Гришка висел, обхватив руками и ногами злосчастные корни, боясь пошевелиться. "Жаль, что удочка пропала, — невпопад думал он, — да и рыбу жалко… Ну, вы и лошары — скажет теперь дядя Слава — и будет прав, облажались они по полной! Порыбачили, называется…" Эти мысли смущала его куда сильней, чем кровь, струящаяся из распоротой сучком лодыжки. А зря. Алые капли, срываясь с босой ступни, падали в реку, растворяясь в темной воде.
Когда он в следующий раз глянул вниз, то обомлел — прямо под ним, совсем близко от поверхности воды, кружил хоровод серых теней. Хорошенько разглядеть их не получалось, но он почти не сомневался, что это именно те «крокодилы», один из которых "улыбался" им с Женькой пятнадцать минут назад. И приплыли они сюда по его, Григория Иванова, душу, а он ничего не может сделать. Только замереть и ждать, ждать. И надеяться, что дерево вместе с ним не упадет в воду.
В том, что брат будет бежать изо всех сил, Гришка не сомневался, но если просто не найдет дорогу, заблудится? Оба пропадут ни за что, ни про что. Маму жалко. Она, бедная, всегда за них так беспокоится…
Мерзкая заостренная морда высунулась из воды, щеря пасть полную кинжалов-зубов.
— Пошел на фиг, крокодил уродский! — голос мальчика сорвался на всхлип, — я тебя не боюсь, гадина!
Страшилище убралось обратно в воду. Ты гляди — понятливая тварь. Интересно, сколько прошло времени? Кажется вечность, а на самом деле, может, и полчаса всего. Где же брат?
* * *
Быстрее, быстрее… Женька бежал, огибая деревья, не всегда успевая заслоняться от хлещущих по лицу веток. Так, скоро эта лесопосадка должна закончиться. Вон и поваленный тополь справа, значит, он немного уклонился от правильной дороги. Закололо в боку, пришлось немного сбавить скорость. Впереди показался просвет между деревьями. Вот и широкая просека, где они умудрились наловить стрекоз. Пересекая ее, Женька краем глаза, заметил какую-то тень, на секунду заслонившую солнце.
Продолжая бежать, он повернул голову… и тут же забыл про усталость и боль в боку. Слева на него падало что-то большое, рассекавшее воздух резкими движениями крыльев. Заорав во все горло, он вдруг понял, что машет руками и ногами уже в воздухе. Оглянувшись, он увидел хлопающие над его головой грязно-серые кожистые крылья и облезлый клюв. Мальчишка дергался изо всех сил, мешая твари набрать высоту и орал дурным голосом. Внезапно сообразив, что когти летучей гадины держат всего лишь его рюкзак, Женька изловчился и вывернулся из натянутых лямок. Приземление было жестким. Проще говоря, он покатился кувырком. Одураченная тварь, пролетев по инерции несколько десятков метров, бросила никчемный рюкзак и взмыла вверх, разворачиваясь на новый заход. До спасительных деревьев, где гадине со своими крыльями не развернуться, оставалось каких-то метров пять. Женька преодолел их не вставая, прямо на четвереньках. С мерзким клекотом, тварь влетела вслед за мальчишкой в стену деревьев, и стала биться, запутавшись в тонких стволах и кустарнике. Во все стороны полетели ветки. Тварь барахталась и хрипло визжала, пытаясь выбраться. Женька не стал этого дожидаться, и рванул напрямик, через лес. Когда он уже удалился на добрую сотню метров, в голову вдруг пришла неприятная мысль — ведь птеродактиль или как его там, может так просто и не отстать. Ну ладно, в лесу с Женькой ему не справиться, но ведь там дальше, снова открытое пространство. А самое страшное, что этот гад может напасть на его беспомощного брата…
Придется вернуться… как не страшно, но надо. Приняв решение, Женька подобрал палку поувесистей, и помчался назад. Успел как раз вовремя. Цепляясь когтями за ветки, птеродактиль продирался сквозь заросли кустов. Еще чуть-чуть и будет на свободе. Скосил на подбегающего мальчишку желтый глаз, радостно, как показалось Женьке, заклекотал. Еще бы, сбежавшая дичь сама возвращалась к нему в пасть.
— Получи гад! — палка опустилась на голову незадачливой твари. Еще раз и еще. По шее, по крыльям, по спине… Птеродактиль визжал и дергал головой, но ничего не мог поделать — мальчишка не давал ему выбраться на оперативное пространство.
Женька молотил врага до тех пор, пока палка, хрустнув, не сломалась. Он не стал проверять, сдохла ли гадина, а побежал к дороге, которая виднелась сквозь стволы березок и осин.
Выскочив на пустынное шоссе, мальчик остановился, озираясь в растерянности — куда бежать-то, в какую сторону? К реке они шли вроде не здесь. Как там Гришка? Сколько времени прошло?
Он побежал наугад. Подошвы мягко шлепали по асфальту, и это был, пожалуй, единственный звук, который он слышал. Болела расцарапанная спина, саднили разбитые руки. Едкая грязь щипала кожу.
Сначала он подумал, что показалось. Но нет, нарастающий шум мотора — навстречу ему ехала машина.
— Стойте! — хотел крикнуть Женька, но дыханье прервалось, и изо рта вылетел только невнятный хрип. Он встал на дороге и согнулся, упершись руками в колени. Сил больше не было.
Красивая серебристая машина принадлежала той тетеньке, которую мама называла «чья-то любовница». Из салона выскочили сама хозяйка и коротко стриженый дядька. Да это же главный бандит! В голове у Женьки мелькнул вихрь мыслей. Он, наверняка, взял ее в заложницы, а сейчас и его похитит.
Не раздумывая больше ни секунды, мальчишка развернулся и припустил назад.
Женщина кричала, ему, чтобы остановился, а бандит просто побежал вдогонку. Далеко Женьке удрать не удалось. Железная рука схватила его за шиворот, так что рубашка затрещала.
— Да стой ты чертенок!
Женька принялся брыкаться, пытаюсь развернуться и укусить дядьку за руку.
— Он еще кусается, подгон босяцкий! — бандит поставил его на ноги и хорошенько встряхнул, — Да не ори ты, оглохнуть можно!
— Где твой брат? Вы хоть подумали, что с матерью будет? — это уже разлохмаченная тетка накинулась.
— Гришка… там… спасите его, — тут у Женьки не выдержали нервы, и он разревелся как последний сопляк.
* * *
Солнце немилосердно припекало макушку. Темные силуэты все так же кружили у самой поверхности, время от времени высовывая хищные пасти. Кажется, их стало, больше. Кровь на ноге запеклась бурой коркой, натягивая кожу, а в горле пересохло так, что даже сглотнуть невозможно. Но Гришка уже не обращал внимания на эту ерунду. Мысли путались, усталость навалилась тяжелым ватным покрывалом, и незаметно он провалился в состояние между сном и явью, когда действительность обманчива. Только бы не сорваться… не упасть в воду…
— Эй, шкет! Ты живой? — громкий мужской окрик, — слышишь меня?
— Он весь в крови, — к мужскому голосу, присоединился обеспокоенный женский.
— Гришка! — это голос брата.
Собственное имя стучало многократным затухающим эхом в мозгу. Что-то прошуршало и шлепнулось у головы. Голоса наверху продолжали совещаться. Он с трудом разлепил веки и открыл глаза — белые блики скакали, мешая разглядеть людей наверху. Рядом лежал конец веревки. Проследив взглядом по нему, он увидел, что другой конец держит какой-то дядька. Рядом с ним женщина и младший братишка. Собственно видны были только головы и руки, все трое лежали на краю и на разные голоса кричали ему хватать веревку.
— Если не сможет сам, кому-то придется спускаться, — мужик покачал головой. — Эй, пацан… обмотай вокруг пояса и держись крепче.
Гришка возился, казалось, целую вечность. Занемевшие руки, плохо слушались, были словно чужие. От его ерзаний, сосна сдвинулась с места и медленно поползла вниз. Наверху охнули сразу в несколько голосов. Крону подхватило теченьем и это ускорило паденье. С громким плеском ствол рухнул в реку, распугав "крокодилов". Вода, пенясь, поглотила его, но вскоре он всплыл уже дальше по теченью. Тут только Гришка сообразил, что все это время он провисел под обрывом, а жгучая боль вокруг живота — от веревки, впившейся в кожу.
— Успел-таки, — удовлетворенно констатировал голос сверху, и его начали быстро поднимать.
На последних полметра мальчика подхватили под мышки и втянули на осыпающуюся кручу.
— Ничего страшного, — бегло осмотрев ногу, вынес вердикт дядька, — до свадьбы заживет! Идти сможешь? — обратился он к Гришке.
Тот неуверенно покачал головой.
— Не знаю, смогу, наверно… медленно только…
— Медленно не годится! — мужик легко подхватил его, перекинул через плечо, и зашагал прочь от обрыва.
— Сейчас, сейчас… — женщина семенила следом, — до машины только доберемся. Потерпи милый!
Сияющий Женька шел рядом, то, забегая вперед, то, отставая на полшага, заглядывал в лицо брату. Ему не терпелось поведать о своих приключениях, но он сдерживался.
* * *
Дневник Майи 21.03.200…
"Боже, неужели этот страшный день, наконец-то, закончился? Сил нет совершенно, вдобавок, зверски болит нога. Алексей Федорович дал мне "фастум гель". Марек усиленно втирал его мне в колено, но пока что не очень помогает. Честно говоря, я сначала смущалась, не каждый день мужчины наглаживают мне коленки. Но потом ничего, привыкла. Все-таки приятно, когда о тебе кто-то заботится. Возятся с тобой, как с ребенком, бормочут, что-то успокаивающее, ласковое. Как мне этого не хватало здесь…
Локоть тоже болит, но терпимо, просто кожа содрана.
Писать в дневник нет никакого желания, но заставляет непонятное чувство долга. Да, собственно, и заняться больше нечем. Спать не могу. Страшно представить, что останусь ночью одна. Не дай бог, то, что я видела наяву, вернется во сне. Это как тогда в детстве… когда утонул в реке сосед с первого этажа. Все ходили смотреть на него, и я тоже. А потом мама три ночи сидела у моей постели, потому что стоило закрыть глаза, и я вновь видела раздутое синюшное тело. Так и сейчас, никак не удается прогнать страшное видение.
Альбина поступила просто — напилась с Мареком коньяка, устроила небольшую истерику и теперь дрыхнет на диванчике. А у меня не получается. К сожалению, тот вкусный ликер закончился. Пробовала пить коньяк — лезет обратно. Даже запах спиртного отвратителен.
Марек ушел минут десять назад. Ему нужно быть с Ильей. Оставил мне самодельную лампу. Состоит она из обычной спиртовки, на которую одета стеклянная трубка. Налит в спиртовку не спирт, а какая-то вонючая жидкость. Не знаю, как она называется, но пламя дает яркое. Правда и расходуется жидкость довольно быстро — за то время пока мы сидели, осталось меньше половины.
Постоянно задаю себе вопрос: продолжаю ли я верить в то, что нас кто-нибудь спасет, и мы сможем вернуться назад в свой мир? Раньше мне казалось, что это возможно, или, по крайней мере, я заставляла себя верить. А теперь? А вот теперь, я должна себе признаться — совсем уже не верю. С каждым прошедшим днем ситуация становится только хуже. Сегодня пятые сутки нашего пребывания здесь и следует признать — если убыль нашего населения сохранит те же темпы, очень сомневаюсь, что нам удастся прожить хотя бы еще столько же.
На сегодня из списка живых вычеркнуто еще четыре человека. И пусть один, вернее одна из них — кондукторша, с самого начала была одной ногой в могиле, а второй при жизни был бандитом… все равно их жалко до слез. А остальных двух и вовсе!
А знаете, что самое неприятное? В определенные моменты времени (надо сказать — в самые драматические моменты), я словно знаю, что произойдет дальше. Словно этот кошмар порождение моего разума. Так было и перед заварухой с бандитами, и накануне встречи с динозаврами. Может, я просто сошла с ума и у меня комплексная галлюцинация? Или какая-нибудь ложная память? Что я знаю про шизофреников? Паранойяльный бред, обрыв сознания… Негусто. Но даже мне ясно, что если такие сложно наведенные галлюцинации и существуют, они никак не могут возникнуть ни с того ни с сего. Тогда остается признать, что я в добром… нет, слово добрый тут не подходит… просто в душевном здравии, и все что с нами случилось, произошло наяву. Ох, лучше бы я свихнулась!
Итак. Динозавры явились в час восемнадцать. Это сказала Альбина, она в машине умудрилась посмотреть на часы. Мне-то в тот момент было не до замеров времени. Первой погибла Анна — она ближе всех была к пролеску. Впрочем, что я говорю… тела ее так и не нашли, только следы… Это дает формальный повод считать ее не погибшей, а пропавшей без вести, но, кажется, кроме Ильи, в это никто не верит. Ну и пусть, если ему так легче. У меня не хватило духу рассказать, что видела, и Альбине строго настрого запретила. Только дура Наталья, успела что-то такое вякнуть, хотя сама ничего толком не знает. Но потом, увидев, как меняется лицо Ильи, прикусила язык. Ее быстренько вывели в коридор от греха подальше и объяснили, что к чему. Она ведь помимо прочего, умудрилась сбежать из буфета, заперев там Татьяну. Сейчас эта идиотка клянется, что захлопнула дверь машинально, в состоянии аффекта. Может, так оно было, но друзей от этого у нее не прибавилось. Очень жаль Варвару Петровну, хотя Наталья утверждает, будто померла она еще до того, как динозавры ворвались в буфет. Алексей Федорович, осмотрев тело, сказал, что это возможно, судя по отсутствию следов борьбы и еще чего-то там… не помню. На этом вопрос и закрыли. Как мы теперь без нее, даже не представлю. Ведь она была заводилой и душой компании, объединившая нас и институтских женщин в одну команду.
Теперь о забавном, хоть и грешно в таких обстоятельствах. Учудила Фатима. Самовольно напившись успокоительного, умудрилась почти все проспать. Проснулась только от выстрелов Ильи. Выползла из медпункта и чуть ли не нос к носу столкнулась с удирающим из буфета динозавром. Грохнулась в обморок. По счастью, ошпаренная Ильей зверюга не удостоила ее вниманием (этот факт немедленно стал предметом насмешек Марека — дескать, нашей красавицы Фатимы, даже доисторическое ископаемое испугалось).
Потом приехали Семенов и еще трое охотников. Что-то такое Семенов видимо подозревал, судя по тому, как они с оружием наготове ворвались в вестибюль. Не стану тут описывать, как вытягивались их лица по мере узнавания подробностей произошедшего. Оставив с нами милиционера, Алексея Федоровича и таксиста, Семенов на своем джипе помчался обратно, чтоб предупредить Славку и людей в дачном поселке. Тех, что искали продукты.
Продукты, кстати, нашли. Всякие соленья-варенья и десять мешков картошки.
Закрадываются сомнения. Ведь если б никто не поехал туда, все остались бы живы. А так… Поменяли десять мешков картошки на двух человек… По пять мешков за человека. Такой вот обмен…
Следующим актом драмы, стало появление странной компании из Альбины, беглого главаря бандитов и Татьяниных мальчишек. Немая сцена была покруче, чем в "Ревизоре". Некоторое время я думала, что мужчины сейчас начнут стрелять друг в друга, такие у них были лица. Особенно кривился милиционер — автомат у него в руках так и ходил ходуном. Альбина мне потом сказала, что она готова была встать впереди Виталия (так зовут бандита), чтоб не начали палить. Ситуацию разрядила Татьяна, которая, преодолев столбняк, кинулась к своим детям, начав их обнимать, целовать и одновременно колотить. Тут уж мало кто смог сдержать улыбку.
Все познается в сравнении. Какое мне было дело до этих малолетних негодяев еще четыре дня назад? А теперь, я буквально счастлива, что мальчишки оказались живы и здоровы. Сказать честно, мы уже не чаяли их увидеть. У старшего распорота нога, но ведь это такая ерунда, по сравнению с тем, что могло с ними случиться. Судя по рассказу Альбины, юным балбесам сильно повезло, злодейка-судьба, за один час погубившая двоих взрослых, отчего-то оказалась к ним милостива — старшего не сожрали жутковатые речные зверюги, а младший не достался на обед птенчикам огромного птеранодона. Интересно, отбила ли у них эта история охоту к сомнительным приключениям?»
Конец первого тома.
Больше книг на сайте - Knigoed.net