Капитан Ингес вздохнул, наблюдая за молодой парой, прогуливающейся по палубе. Когда-то и они с женой были такими же. Капитан смотрел, как высокий Харкорт порхал над юной красивой женщиной, он видел лишь ее одну, прислушивался к каждому ее слову. А она смотрела на него так, словно это он повесил на небо луну.
— Милая пара.
Капитан обернулся к своему первому помощнику, мистеру Джонсу, и кивнул. Это было их третье совместное плавание, и ему нравился молодой офицер.
— Да, они оба милые. Напоминают нас с женой, когда мы были такими же молодыми.
— Хотел бы я найти женщину, которая бы так на меня смотрела, — сказал мистер Джонс.
— А может, ты хотел бы найти женщину, которая выглядела бы как она?
— И то и другое, — улыбнулся мистер Джонс. — Вы думаете, они уже давно женаты?
— Глядя на них, можно подумать, что они женаты всего несколько часов, но, возможно, они поженились и несколько лет назад. Кто знает?
Капитан с помощником стояли возле поручней и смотрели на прогуливающуюся пару. Ветер был попутный, и корабль шел быстро. При такой скорости уже через три недели они прибудут в Бостон.
Когда миссис Харкорт привстала на цыпочки, перегнувшись через борт, капитан и мистер Джонс затаили дыхание. Она такая маленькая, того и гляди упадет. Должно быть, она заставила поволноваться и мистера Харкорта, потому что он взял ее за талию, придерживая, чтобы она не упала. Когда она повернулась и что-то сказала ему, он отрицательно покачал головой. Она заговорила снова, и он покачал головой еще решительнее. Когда она нахмурилась, глядя на него, плечи у мистера Харкорта печально опустились, но затем он поднял ее, чтобы она смогла лучше увидеть море. На мгновение она раскинула руки и подставила лицо ветру.
Когда мистер Харкорт вновь опустил ее на палубу, капитан и мистер Джонс хором выдохнули.
— Она умеет добиваться своего, — заметил мистер Джонс.
— Я думаю, что муж готов сделать для нее все, что угодно. Войти в огонь, броситься грудью на пушечное дуло. Он исполнит все, что бы она ни потребовала.
— И я бы исполнил, — сказал мистер Джонс. — Если бы у меня была жена, которая бы выглядела так, как она, я бы…
— Мистер Джонс, — оборвал капитан Ингес, — я говорю не о внешности, я говорю о любви.
— Да, сэр, — смутился мистер Джонс. — Прошу прощения, сэр.
Капитан ушел с палубы.
— Моя жена говорила, что умеет петь, но я никогда ее не слышал, — сказал Ангус капитану, когда они сидели за столом.
— Ни разу не слышали, как поет ваша жена? — удивленно спросил мистер Джонс и посмотрел на капитана.
— Мы не тянули со свадьбой, — пояснил Ангус.
— Да, — кивнула Эдилин. — Наша первая встреча была очень запоминающейся, а вторая была настоящим фейерверком чувств. С тех пор мы почти не расставались.
Ангус приложил салфетку к губам, чтобы скрыть улыбку, но в его глазах плясали озорные огоньки. Несмотря на опасения и дурные предчувствия, о которых он не говорил Эдилин, он неплохо справился с ролью джентльмена за ужином у капитана. Их было всего четверо: любезный капитан, молодой мистер Джонс, Эдилин и Ангус. Ангус был озабочен тем, чтобы вовремя отвечать на обращенные к нему вопросы и не забывать об английском акценте. Иногда он забывался и скатывался к привычному ему шотландскому грассированию.
Но переживал он зря, потому что Эдилин умело поддерживала разговор. Наблюдая за ней, он понял, что она умеет быть душой компании, умеет сделать так, чтобы каждый в ее обществе чувствовал себя непринужденно и уютно. Эдилин не довольствовалась ролью украшения компании. Она не вела себя так, как, по наблюдениям Ангуса, вели себя в абсолютном большинстве симпатичные девушки, а опыт у него имелся, поскольку в юности ему приходилось ездить довольно далеко и бывать на приемах, устраиваемых настоящими леди.
Он наблюдал за ней, подмечая, что она умеет не только говорить, но и с неподдельным интересом слушать собеседника. Мистер Джонс оказался на удивление словоохотлив, да и капитан не молчал. Ангус был уверен, что к концу ужина эти офицеры будут знать друг о друге гораздо больше того, что знали до той минуты, как сели за стол.
Эдилин не забывала и об Ангусе. Едва ли она произносила три предложения подряд, чтобы в них ни разу не прозвучала фраза «мой муж». «Мой муж проводит много времени в Шотландии», «у моего мужа очень хорошо это получается».
Ангус, как ни старался, не мог сдержать улыбки, когда она произносила слова «мой муж».
К концу ужина, который был великолепен, она начала говорить об их с «мужем» планах на жизнь.
— Мы хотим купить участок земли и построить дом, — сказала она.
— Тогда вы едете как раз туда, куда нужно. Почва там богата и плодородна, — кивнул капитан. — Оставь в земле плуг на две недели, и он пустит ростки.
— Как раз это мы и хотели услышать, да? — спросила она Ангуса.
Он в недоумении заморгал.
— Моя… — он запнулся перед тем, как произнести слово «жена», — моя жена любит землю гораздо больше, чем я. Я не отличу сорняк от пшеничного колоса.
«Интересно, растет ли в Америке пшеница?» — подумал он.
— Я люблю землю, это верно, — сказала Эдилин. — И мне бы очень хотелось иметь участок земли, на котором я могла бы «пустить корни». Мой отец умер, когда я еще училась в школе, так что мне поневоле приходилось много гостить у школьных подруг. Если они не приглашали меня к себе в гости на каникулы, я вынуждена была оставаться в школе с той из учительниц, которую заставляли проводить со мной каникулы. Одни такие каникулы я запомнила надолго и должна вам сказать, что после этого я научилась заводить друзей.
Мистер Джонс и капитан засмеялись, услышав ее историю, но Ангус смотрел на нее без улыбки. Должно быть, из-за этой своей неприкаянности Эдилин, несмотря на красоту, стремилась понравиться окружающим и не жалела усилий, чтобы завоевать новых друзей.
— Должно быть, вы получали множество приглашений, — улыбнулся капитан. — Не могу представить, чтобы вам часто приходилось оставаться в школе.
— Не часто после того первого случая. Я не встречала более вредного человека, чем та молодая учительница, которая из-за меня лишилась каникул, оставшись в школе с единственной девочкой, которой некуда было уехать. Но после того, как я научилась заводить друзей, передо мной открылись двери в лучшие дома Англии. Мне нравились сады, и я зарисовывала их в надежде, что когда-нибудь у меня будет своя земля, на которой я смогу разбить сад по своему вкусу.
— И вы осуществите ее мечту? — спросил капитан у Ангуса.
— Да, — быстро ответил Ангус. — Я собираюсь подарить ей целый город, чтобы она могла сотворить его по своему вкусу.
Он улыбался, говоря это, но когда опустил голову, улыбки на его лице не было. Что он мог дать Эдилин? Если бы она не отдала ему драгоценности, он и себе не смог бы купить ни пяди земли.
— А ваш дом? — спросил капитан.
— Я уже вижу его, — сказала она. — Я точно знаю, чего хочу. Скажите мне, капитан, вы во многих городах в Америке побывали?
Ангус заметил, что она не допускала, чтобы разговор вертелся вокруг одного человека или вокруг одной темы. Она задавала вопросы, и кажущийся неподдельным интерес и теплота участия располагали к ней собеседников, заставляя всех присутствующих за столом чувствовать себя комфортно. Ангус слушал, как капитан рассказывал о своей жизни, о том, как они с женой раньше плавали вместе.
— Но после того как пошли дети, она перестала ходить со мной в плавание. Она оставалась дома с детьми. Но теперь дети выросли, и я очень надеюсь, что в следующем году мы отправимся в море вместе, как встарь.
— Как чудесно! — воскликнула Эдилин. — Должно быть, вы по ней сильно скучаете?
— Скучаю. И, глядя на вас, скучаю по ней еще сильнее.
Эдилин положила ладонь поверх руки Ангуса и задержала ее там на пару секунд.
— Мы с мужем тоже хотим провести всю жизнь не разлучаясь. Правда, дорогой?
И тогда Ангус перевел разговор в другое русло, сообщив, что Эдилин умеет петь.
— Вы попали в яблочко, — сказал мистер Джонс. — Капитан Ингес любит играть на мандолине, а я, увы, не способен различить ни одной ноты.
— Какая музыка вам нравится? — спросила она капитана, и по выражению ее глаз можно было подумать, что ничто в жизни не интересует ее так, как музыкальные предпочтения мистера Ингеса.
— Боюсь, что музыкант из меня неважный, — смутился он. — Я лишь люблю пощипать струны для собственного удовольствия.
— Капитан скромничает, — возразил мистер Джонс. — Иногда он играет вместе с матросами, аккомпанирующими ему на губных гармониках, и мы устраиваем на борту настоящие танцы.
— А теперь у вас есть и партнерши для танцев, — сказала Эдилин, и все трое собеседников посмотрели на нее непонимающе. — Арестантки, которые живут в трюме.
— А, вы о них.
Мистер Джонс опустил взгляд в тарелку.
Капитан расправил плечи.
— Впервые на борту моего корабля находятся заключенные. Не слишком хорошо представляю себе, что с ними делать.
— Позвольте им подышать свежим воздухом, — вдруг предложил Ангус. — Не могут же они сидеть в трюме все время путешествия.
— Когда им полегчает, — сказал капитан Ингес. — Сейчас они все, за исключением двух, чувствуют себя неважно.
— Морская болезнь, — пояснил мистер Джонс.
— Похоже, вы хорошо переносите качку, — заметил капитан, обращаясь к Эдилин. — Морской болезнью не страдаете? Оба?
— Нам так не терпится насладиться свободой, что болеть некогда, — сказала Эдилин и, встретив вопросительные взгляды, пояснила: — Я хочу сказать, что мы несказанно рады тому, что нам наконец удалось удрать от друзей и родственников с их бесконечными благими пожеланиями и поздравлениями. Из-за них дома мы чувствовали себя совсем не так свободно, как здесь, на корабле.
— А, — улыбнулся Ингес, — значит, я угадал. Это ваше свадебное путешествие?
— Да, — подтвердила Эдилин. — Хотя и несколько запоздавшее.
И она вновь взяла Ангуса за руку.
— Миссис Харкорт, спойте для нас, — попросил капитан. — А я поиграю на мандолине.
— С удовольствием, — согласилась она, отодвигая стул. Как раз в это время вошел стюард, чтобы убрать со стола. — Что бы вы хотели услышать? Псалмы? Арию из оперы? Или, может быть, какую-нибудь народную английскую песню?
— А как насчет шотландской баллады? — спросил Ангус. — Может, вы знаете балладу, которую мы могли бы спеть хором?
— Не могу сказать, что я знаю много шотландских песен, — сказала Эдилин, с любопытством взглянув на Ангуса, и вновь обратилась к капитану: — У моего мужа в Шотландии живет дядя, и муж раньше проводил с ним каждое лето в романтичном старинном замке на холме, поэтому многое знает о жизни шотландцев.
— Мне показалось, что я услышал в вашем голосе шотландский акцент, — заметил капитан. — Вам повезло, что вы сейчас не в Шотландии, потому что там произошло убийство, а преступник не найден. Возможно, вы видели листовки с его портретом, когда были в Глазго?
— Видели, — кивнула Эдилин. — У него внешность настоящего разбойника, хотя глаза, по-моему, добрые. Или, к возможно, это лишь фантазия художника, что рисовал портрет.
Ангус не знал, то ли ему смеяться, то ли злиться.
— Я думаю, рисунок вполне заурядный, — сказал мистер Джонс. — На мой взгляд, пропорции несколько нарушены, но что еще хуже — на рисунке преступник почти красив. Я искренне убежден, что внутри мы таковы, каковы наши лица. Особенно глаза. Не зря говорят, что глаза — зеркало души. Убийца должен быть уродлив, как сам грех.
— Я согласен, — заулыбался Ангус.
Очевидно, капитан изначально намеревался сыграть для гостей после ужина, потому что мандолина оказалась у него под рукой. Он открыл футляр и бережно, почти любовно, достал оттуда красивый инструмент.
— Итак, что мы споем?
До того как Эдилин успела ответить, Ангус спросил:
— Вы знаете мелодию «Гринсливз»[2]?
— Да, конечно, — обрадовался капитан.
Он довольно умело начал играть, и мелодия старинной песни полилась, наполнила собой маленькую комнату. Эдилин знала старинную балладу, которую, по слухам, написал сам король Генрих VIII, но Ангус удивил ее тем, что начал петь первым. Голос у него был густой, глубокий и очень красивый. Эдилин села и заслушалась.
Он пел старинную песню о молодом лорде, которого отец отправил в школу, приставив к нему слугу. Как только они отъехали подальше от дома, слуга показал своё истинное лицо и прогнал юного лорда без пенни в кармане, в грязной рваной одежде, а сам занял его место и повстречался с красивой принцессой.
Ангус дошел до этого места и посмотрел на Эдилин, и она поняла, что он пел для нее. Отец принцессы хотел, чтобы она вышла замуж за лорда-самозванца, но она умоляла его подождать. А тем временем влюбилась в конюха, который на самом деле и был лордом.
Дойдя до этого куплета, Ангус взял Эдилин за руки. Он пел о том, как мальчик поклялся никому не рассказывать правду, потому что иначе слуга убьет его семью, и тогда умная девушка уговорила его открыться коню.
Эдилин рассмеялась. Принц в одежде конюха и прекрасная лошадь сыграли свою роль и в их жизни.
После того как принцесса услышала историю молодого конюха, она написала его отцу, и он пришел с войском и рассказал правду о том, кто был настоящим лордом. В конце баллады слугу казнили, а юный лорд женился на красивой принцессе.
Ангус замолчал, капитан сыграл заключительный пассаж, и все рассмеялись и зааплодировали.
— Должен сказать, это было прекрасно! — воскликнул мистер Джонс. — Пожалуй, нам стоить послушать еще одну шотландскую балладу.
Ангус хотел ответить, но Эдилин зевнула, прикрыв рот рукой.
— Боюсь, что на этом мне придется завершить выступление, — шутливо сказал он, предлагая Эдилин руку. — Похоже, моей жене пора спать. Слишком много впечатлений за один день. Позвольте откланяться.
Они уже вышли за дверь, но Эдилин продолжала держать Ангуса за руку.
— Ты был великолепен. С таким голосом ты мог бы стать знаменитым актером.
— Возможно, это было бы лучше, чем рыскать по горам и искать украденный скот, — сказал Ангус.
— И лучше, чем работать на земле? — спросила она.
Вернувшись в свою каюту, они нашли там висящий гамак и разобранные сундуки. Ангус первым делом решил проверить, на месте ли шкатулка с драгоценностями, она по-прежнему лежала там, куда он ее положил.
Через несколько минут Эдилин попросила его расшнуровать ее корсет, и Ангус недовольно заворчал.
— Ты решил, что я не могу к тебе прикасаться, и я соблюдаю твои условия, но в отношении себя я таких правил не устанавливала, — сказала она.
— Прекрати, а не то тебе придется спать в этой штуковине.
Она шаловливо улыбнулась:
— Тогда мне придется обратиться за помощью к очаровательному мистеру Джонсу.
— Ты и в самом деле испорченная женщина, — сказал Ангус, быстро расшнуровав ее корсет.
Затем он отошел в другой конец комнаты.
Эдилин раздевалась медленно, вспоминая события сегодняшнего вечера и думая о том, как приятно чувствовать, что ты — чья-то жена. С тех пор как умер ее отец, она постоянно чувствовала себя чьей-нибудь гостьей. Ей все время приходилось «петь, зарабатывая себе на ужин», как она про себя это называла. Ей приходилось ходить туда, куда ей не хотелось ходить, говорить, когда ей хотелось помолчать. Она всегда была гостьей и никогда не была хозяйкой в доме, а самое худшее ждало ее в доме дяди. Там она была не гостьей, а пленницей.
И теперь ей так приятно было представлять, что у нее есть муж и они направляются в совершенно новый мир, где построят свой собственный дом. Даже если это было не совсем правдой, или, вернее сказать, совсем не правдой, мечта о безоблачном семейном счастье не становилась от этого менее сладостной. Через несколько минут Эдилин уже лежала в постели, наблюдая, как ворочается в гамаке Ангус. Судя по тому, как он раскачивал гамак, угроза падения на пол была для него вполне реальной.
— Я хочу услышать, как ты назовешь меня по имени, — сказала она.
— Что?
— Ты слышал меня, — ответила она. — Ты никогда не называл меня по имени, и я иногда спрашиваю себя, знаешь ли ты, как меня зовут.
Он ответил не сразу.
— Эдилин, — тихо сказал он. — Эдилин… Харкорт.
— Именно так. Если капитан видел листовки с твоим портретом, то, должно быть, слышал и о пропавшей мисс Толбот. А ты — Ангус Харкорт.
— Да. По крайней мере на настоящий момент. Может, когда я доберусь до Виргинии, я назову свое поместье Мактерн-Мэнор.
— Так ты хочешь поехать в Виргинию? — спросила она. Эдилин слышала, как за окном их каюты шумел океан. — Я не уверена, но мне кажется, что Виргиния далеко от того места, куда мы плывем. Далеко от Бостона.
— Мне нравится, как звучит это слово — Виргиния.
— И мне тоже, — сонно пробормотала Эдилин.
Она не спала прошлой ночью, когда стригла Ангуса и брила его, а сегодня она встретила новых людей и испытала много новых впечатлений. Она уснула, и сон ее был так глубок, что она не услышала, как Ангус выпал из гамака и рухнул на пол. Не проснулась она и тогда, когда он укрыл ее одеялом и долго стоял над ней.
Из одеял, что были в гамаке, он соорудил себе подстилку в дальнем углу каюты и, устроившись на полу, уснул. Засыпая, он вспомнил свои слова о том, что хочет подарить ей целый город.
— Эдилин, Виргиния, — прошептал он перед тем, как заснуть, и эти два мелодичных слова показались ему созвучными.
«Гринсливз» («Зеленые рукава») — популярная старинная песня, известна с XVI в.; дважды упоминается У. Шекспиром.