Ополченец.
В армии есть такое понятие, как дедовщина. Это когда старослужащие солдаты (деды) издеваются над новобранцами (молодыми). На официальном языке это явление называют неуставными взаимоотношениями. И пытаются с ним бороться различными способами. То есть, наказывают. Через взыскания устные и с занесением в личное дело, наряды вне очереди и аресты. Гауптвахту. Где желание мучить молодых отбивают теми же неуставными взаимоотношениями, применяемыми конвоем по отношению к самим дедам. Кулаками, сапогами и прикладами. Автоматов. И те, после небольшой отсидки возвращаются в казарму успокоенными внешне, но злыми внутренне. И устраивают козни всё тем же молодым, но уже осторожно. В безлюдном месте в поздний час. Бороться с этим процессом невозможно. Потому, что вечно битые молодые становясь дедами, сами начинают бить новых молодых. Беспощадно. Забивая их, чтобы выбить из себя тем самым память. И обиду за жестокие унижения. А на деле - комплекс неполноценности.
Однако оставим армию военным и вернёмся к делам нашим. Гражданским. Где есть точно такая же дедовщина, возможно гораздо хуже. Но никто о ней не говорит, никто не пишет. А заключается она в том, что любой, кто хоть на одну ступеньку поднимается по служебной лестнице, начинает страшно важничать и мучить подчинённых, кстати, тоже страшно. Своих вчерашних сослуживцев и, как любили говорить раньше, товарищей по работе. Не по-товарищески. Зато все принимают такое за должное и даже дают повод унизить себя. С удовольствием. Придумав для подобного случая негласный закон, по которому живут: "Ты начальник - я дурак, я начальник - ты дурак" (где же самолюбие?) Внутренне ненавидя, они выжидают часа своего выдвижения. И сочиняют такие ужасные сцены "публичной казни" отдельных лиц, что не хочется, чтобы их выдвигали. Они есть. Они среди нас. Они ждут. И какая разница, как именно они будут издеваться над людьми: физически или духовно? Они садисты. А их угодники мазохисты. И вместе им хорошо. Потому, что всем плохо.
Не разберу, что-то, где же лучше: в армии или на гражданке?
9 апреля 2003-го года.
Дом, который построил...
(почти по Свифту)
Вот тот, что избрал себя сам от имени всех. А вот те, которые свои, за что собрал их вокруг себя тот, что избрал себя сам от имени всех. А вот те, которые заплатили, за что назначили их те, которые свои, за что собрал их вокруг себя тот, что избрал себя сам от имени всех. А вот те, которым приходится платить тем, которые заплатили, за что назначили их те, которые свои, за что собрал их вокруг себя тот, что избрал себя сам от имени всех. А вот те, которых заставляют платить те, которым приходится платить тем, которые заплатили, за что назначили их те, которые свои, за что собрал их вокруг себя тот, что избрал себя сам от имени всех. А вот те, с которых вымогают те, которых заставляют платить те, которым приходится платить тем, которые заплатили, за что назначили их те, которые свои, за что собрал их вокруг себя тот, что избрал себя сам от имени всех. А вот те, у которых отнимают те, с которых вымогают те, которых заставляют платить те, которым приходится платить тем, которые заплатили, за что назначили их те, которые свои, за что собрал их вокруг себя тот, что избрал себя сам от имени всех. А вот этот, у которого совсем нечего взять, отчего его не трогают даже те, у которых отнимают те, с которых вымогают те, которых заставляют платить те, которым приходится платить тем, которые заплатили, за что назначили их те, которые свои, за что собрал их вокруг себя тот, что избрал себя сам от имени всех.
Получается следующее: у этого совсем нечего взять потому, что тот избрал себя сам от имени всех.
Свифту такое и не снилось.
16 апреля 2003-го года.
Социалист-утопист.
Когда я стану большим, настолько, что перестану быть, я хочу, чтоб меня почитали, почитав мои мысли в рассказах. И чтобы когда-нибудь кто-нибудь мог привести в пример примеры, описанные доселе моей рукой. Оценив каждое слово ни только как слово, а как целую мысль, в которой много идей. Но претворить их в жизнь не представляется возможным даже сейчас. Когда прошло много лет с момента их написания. Тогда они слышались полным абсурдом. Теперь они слушаются вчерашним авангардом. Потому, что короткие и быстрые. И легко уяснить для себя, что жизнь в достатке была нелёгкой, когда достаток был в достатке. А душа таки мучилась кислородным голоданием и хрипела. Искренне удивляя окружающих, что легко дышали углекислым газом, не догадываясь о наличии в воздухе кислорода...
Когда я стану большим, я хочу, чтоб меня почитали. Почитав, перечитали. И перечитав, предложили почитать соседу.
Сен-Симон, Фурье, Оуэн... Они верили в то, чего не знали.
И я поверю.
17 апреля 2003-го года.
Хорошего понемножку.
Давно такого не было, чтобы кому-то вдруг стало плохо. И это не говорит о том, что всем хорошо. Всем плохо, это перманентное состояние каждого. И так как всем плохо, все переносят "плохо" не так уж и плохо, как могло бы быть, если плохо было бы одному, когда всем вокруг хорошо. Плохо всем, поэтому никому не становится хуже.
Наоборот, все делают вид, что им хорошо, не боясь сглаза и зависти тех, кто так же делает вид, что им хорошо, надеясь, что кто-нибудь им всё-таки поверит. Но никто не верит. Ни тем, кто делает вид, что им хорошо, обманывая тем самым себя самого, ни тому, что когда-нибудь что-нибудь будет лучше, чем плохо. Что есть неплохо.
А на то, что будет хорошо, никто просто не надеется. Надежда, как известно, умирает последней, оставляя после себя безнадёжность. И умирать вместе с ней совсем не обязательно, жизнь без надежды и так подобна смерти. А жить после смерти неприкаянным всё тот же ад. Но уже на этом свете, не на том. Как всё смешалось...
"Надежда надеждой, а как же вера и любовь?" - возможно, спросят меня. Отвечу: вера, надежда, любовь - это всего лишь человеческие имена, написанные с маленькой буквы. Такие, как Слава, например. Но ни кому-нибудь, а в смысле Вячеслав, то есть Славик. А в остальном - всё та же безнадёжность. И страх перед завтрашним днём.
Неотложку жалко. Раньше её вызывали, когда кому-то вдруг становилось плохо. Теперь она приезжает, когда кому-то вдруг становится хорошо. Это значит, что тот, которому вдруг стало хорошо или сошёл с ума и перестал понимать действительность, или просто поменял местожительства и умер (зачем только жил, мучился?)
А о мёртвом или хорошо, или никак.
21 апреля 2003-го года.
Яма.
Совсем недавно я был уверен, что в жизни нет смысла. Теперь же, переговорив с местной публикой, я стал понимать, что смысл у жизни всё-таки есть. Только он, этот смысл, мне не нравится. И если бы жизнь была книгой, я просто перестал бы её читать.
К сожалению, жизнь не книга. Её нельзя перестать читать, конспектировать или перелистывать. Её можно, конечно, добровольно прекратить, но это большой грех, а жить в аду и после смерти тоже захочет не каждый. Приходится терпеть.
А зол я потому, что меня опять хотели купить. Всё те же, кто обычно покупает. А я опять не купился. Тогда меня продали. И не те, кто обычно продаёт. А человек, которого я считал себе другом. И я опять ошибся в людях. В их чести и порядочности.
Нет никакой уверенности в завтрашнем дне. Дно есть дно, будь оно завтрашнее или послезавтрашнее.
Не опуститься бы глубже.
22 апреля 2003-го года.
Весна.
Весна. Собачий холод, несмотря на то, что конец апреля. Самый его конец. Через пару дней апрель покинет этот год. Навсегда. Оставив нас наедине с маем, месяцем зелёным и тёплым... Но пока собачий холод, а выть собакой всё равно не хочется. Потому, что весна, даже если холодно и кости пока не прогрелись. Зато есть серьёзные основания надеяться сделать это в ближайшем будущем.
С жизнью немалые трудности, всё ещё не живём, существуем. Но сейчас это не имеет такого заострённого значения, как зимой. Весна на дворе, половодье в деревнях и сёлах. Дождь и ветер. А на деревьях уже распускаются почки и ранние птицы дают первые сольные концерты. Кстати, бесплатно. Отчего существование наше начинает отдалённо отдавать жизнью.
И мы в своём существовании начинаем искать сосуществования. Успокоенно обсуждая то, что осуждали совсем недавно. И судить хочется лишь товарищеский матч футбольных команд, которые начали сезон и ещё не разыгрались. Весна готовит почву для жаркого лета. Нужно просто подождать. Ведь самое страшное позади. Перезимовали. А авитаминоз залечим фруктами.
Весна.
28 апреля 2003-го года.
Контрольные весы.
Когда дела, которые пусть не всегда ровно, но всё-таки шли, перестают идти вообще и то, что считалось твёрдым "будет" становится очевидным "могло бы быть" с продолжением через "но" или "если бы не...", душевному равновесию приходит конец. Но этот конец ещё не означает конец окончательный. Потеряно всего лишь равновесие, и самое время переметнуться в чашу с наименьшим вредом и наибольшей пользой. На данный момент. Что делают все и выигрывают, в результате, плотские слабости, проиграв духовные ценности. Зато живут сыто, как в раю, аж до самой глубокой, если повезёт, старости. А вот тут-то и начинается сущий ад в преддверии неминуемого ада в лучшем мире раскаяние. Перерастающее в покаяние. И за все прожитые и пережитые слабости приходится нести ответ с полной ответственностью перед самим Всевышним. И, что ещё страшнее, перед самим собой. А лгать самому себе, да ещё в преклонном возрасте, несерьёзно. Приходит время расплачиваться за все грехи, которые были ведь. И никакой склероз или частичная потеря памяти не помогут от них отказаться.
Мне часто говорят: "Измени себя". А по мне изменить себя означает изменить себе.
А я так не умею.
3 мая 2003-го года.
25-й кадр.
Я не долгожитель. И года мои не преклонны. И пожилым меня назвать пока ещё нельзя. Но мне уже столько лет, что я смело могу начинать свои повествования со слов: "Лет, этак, 10 - 15 назад..." И никто не удивится. Потому, что лет, этак, 10 - 15 назад я был уже не ребёнком, а отслужившим в армии молодым человеком... Кстати, я увлёкся, отвлёкся и отошёл от главной темы.
Так вот, мне уже столько лет, что есть что вспомнить из своей биографии. Точнее, есть кого вспомнить из неё же. Я всегда отличался общительностью и умением ладить с людьми. То есть, с теми, кто хотел, чтобы с ними ладили. Соответственно меня всегда окружало не малое количество приятелей, некоторые из которых в последствии стали настоящими друзьями.
А иные постепенно отсеялись, хотя претендовали на звание лучшего друга. Но не смогли ими стать. Их подвели глаза, их выражение. Постараюсь объяснить: глаза, не в смысле разрез, веки, ресницы, цвет и так далее, а глаза, в смысле глаза. Зрачки. Я научился читать людей с глаз. И как бы хороши в поведении, поступках и словах они не были, глаза говорили другое. Правду. Истину. Суть.
Я глядел им в душу через глаза и понимал, что эти люди способны плюнуть в душу. Не свою. В глазах их я видел пустоту. Да такую, что отчётливо просматривался затылок. Глаза были точно стеклянные, хотя от деяний остального тела веяло не деланной теплотой. Я самоотстранялся от них, как только мог. Умел. И не ошибся. Они плевали в душу всем подряд. Но со слезами на глазах. Сочувствуя.
Глаза - 25-й кадр. Нужно уметь его увидеть.