Марек подогревал принесенную еду на спиртовке. Сам торчал тут же рядом, помешивая в кастрюле ложкой.
— Где ты шляешься? — недовольно осведомился он, как только Илья открыл дверь. — Все уже остыло! Вот греть опять пришлось!
— Ну, извиняйте! — Илья развел руками. — Служба!
— Я спиртику малость развел, — тон у Марека, резко поменявшись, стал довольным. — Ты не знаешь, Анька там поест или сюда придет?
— А ты что, с ней не договорился?
Теперь настал черед Марека разводить руками.
— Как-то из головы вылетело… за всей этой суетой. Но мне кажется, она еще не скоро оттуда вернется. Пока посуду помоет, пока то-се. Значит там и поужинает, — он глянул на наручные часы. — Ёкарный бабай, уже девятый час! То-то я смотрю, темнеет вовсю. Давай скорее жрать, а то в темноте ложкой в рот не попадем.
Разлили спирт, выпили. Илья подумал, что он уже даже и не кривится при этом. Привык что ли? Тушеная картошка показалась чертовски вкусной. Только было ее очень мало. Марек, кусочком хлеба, тщательно вытер тарелку, и, отправив его в рот, откинулся на стуле.
— Не наелся ни хрена! Так дело пойдет, восстановится стройность фигуры, утерянная пятнадцать лет назад. Ну, давай, рассказывай, чего вы там насовещались?
— Да чего насовещались… — Илья ковырялся в зубах распрямленной канцелярской скрепкой. — Короче охотники…
В этот момент их беседа оказалась прервана неожиданным звуком — будто кто-то прижал к столу ученическую линейку, а свободный конец оттянул, да и треснул им по столу.
Друзья прислушались.
— Интересно, — сказал Марек, — это то, о чем я подумал?
О чем он подумал, Илья узнать не успел. В следующую секунду бухнуло, словно захлопнули, раскрытую посредине, толстую книгу.
Последующий стрекот автоматных очередей, донесшихся откуда-то со двора института, окончательно убедил приятелей, что им не почудилось, и внизу развернулось настоящее сражение. Илья непроизвольно считал — одна очередь, вторая, третья. В промежутках между ними вклинивались сухие щелчки одиночных винтовочных выстрелов.
— Господи, да там война началась!.. — Илья сорвался, уронив стул, и вылетел в коридор. Огляделся и кинулся в комнату напротив (в поисках еды и полезных вещей, они уже успели вскрыть все комнаты поблизости от триста пятой). Марек пыхтел следом. В темноте Илья стукнулся обо что-то коленом. Шипя от боли, он, кое-как дохромал до окна и прильнул к стеклу, пытаясь что-нибудь рассмотреть во дворе. Ни черта там не было видно. Но только в первый момент. А затем, Илья и сопящий рядом Марек увидели, возникающие то тут, то там, вспышки выстрелов, сопровождающихся треском коротких очередей. Недолго думая, Илья распахнул окно и высунулся наружу по пояс, пытаясь разобрать, что творится вокруг институтского крыльца.
Большой балкон второго этажа, закрывал от обзора площадку перед входом, но было видно, что крыльцо слабо освещено неверным мерцающим светом, исходящим из вестибюля. "Да там, похоже, горит что-то!" — сообразил Илья.
— Ну что там? Что там? — нетерпеливо вопрошал сзади Марек. — Смотри не вывались, дай, я гляну! — он пытался оттереть Илью, и протиснуться наружу.
В этот момент, их заметили. Мазнул по глазам красный лучик лазерного целеуказателя. Илья не мог идентифицировать, какая из вспышек внизу была предназначена им, просто стекла вокруг, зазвенели и посыпались, и словно горячим ветром обожгло щеку. Он моментально втянулся внутрь комнаты, и присел, прижавшись к батарее отопления.
— Твою мать! — выдохнул Марек, падая рядом. — Это кто ж на нас напал? Инопланетяне? Надо что-то делать, а то сидим тут прижавшись, как два зайчика… Слушай, — повернулся он к Илье, — а тебя кажись, зацепило, вся щека в крови.
Не обращая внимания на его болтовню, Илья лихорадочно соображал. Очевидно, что их кто-то атакует. Но кто? "Братва"? Да их всего-то двое на свободе оставалось. Не могли же они вдвоем устроить такую канонаду. И откуда у них столько оружия? Вон лупят очередями, патронов явно не жалея.
Внезапно с улицы раздалось:
— Эй, ментяра и ты, бородатый хер!.. слышите меня?
Несмотря на искаженный мегафоном голос, Илья сразу узнал говорившего. Это был Крюк, собственной персоной. Крюк, которому полагалась сейчас сидеть в конференц-зале, примотанным скотчем к стулу. Каким образом он выбрался?
— Надеюсь, вы уже поняли, с кем имеете дело? — тон Крюка был явно хвастливым. — Так вот, последний раз предлагаю по-хорошему — кто сейчас выйдет и бросит волыны, тому ничего не будет, обещаю!
Со стороны института ему что-то ответили. Слов Илья не разобрал, но голос узнал — жив, выходит, Семенов. Он приподнялся и снова осторожно глянул в окно. Вон оно что: бандит забрался в милицейский "уазик" и вел оттуда пропаганду.
— А если по-плохому?.. — рявкал, меж тем, Крюк, отвечая на реплику. — Если по-плохому, тогда слушай сюда, урод! Тогда будем гасить тебя и корешей твоих! Живьем жрать вас будем! Я лично с тебя… — со стороны института щелкнул выстрел. Крюк удивленно выматерился и мегафон замолчал. Похоже, бандит, во избежание неприятностей, покинул "уазик". Он что-то хрипло проорал своим дружкам, и в следующую секунду на институтский вестибюль обрушился шквал автоматного огня. Впрочем, обстрел продолжался недолго, видимо бандиты начали-таки беречь боеприпасы. Затем, сочтя оборону подавленной, они кинулись на штурм. С разных сторон, к крыльцу устремились четверо, а их товарищ продолжал хлестать по вестибюлю длинными очередями. Потом затих, очевидно, опасаясь попасть в своих. Бандиты приподнялись, готовясь к броску, но тут очередь ударила уже из Института, и они опять залегли. Слегка привыкнув к темноте, Илья видел, как скорчившиеся на ступенях темные фигуры, о чем-то переговариваются. Потом они разом начали отползать обратно, в темноту двора, под защиту стоящих в беспорядке машин.
Внезапно выглянула луна, словно в небе зажегся яркий фонарь. И в ее свете, Илья увидел, что бандиты собирались возле своей фуры. Илья считал. Один, второй, третий… все пятеро там! Эх, сейчас бы по ним из гранатомета! Всех бы разом!
— Так что? — риторически вопросил сзади Марек. — Сбежали, значит?
— И не только сбежали… а еще и где-то успели вооружиться до зубов!
Илья опять выглянул в окно. Спрятавшись за огромной кабиной "Вольво", бандиты о чем-то совещались. Илья примерно представлял о чем. Очевидно, первоначальный план, прорваться в вестибюль, чтоб разом захватить Институт, не удался — Семенов и иже с ним, благополучно пережив шквальный обстрел, продолжали держать оборону и сдаваться не собирались.
"Что ж мы тут сидим? — лихорадочно соображал Илья. — Надо бежать, помогать нашим!" И тут же другая мысль пришла ему в голову — как же они тут быстро разделились, на наших и не наших! Где-то он читал про это — куда людей не помести, первым делом, они не преминут вцепиться друг другу в глотки!
— Ну, чего, отец, делать-то будем? — дернул его за штаны Марек.
— Чего делать? — Илья на секунду задумался. Действительно, чего? Бежать помогать Семенову? Нет, стой! Он повернулся к другу.
— Ты сиди здесь и жди, а я загляну в конференц-зал, посмотрю, что там, а потом спущусь на первый этаж к Семенову…
— Да ты охренел? — не дав ему закончить, возмутился Марек. — Ты меня за кого держишь? За ссыкуна? Вы там биться будете, а я — сидеть, дрочить на луну?
— Да подожди ты… — Илья досадливо поморщился. — Никто тебя за ссыкуна не держит… Я придумал! Я сбегаю вниз, и притащу тебе рацию! Будешь отсюда за действиями "братков" наблюдать и рассказывать, что они делают! Ну, а чего? Оружия ты отродясь в руках не держал, какой с тебя там прок? Еще подстрелят, не дай бог… Ах черт! Там же Анька еще… и другие девки… Короче, сиди, жди!
— Хрен тебе! — Марек смастерил обеими руками две внушительных дули, и сунул их под нос другу. — Я сам пойду! И рацию возьму и Аньку приведу.
Илья окинул его внимательным взглядом, и, поняв, что спорить, только зря время терять, согласился.
— Ладно, дуй вниз, только осторожно! А я в конференц-зал, и тоже спущусь. Ну, все, погнали!
* * *
Марек скатился по боковой лестнице, а Илья по третьему этажу помчался в другой конец института. В коридоре было темно, хоть глаз коли, так что, Илье волей-неволей пришлось снизить скорость, чтоб не налететь на пустые баллоны, так и стоявшие у дверей комнат. Ориентиром ему служило пятно неясного света в противоположном конце коридора.
Выскочив в холл третьего этажа, Илья увидел то, что по запаху, почувствовал еще в середине коридора — все немаленькое пространство холла было заполнено клубами дыма. Едкий запах горелой пластмассы ударил в ноздри, начал выедать глаза. Щурясь и стараясь не дышать, Илья подскочил к окну и попытался его открыть. Не с первой попытки, но это ему удалось. Причем, чтоб дотянутся до верхней ручки, пришлось тянуться и вставать на цыпочки, рискуя при этом быть замеченным с улицы и получить пулю. Окно, наконец, приоткрылось и в холл, разгоняя дым, хлынул прохладный ночной воздух. Не теряя больше времени, Илья кинулся к двери в конференц-зал. Ближняя оказалась заперта. Безуспешно подергав ее за ручку, он помчался к дальней, и… чуть не налетел на, поднявшегося по правой лестнице Славку — младшего из охотников. Тот схватился, было за ружье, но потом, узнав, опустил ствол.
— Ты чего здесь?
— Стреляли… — ответил Илья, чувствуя себя Саидом из "Белого солнца пустыни".
— А-а… — понимающе протянул Славка. — А меня Иваныч послал, выяснить, как эти уроды на свободе оказались.
— Да я, собственно, тоже… — Илья попытался открыть дверь, но охотник удержал его.
— Тихо! Слушай сюда! Мало ли чего там. Я приготовлюсь, а ты по команде откроешь, фирштейн?
Илья кивнул и взялся за ручку двери. Славка вскинул карабин, вздохнул, и скомандовал:
— Давай! — после чего быстро вошел в распахнутую дверь, водя стволом по сторонам. Илья шагнул следом, обо что-то громко споткнулся. Охотник недовольно оглянулся на него, и, держа ружье наготове, осторожно заскользил по правой боковой дорожке, вдоль рядов кресел. Он уже дошел почти до кафедры, как вдруг остановился, опуская ружье. Послышалась невнятная ругань.
Илья поспешил к нему.
В среднем проходе, уткнувшись лицом в ковровую дорожку, ничком лежал человек. Проникающий в зал лунный свет, дробился высокими спинками кресел и у самого пола совсем сходил на нет. Чтоб узнать лежавшего, им пришлось подойти вплотную.
— Черт! — сказал Слава и извлек из кармана маленький фонарик. — Так и знал! — в мертвенно-синем светодиодном свете, ясно были видны сержантские погоны на плечах убитого и большое темное пятно, расплывшееся вокруг головы. Слава опустился на корточки, взял сержанта за плечо и перевернул на спину. Мотнулась голова, открывая страшную рану на горле.
— Глотку перерезали, — констатировал охотник, — как барану! Ну не суки ли?
Илья почувствовал приступ тошноты. Голова закружилась, и, чтоб не упасть, он присел в ближайшее кресло.
Слава повернулся к нему, секунду посветил в лицо фонариком, и видимо поняв его состояние, успокаивающе похлопал по колену, усмехнулся.
— Что, не приходилось еще резанных глоток видеть? Попали мы, брат, в переплет! Но ничего, бывало и хуже! Выкрутимся как-нибудь с божьей помощью.
Он извлек из кармана жилетки рацию.
— Командир, я на месте, прием.
Рация зашипела и голосом Семенова, осведомилась:
— Ну что там?
— Как ты и предполагал… тут двухсотый. Сержант. Видно, у кого-то из "братков" нож или бритва были припрятаны… скорей всего в рукаве. Скотч разрезали… и вася-кот! Хитры бродяги, плюс прапор плохо обыскал. Прием.
— Ясно, — сказал Семенов. Из рации доносились возмущенные вопли прапорщика, который, видимо, не хотел признавать своей вины. — Да тихо ты! — Семенов несколько секунд помолчал и спросил. — Как они ушли?
— Это, я еще на подходе просек. Там, как поднимешься по лестнице на третий этаж, окно было открыто с торца здания. Я выглянул, а там пожарная лестница рядом. Сержанта зарезали и туда. Прием.
— Слушай, — заинтересовался Семенов, — а обратно они не могут тем же Макаром?
— Нет! — замотал головой Илья. — Лестница обрезана на уровне второго этажа… ну, чтоб пацаны не лазили.
— Тут местный говорит… — начал Слава.
— Да слышал я, — оборвал его Семенов. — Но, вдруг? Встанет один другому на плечи… глядишь и дотянется. Ты это окно из виду не выпускай. Тем более что впрямую пролезть они не смогли, так что, скорее всего, обходные пути будут искать. Поставить там надо кого-нибудь с молотком что ли. Ладно, кажется, опять зашевелились… отбой пока!
Со двора снова начали постреливать. Славка подошел к окну, выглянул.
— Слушай, — повернулся он к Илье, — помимо главного входа, они где-нибудь еще могут пролезть?
Тот пожал плечами.
— Теоретически, конечно, можно, если хорошо знать институт… Но они-то его не знают. А так, все двери закрыты на замок, все окна цокольного и первого этажей забраны решетками. Пойди ночью, поищи куда ткнуться.
— Это хорошо-о… — протянул Славка, он все смотрел в окно — Эх, позиция здесь, залюбуешься! Весь двор как на ладони! Мне подсветить бы малость, я б их всех перещелкал, шакалов! Злой я на них! Это ж надо, из подствольника по нам лупить… черти беспредельные! Чудо, что никого не зацепило. Эх, свету бы сюда! Ни один бы не ушел!
— Я знаю! — воскликнул Илья, чуть не подскочив, от, внезапно пришедшей в голову мысли.
Славка недоуменно покосился на него.
— Ну?
— Знаю, что нужно делать! Сейчас мы им устроим коктейль Молотова! Подожди тут, я мигом!..
* * *
Проскочив холл, Илья сунулся в первую же рабочую комнату (дверь уже кто-то вскрыл в поисках продуктов), и сразу же полез под вытяжной шкаф. Он знал, что в этой лаборатории много работают с растворителями. Ага, вот он, железный ящик с большими белыми буквами ЛВЖ, видными даже в темноте. Крякнув, Илья выволок его из-под тяги, и, стараясь не запнуться в темноте, потащил к окну — там хоть чуть-чуть светлей. Водрузив ящик на подоконник, он начал рыться в его содержимом — бутылках с различными растворителями. Доставая все подряд бутыли, подносил их к самым глазам, пытаясь прочитать буквы на этикетке. Словно в помощь ему, выглянула луна. Сразу стало гораздо светлей и дело пошло живее. "Так, что у нас тут? Октан — не то… изопропиловый спирт — опять, не то… ксилол — снова, не то. Бензол — это, пожалуй, подойдет. О! Пентан — самое то! Еще бы масло найти. А вот и оно! На бутылке с вязкой жидкостью значилось: "для вакуум-насоса"". Илье определенно везло.
В найденную в шкафу эмалированную кастрюльку, он вылил, содержимое литровой бутылки с пентаном и добавил пол литра масла. Тщательно перемешал и разлил по двум бутылям, так, чтоб треть пространства в них оставалось не занятым жидкостью. Крепко закрутил пробки и завязал на горлышки лоскуты разорванного им полотенца. Пропитал лоскуты остатками горючей жидкости.
Все — самодельные зажигательные бомбы, готовы.
С бутылями под мышкой, Илья поспешил обратно в конференц-зал. В холле дыма почти уже не было. Похоже, все, что могло сгореть, сгорело, а дальше распространиться огню не дали. Илья мимоходом подумал, что устраивать очень уж сильный пожар, не в интересах и самих бандитов, так как даже в случае победы, жить им, кроме как в институте больше негде. Видимо, главным образом, хотели попугать защитников, а заодно и выкурить Семенова из вестибюля.
Славка так и стоял возле окна. Услышав шаги, повернулся к Илье.
— Ну что? Получилось?
Илья победно продемонстрировал обе бутыли.
— Думаешь, сработает? — недоверчиво поинтересовался охотник.
— Куда денется? — обнадежил его Илья. — Схема-то, проще некуда — поджигай и бросай!
— Ок! Я тут уже Иванычу рассказал о твоем плане. Он одобрил. Смотри сюда… — палец Славы показывал куда-то в темноту за окном. Словно в помощь ему, луна снова выглянула из-за туч. В ее неверном свете ясно угадывались очертания машин, припаркованных на стоянке.
— Третья машина от крыльца, — объяснял охотник, — видишь? Там один из гадов прячется, за капотом, я его по вспышкам засек. Ну, видишь?
— Да вижу, вижу! — нетерпеливо пробормотал Илья.
— Докинешь свою гранату? Тебе необязательно ему прямо по кумполу попадать… главное, чтоб где-нибудь рядом и чтоб загорелось.
— Загорится!
— Ну, лады тогда. Сейчас я открываю окно… как скажу "готово" — кидай.
Илья лихорадочно шарил по карманам.
— Черт!.. зажигалку забыл…
— Держи, — Слава протянул ему серебристый прямоугольничек. — Только не потеряй! Именная! — он рывком распахнул раму и, вскинув карабин наизготовку, встал слева от Ильи. Пояснил. — Чтоб гильза в лоб не прилетела. Давай! Готово!
Илья поднес огонек зажигалки к лоскуту — тот сразу вспыхнул ярким коптящим пламенем. Руки заметно подрагивали. К горлу подступил ком. "Успокойся!" — мысленно скомандовал он себе. Набрал в легкие воздуху, словно боролся с икотой, отступил на шаг, и метнул бутылку. Огненной искрой она прочертила темноту и с глухим стуком разбилась на асфальте. Немного левее цели. Но этого оказалось достаточно. Ярко полыхнувшее пламя, осветило пространство на десятки метров вокруг. Кто-то испуганно заорал. И в этом момент, под самым ухом у Ильи оглушительно бабахнуло. Он ошалело затряс головой, и зажал уши ладонями.
Что-то радостно орал Славка, а во дворе, прячась за машинами, суетились, бегали темные силуэты. Один лежал, свернувшись калачиком, и не шевелился. Охотник, приникнув к оптическому прицелу, азартно посылал пулю за пулей, пока не кончился магазин. Он извлек из кармана новый и обернулся к Илье.
— Давай вторую!
Илья, чувствуя себя бойцом Красной армии в сорок первом, под Москвой, метнул второй снаряд. Он почти не целился, но попал гораздо удачней — бутыль разбилась о капот машины, а жидкое пламя плеснулось прямо в один из суетящихся силуэтов, в миг, охватив его всего. Дикий вопль пронесся над площадкой, а Илья, уже наученный горьким опытом, отступил от окна и заткнул пальцами уши. Вовремя — Слава опять начал палить из своего карабина. По подоконнику скакали и падали на пол гильзы.
Илье ясно вспомнился, когда-то давно виденный им сюжет про отстрел волков с вертолета. Звери так же бестолково бегали, не понимая, откуда падает на них смерть.
Внизу началась беспорядочная пальба, сопровождаемая криками "ура" и отборными матами. Очевидно, защитники института перешли в контратаку.
Славка, присев, шарил по полу, ища, так некстати выпавший из рук магазин, и матерился, почему-то шепотом.
Илья, почувствовав себя совершенно без сил, отошел от окна и опустился в кресло.
Видимо это его и спасло.
Ярко-огненная вспышка! Его швырнуло в пролет между кресел, и мир вокруг погас.
* * *
Дневник Майи 19.03.200…
«Хотела написать, что наконец-то все закончилось, но тут же поняла — все только начинается, и начало вышло кровавое — мы здесь всего два дня, а шестерых уже нет. Так каким же будет продолжение?
До сих пор руки трясутся, как вспомню. Как же могла приключиться такая скверная история?
Мы только успели поужинать, начали мыть посуду, как вдруг в коридоре стало все взрываться, началась стрельба, прямо как в фильмах про войну! Мы с девчонками и Варварой Петровной, перепугались и спрятались на кухне. Минут десять продолжалась непрерывная пальба, потом примчался Марк и, делая страшные глаза, объявил, что началась серьезная заваруха с бандитами, поэтому он сейчас отведет нас в безопасное место. Мы, естественно, не возражали. Через кухню вышли на боковую лестницу, потом спустились в подвал, пробрались через типографию, заполненную рулонами бумаги, и оказались на цокольном этаже. Еще одна лестница вниз, привела нас в институтское бомбоубежище.
Марек, велев запереться изнутри, убежал, а мы остались в кромешной темноте. По счастью, у Анны оказался с собой фонарик. Правда, включала она его лишь изредка — экономила батарейку. Вдоль стен с плакатами про ядерную войну были сложены матрасы, а посереди комнаты стояли длинные деревянные лавки. Мы и расселись на них, как куры на насесте. Все были на грани истерики, поэтому разговор не клеился. Каждые десять минут, то тут, то там кто-нибудь начинал всхлипывать. Тогда все остальные кидались успокаивать, старались подбодрить друг друга. Особенно усердствовала Варвара Петровна, подозреваю, главным образом, для того, чтоб унять свой собственный страх. Я-то мучилась по другой причине — не очень приятно осознавать, что отчасти являюсь виновницей всех этих неприятностей. Хорошо, что тогда я еще не знала о количестве жертв, просто сидела и размышляла. Может, надо было отдать бандитам эту еду? Нет, прогибаться под них нельзя ни в коем случае, а значит рано или поздно нечто подобное все равно бы произошло. Уж слишком явным был конфликт интересов. Даже если б Юрик, не пришиб этого отморозка, Семенов со товарищи не спустили бы «браткам» самоуправства. Охотнику нужен был повод для разборки и бандиты, своей глупой дерзостью, такой повод предоставили.
Но как же они сумели сбежать, где взяли оружие?
А если они перебьют наших защитников, что будет?
Ну, Юрика, положим, точно шлепнут, а меня? Тоже? Или сперва изнасилуют? Вот тут я, наконец, испугалась. Даже озноб пробил, когда воображение услужливо подсунуло красочную картину расправы над героической защитницей съестных припасов.
Все эти мысли устроили такой кавардак в моей голове, что я поняла: если сию же минуту не прекращу заниматься внутренним мазохизмом, то сойду с ума. Утрирую, конечно, с ума не сойду, но вот нервный срыв мне точно будет обеспечен.
Я залезла на кипу матрасов, отвернулась к стенке и заткнула уши, чтоб не слышать хлюпанья Марины со Светкой и кудахтанья Варвары Петровны. Отрешившись, таким страусиным способом, от окружающей действительности, попыталась представить что-нибудь светлое из прошлой жизни.
Как ни странно, это, хоть и не сразу, но получилось. Всплыли лица папы, братьев… Мама, поливающая огород на даче. В последнее время, мы редко собирались вместе: отец с братьями все время в командировках, мама летом безвылазно жила в загородном доме. Так что в нашей большой городской квартире, я частенько оставалась одна. Не скажу, что это меня не устраивало на тот момент, но сейчас меня охватила грусть, на этот раз, слава Богу, светлая.
Интересно, что мои родные подумали о внезапном исчезновении своей непутевой дочери-сестры? Хотя… только пара дней прошла, скорее всего, еще даже не хватились.
Любопытно, как это выглядело со стороны? Такая большая территория в один миг пропала. И не где-то в хакасской тайге, а почти что в городе — это вам не кот начихал! С этой мыслью я и заснула.
Что мне снилось, сейчас уже не помню. Но что-то не имеющее отношение к нынешней засаде. Помню только конец. Я все-таки уезжаю из Н-ска. Поезд трогается, я смотрю в окно из своего купе на мелькающие окна вокзала, на толкущихся на перроне провожающих и думаю: "Какое счастье, что вся эта хрень мне просто приснилась!"
И в этот момент я проснулась. Не сама, конечно, рядом стояла Аня и трясла меня за плечо. Она выразила удивление моим железным нервам (как я могу дрыхнуть в такой момент?), а потом сообщила, что мы сидим тут уже два часа, и, кажется, про нас попросту все забыли. Мы, мол, как хотим, а она немедленно выбирается, иначе у нее лопнет мочевой пузырь. Слушая ее, я чувствовала себя глубоко несчастной — мой спасительный отъезд, оказался лишь сном.
Как выяснилось дальше, про нас действительно забыли, что и не мудрено в свете произошедших событий. Но об этом я напишу позже.
А пока — нас осталось тридцать один человек.