю трубку Брайану.
— Мам?
— Брайан, как прошел вечер?
— Это был настоящий сумасшедший дом, мам. Ты бы не поверила. Мам, что такое лесбиянка? Никто мне не говорит.
— Лесбиянка?
— Да, точно.
— Это дама, которая любит других дам больше, чем мужчин.
— Ну и что?
— Ничего. Расскажи мне про вечер в ресторане.
— А ты знаешь каких-нибудь лесбиянок?
— Да, конечно, кое-кого знаю.
— Они и вправду такие ужасные?
— Нет, конечно, нет.
— А почему люди о них шепчутся?
— Никто не шепчется. Поверь мне.
— Мам, но они шептались. Вчера вечером.
— Просто ты чего-то не понял.
— Не думаю. Хочешь пожелать Финоле спокойной ночи? Она как раз собирается уходить. — Рия услышала вопль Энни.
— Брайан, ты дурак! — крикнула девочка.
— Да, конечно, я с удовольствием пожелаю Финоле спокойной ночи, — услышала Рия себя со стороны.
Последовала заминка, а затем в трубке раздался женский голос.
— Ну, я только хочу сказать, что у вас замечательные дети, — с отчаянием сказала Финола.
— Большое спасибо. Кажется, они тоже к вам очень тепло относятся, — промямлила Рия. — Я поняла, что этот вечер запомнится вам надолго.
Финола на мгновение задумалась.
— Знаете, в это можно было бы поверить только в том случае, если бы кто-то заснял всю сцену на видеокамеру.
Никто не называл друг друга по имени. Возможно, так будет всегда.
— Удачи вам, — сказала Рия.
— И вам тоже, — ответила Финола.
Рия положила трубку. До ее свидания с мужчиной, который работал в лос-анджелесском научно-техническом издательстве и приехал на конференцию в Бостон, оставалось еще два часа. Она только что закончила приятную беседу с матерью любовницы своего мужа. Эта явно страдающая маниакально-депрессивным психозом женщина, с которой они обменялись домами, выползла из своей норы и пошла в ресторан Колма. Мир встал с ног на голову.
Мужчина, сидящий у бассейна и потягивающий лимонный сок, настолько не напоминал своего брата, что Рия успокоилась. Она правильно сделала, позвонив на Гавайи. Примерно ее возраста или чуть младше, худощавый и рыжий. Похожий на ученого и уверенный, что она хорошо знает академический мир.
— Простите, кажется, я сделал неправильный вывод, — сказал Энди, когда выяснилось, что она не имеет представления об ассоциациях выпускников университетов ни в Ирландии, ни в Штатах. — Я думал, что вы с Мэрилин познакомились именно на этой почве.
— Нет, ничего подобного. Кое-кто думал, что мы познакомились на почве любви к садоводству, к которому я тоже не испытываю никакого интереса, — с улыбкой ответила Рия. Она надела свое лучшее летнее платье, бело-голубое, которое прошлым летом купила на чью-то свадьбу и с тех пор ни разу не надевала. Со шляпой, взятой напрокат у Полли Каллаган, оно смотрелось неплохо, но с тех пор повода его надеть у Рии не было. Ей следовало одеваться лучше. Будь она элегантной, как Розмари, возможно, все сложилось бы по-другому.
— Вы знакомы с тайской кухней? — спросил он.
— Ну… Теперь в Ирландии есть и тайские рестораны. В последнее время к нам стали ездить туристы со всего света. Но я была в них только дважды и ничего не помню, так что с удовольствием предоставлю выбор вам.
Похоже, все шло хорошо. Похоже, в старости, когда это уже совсем ни к чему, вызвать у мужчины интерес к себе намного легче.
Беседа в тайском ресторане тоже была непринужденной. Энди рассказывал ей о книгах, которые издает его компания. Книги, о которых мало кто слышал, но если человек работает в этой отрасли, то он не только знает о них, но и покупает, потому что у него нет другого выхода. Он объяснил, как радикально изменилось издательское дело после изобретения «сидиромов». Его дедушка был коммивояжером и торговал энциклопедиями. Этот человек перевернулся бы в гробу, если бы узнал, какого объема нынешние энциклопедии и как их продают. В Лос-Анджелесе у Энди была роскошная собственная квартира. Он был женат, но развелся. Детей у них с женой не было.
— Вы оставили ее, или она оставила вас? — спросила Рия.
— Это не так просто, — ответил он.
— И все же, — настаивала Рия.
— О’кей, у меня был роман. Жена узнала о нем и выставила меня.
— Значит, все-таки оставили ее вы.
— Это вы так считаете. И она тоже так считала. Я не хотел уходить, но она меня не послушала.
— А вы бы простили ее, если бы у нее был роман на стороне?
— Конечно, простил бы.
— И продолжали бы жить так, словно ничего не было?
— Послушайте, Мария, люди обманывают друг друга на каждом шагу, верно? Если бы все держали слово, этот мир был бы идеальным местом. Браки переживают романы тогда, когда в браке есть что-то большее, чем в романе. Я думал, что у нас с женой был именно такой брак, но ошибся.
— А если бы время вернулось вспять? — Ответ на этот вопрос был для Рии жизненно важен.
— Нельзя переписать историю. Понятия не имею, как бы я поступил. А вы тоже в разводе?
— Думаю, да, — ответила Рия. Энди посмотрел на нее с удивлением. — Это не так глупо, как кажется. Понимаете, разводы признали в Ирландии совсем недавно, и мы еще к этому не привыкли. Но… Да, видимо, этим и кончится.
— Вы ушли от него, или…
— О нет, он ушел от меня.
— И вы его не простите?
— Он не дает мне такого шанса. — Наступила пауза. — Энди, можно задать вам вопрос о Дейле?
— Что именно вы хотите знать?
— Понимаете, когда я говорила с Грегом… ну, мне показалось, что я сказала что-то не то. По-моему, он огорчился.
— О боже, что вы ему сказали?
— Не знаю… Самые обычные вещи. Пожелания удачи и прочее.
Энди покачал головой.
— Конечно, каждый реагирует по-своему. Мэрилин так и не смирилась. Это ее способ выживания.
— А они с Грегом не могут поговорить об этом?
— Грег хочет. А она, видимо, нет.
Рии стало не по себе. Как легко мужчины относятся к таким вещам… Дейл на Гавайях, мать явно тоскует по нему, а до этого никому нет дела. Они с Дэнни так и не сумели договориться о детях, но хотя бы пытались. Причем, надо отдать Дэнни должное, оба. Нет, в истории с Дейлом было что-то загадочное.
— Конечно, Грег должен был договориться с ней о встречах, времени и визитах.
— Он пытался, но она улетела в Ирландию.
— И когда, по ее расчетам, он должен вернуться?
— Осенью.
— Но до осени еще далеко, а она оставила комнату в таком виде… — пробормотала сбитая с толку Рия.
— Что она вам рассказала обо всей этой истории? — спросил Энди.
— Да ничего. В том-то и беда. Она вообще не упомянула о том, что у нее есть сын.
Лицо Энди стало грустным, и какое-то время он молчал. А потом они к этому предмету не возвращались. У них было множество других тем для беседы. Он рассказал ей о своем детстве, прошедшем в Пенсильвании, а она ему — о матери, обожающей кино. Он признался, что любит бейсбол, а она сообщила ему о кёрлинге и ежегодном финале, проходящем в Крок-парке. Он поведал ей, как делается настоящий салат «Цезарь», а она ему — как печь картофельный пирог. Вечер доставлял Рии удовольствие, и она видела, что Энди тоже рад ее компании.
Он отвез ее на Тюдор-драйв, и несколько секунд они молча сидели в машине. Рия не хотела приглашать его в дом, боясь быть неправильно понятой. А потом они заговорили одновременно.
— Если дела приведут вас в Ирландию… — начала Рия.
— Конференция закончится в среду к обеду… — начал Энди.
— Пожалуйста, продолжайте, — сказала Рия.
Он закончил фразу:
— Я вот что подумал. Что вы скажете, если в среду я вернусь и научу вас готовить салат «Цезарь», а вы меня — печь картофельный пирог?
— Договорились, — сказала Рия, широко улыбнулась и вышла из машины.
Много лет назад, когда они ходили на свидания с мальчиками, самый главный вопрос был: «Ты встретишься с ним еще раз?» Сейчас она снова оказалась в том же положении. Мальчик хотел встретиться с ней еще раз. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Рия стояла в спальне и смотрела на сад, который вырастила эта странная женщина. Судя по отзывам, Мэрилин Вайн каждую свободную минуту копалась в земле, полола, выкапывала, пересаживала и уговаривала цветы и вьющиеся растения поскорее явиться на свет божий.
Рия ощущала себя здесь чужой. Из дружбы с Карлоттой и Хейди, на которую она рассчитывала, ничего не вышло. Обе испугались обильных возлияний того вечера и не делали попыток снова встретиться в тесной компании. Искреннее восхищение, читавшееся в глазах Энди Вайна, ей нисколько не льстило и не доставляло удовольствия. Он — незнакомый мужчина из совсем другого мира. Да, конечно, Стонифилд — городок мирный и красивый, с рощами и рекой, люди здесь дружелюбные, вежливые и даже учтивые, но это не дом. Дома ее дети ходили в ресторан Колма со своей новой родней. И Мэрилин Вайн сидела напротив с Розмари. А Рия была здесь одна. По ее лицу текли слезы. С чего она взяла, что это была хорошая мысль? Ничего хорошего. Настоящее безумие.
На Тара-роуд занимался рассвет. Мэрилин долго не могла уснуть. Ей вспоминалась безобразная сцена в ресторане. Внезапно все вышло из-под контроля. Эти люди казались персонажами какой-то пьесы. Причем не комедии, а драмы. Розмари и Герти слегка просветили ее. Рассказали о крушении брака Рии, новой связи Дэнни, растерянности детей, об этой пьяной певице, на которую никогда нельзя было положиться, о возможных криминальных связях этих типов, которые в конце концов выволокли ее наружу. Эти люди знали всё обо всех и не стеснялись перемывать друг другу косточки. Ни сдержанности, ни достоинства, ни даже инстинкта самосохранения.
Розмари спокойно говорила о том, что люди действительно могут считать ее лесбиянкой, потому что она не замужем, а ее сестра и в самом деле живет со своей подругой, известным адвокатом. Герти рассказала, что ее муж сильно пьет и бывает буен во хмелю. Она говорила о Джеке так, словно тот зимой часто простужался. Колм подошел к их столику и извинился за инцидент так небрежно, словно это была вполне обычная вещь, а не самый возмутительный случай в ее жизни. Две женщины сказали ей, что сначала считали затею Рии уехать в Америку и оставить детей на попечение мужа и его любовницы полным безумием, но теперь надеются, что все обернется к лучшему.
Мэрилин никак не могла понять, почему эти люди решили, что имеют право вмешиваться в жизнь других. Они не стеснялись обсуждать личную жизнь своих друзей в присутствии Мэрилин, которая была им совершенно чужим человеком, попавшим сюда в результате случайного обмена домами. Конечно, она сочувствовала Рии, с которой случилась беда, но это не мешало ей ощущать чувство досады.
Почему она не сохранила достоинство и позволила этим людям лезть к ней в душу? Справиться с трагедией и скорбью можно только одним-единственным способом: не говорить о случившемся и не вспоминать о нем. Отрицай все, и тогда у тебя появится надежда выжить… Мэрилин встала с кровати и посмотрела на запущенный сад и большие дома из красного кирпича, стоявшие по соседству. Она чувствовала себя потерянной и одинокой в этом городе, где болтливые люди хотят знать о тебе всё и ждут, что в ответ ты станешь интересоваться подробностями их жизни.
Она тосковала по своему спокойному стонифилдскому дому и прекрасному саду. Если бы она была там, то смогла бы сделать несколько кругов в бассейне, зная, что никто не придет и не станет надоедать ей напоминаниями об ужасном вчерашнем вечере. Кот Климент, который спал в ее постели каждую ночь, проснулся, потянулся и посмотрел на эту странную женщину с надеждой. А потом громко замурлыкал. Начинался новый день, и он ждал игры и миски с едой.
Мэрилин посмотрела на него с грустью.
— Климент, я не привыкла разговаривать с животными, но для тебя сделаю исключение. Я ошиблась, решив приехать сюда. Это было худшее решение в моей жизни.
Опра Уинфри — популярная ведущая американского телевидения, проводящая ток-шоу по вопросам семьи и брака.
Просторное платье жительницы Гавайских островов.