– Боже, неужели ты так одинока? А друзья? Разве у тебя нет никакого тыла?
– Мне никто не нужен. – Фейт даже удивилась безапелляционности своего тона. – Я давно привыкла во всем полагаться только на себя.
– Неправда! – резко возразил Говард. – Почему, в таком случае, ты, рыдала на моей груди сегодня утром?
Скрипнув зубами, Фейт испепелила его взглядом.
– Напоминать об этом было обязательно?
– Но как ты можешь утверждать, что у тебя нет друзей, если рядом с тобой я? Вспомни, когда этот негодяй, твой любовник, тебя бросил, я был здесь, рядом с тобой!
– Ты мой босс! – гневно возразила Фейт. – И здесь ты был не рядом со мной, а на своем рабочем месте.
– Чушь! Я сразу же принял твою сторону. Я-то хорошо знаю, чего ты стоишь.
В отличие от твоего осла-любовника.
Так я и знала! – подумала Фейт. Не таков Говард Харрисон, чтобы не воспользоваться моей неосторожной откровенностью!
– Я не намерена обсуждать с тобой Льюка, – отчеканила она.
– И не надо, – с готовностью согласился Говард. – Чем быстрее ты его забудешь, тем лучше. Тем не менее хорошо бы обсудить некоторые вопросы чисто практического характера.
– Например, вопрос о том, что мое душевное состояние не должно отражаться на работе, – не без ехидства предположила Фейт.
– Тебе может понадобиться помощь, чтобы сменить квартиру.
– Спасибо. Моя нынешняя меня вполне устраивает.
– Тебе не следует там оставаться, Фейт. Лицом к лицу с воспоминаниями в пустой квартире… С прошлым нужно безжалостно рвать раз и навсегда.
– Уверена, что ты говоришь со знанием дела, – поддела Фейт, намекая на амурные приключения самого Говарда.
Ее сарказм снова остался без внимания.
– Я тебя помогу, – торжественно объявил он.
– Не нуждаюсь в твоей помощи.
Величественным движением руки Говард отклонил протест.
– Помнишь, что я говорил тебе о семье? Именно в такие минуты на помощь человеку приходит семья. А поскольку так уж сложилось, что я для тебя вроде единственного близкого родственника…
Фейт почувствовала, что сейчас зарычит.
– Я никогда не рассматривала и не собираюсь рассматривать тебя как родственника. Ни близкого, ни дальнего! – с сердцем сказала она.
– О да, конечно… – С деланным смущением Говард пожал плечами, и в глазах его появилось знакомое плутовское выражение. – Это, наверное, походило бы на кровосмешение…
– Что-о-о?! – Фейт едва не задохнулась.
На лице Говарда появилось торжественное выражение.
– Будь что будет, но я не могу тебе лгать, Фейт, – сказал он, доверительно глядя ей в глаза. – Чувства, которые я к тебе испытываю, нельзя назвать ни братскими, ни сестринскими, ни отцовскими, ни материнскими.
Он сделал многозначительную паузу, и Фейт покраснела до корней волос, хотя и заставила себя промолчать, справедливо полагая, что любой ее ответ спровоцирует Говарда на продолжение в том же духе.
– Поверь, мне и правда далеко не безразлично, как сложится твоя судьба. Теперь голос Говарда звучал так серьезно, что Фейт вдруг почти поверила в его искренность.
Она держалась из последних сил, как за соломинку цепляясь за свое решение не допускать Говарда в свою личную жизнь, напоминая себе о необходимости помнить о здравом смысле, а также о незавидной участии тех легкомысленных особ, которые штабелями валились к ногам босса. Помогало все это слабо, но пока помогало.
– Я сам займусь этим, – продолжал тем временем Великий Соблазнитель. Подыщу тебе какую-нибудь уютную квартирку. Поближе к работе, чтобы не ездить далеко. Тот район, где ты живешь, – не самое подходящее место для такой женщины, как ты.
– Но мне нравится! – запротестовала Фейт.
Говард помрачнел.
– Одинокой молодой женщине там нечего делать, – решительно сказал он. Знаю я те места. Кто там только ни собирается, особенно в выходные. Почему бы не присмотреть что-нибудь в Майами-Бич? – предложил Говард. – Почтенный респектабельный район.
От неожиданности у Фейт даже челюсть отвисла.
– К тому же баснословно дорогой! – огрызнулась она, когда вновь обрела способность говорить.
– Немногим дороже того, в котором ты сейчас живешь, – упрямо гнул свое Говард.
– Мне это не по карману. Теперь мне даже моя квартира не по карману.
– Я же сказал, что повышаю тебе жалованье. Скажем, на пятьдесят процентов. Это обеспечит тебе вполне достойное существование.
Фейт снова утратила дар речи, что в данный момент ей, правда, не очень мешало, так как она делала в уме судорожные подсчеты.
– Это больше, чем зарабатывает Льюк, – потрясенно прошептала она, закончив вычисления.
Говард довольно осклабился.
– Я же говорил, что ты того стоишь! Пойду обзванивать риэлтеров. А ты пока займись письмами.
Говард отделился от стола и, не оборачиваясь, скрылся в своем кабинете, предоставив Фейт переживать ощущения плотвички, неожиданно помещенной в роскошный, но пугающе незнакомый аквариум.
Оставшись одна, она растерянно провела рукой по волосам, пытаясь привести в порядок свои изрядно растрепанные мысли. Говард Харрисон славился стремительным натиском, но с ней он так себя не вел никогда. Продиктовано ли его поведение исключительно соображениями филантропии или же за всем этим кроется нечто иное? Как бы там ни было, слово свое Говард держал всегда, а это значит, что, какой бы оборот ни приняли дальнейшие события, прибавка к жалованью – дело решенное.
Фейт торжествующе улыбнулась.
Приятно, когда тебя ценят, к тому же с такой зарплатой она действительно станет финансово независимой и сможет позволить себе тот уровень жизни, о каком раньше не то что не мечтала, а даже и не думала.
Вспомнив о вероломном любовнике и его беременной блондинке, Фейт обнаружила, что впервые за три дня думает о случившемся без боли в сердце.