Страх есть дар, а не проклятие. Просто на осознание этого требуется чуточку ума и терпения.
***
Скверный холодный ветер бьёт в рожу. Он же, как из поддувала, разгоняет пламя пожара, что добавляет местности пренеприятнейшего колорита. Я распарен жаром и разгорячён боем, и вроде в плотной одежде, а всё равно продувает. Даже отвлёкся…
Никогда не любил эту локу. Ну да ладно, лирику прочь! За спиной громко обрушивается объятое огнём массивное здание.
Опускаю взгляд обратно на жертву. Неуважительно как-то получается. Как-никак это его последние минуты, а я пялюсь на звёзды.
Впрочем, не так уж далеко он и уполз. Что вполне объяснимо: куда там, с надрубленными-то коленями.
— Не обессудь, приятель, задумался ненароком, — выдаю с ухмылкой, делая пару шагов. — Но теперь всё внимание только тебе! — радую его этим известием.
В ответ слышу лишь унылое хлюпанье. По полу тянется жирный кровавый след.
Настигаю корчащегося от боли, пристраиваюсь чуть правее и, развернувшись, наотмашь выбрасываю ногу пыром по челюсти.
Нанесено 123 урона
Так смачно вошло, что отчётливо слышу треск. Присмотревшись, среди брызг крови различаю несколько вылетевших зубов.
Садистски любуюсь вывернутым в сторону подбородком.
Сучара, захлёбываясь собственной кровью, поворачивает голову и отплёвывается. Хрипит и тошнотворно стонет. Обессилено машет рукой, пытаясь хоть как-то меня остановить или хотя бы замедлить.
— Не стоит, не стоит, — советую сочувственно. — Не надрывайся, — останавливающий жест правой рукой. — Для тебя ведь уже всё кончено, жрец. Осталось выбрать, как именно ты уйдёшь, но обещаю, что будет больно! — издеваюсь. — Твой путь кончается в бездне, той самой, где побывал я благодаря вам. Прочувствуй на себе все местные прелести, уверяю, тебе понравится… — харкаю на его окровавленную морду.
Скрывать не стану, процесс доставляет мне непомерное удовольствие. Долгожданная месть! Отрицать её сладость — обесценивать ведущий к этому моменту путь.
Ну, или обманывать самого себя, сами выбирайте. А я всё ещё хорошо помню, что когда-то был человеком, и даже в какой-то мере ценю это постепенно стирающееся из памяти прошлое.
Выдёргиваю себя из мира грёз мыслью, что, возможно, погорячился, столь преждевременно выворотив этому придурку челюсть.
Сзади движение. Оглядываюсь, там свой.
— Больше здесь с меткой никого нет, проверили все строения и внутренний двор, — докладывает и, ожидая моего ответа, брезгливо осматривается. — Этот несговорчивым, вижу, оказался? — отлично зная мой нрав, он нисколько не удивляется.
Хотя зубы жреца действительно весьма необычно наружу торчат. Часть морды снизу всё же порвана.
— Не сложилось у нас с ним. Бесанул, меня и занесло. — поясняю по факту. — Да и вряд ли он новое что расскажет. Мелковат, — развожу руками, словно оправдываясь.
Жрец было мычать вздумал чего-то. Успокаиваю, нежно пнув в живот.
Он моментально складывается пополам, хрипит и, кажется, даже рыдает. Хоть и не под масть подобному чину такое поведение.
Аж злит, а с чего, сам не знаю.
— Может хотя бы сдохнешь достойно?! — рычу.
— Чего с остальными? Пленных — три десятка, — спрашивает мой товарищ.
Слышу, как он хрустит суставами, нервно теребя пальцы.
Выдаю вердикт:
— В расход всех, — спокойно, без доли сострадания или сомнений.
Уходит, переступая тела тех, кто жреца охранял.
— Ну что, жрец, — с тяжёлым вздохом хмуро смотрю в его глаза. — Хотел бы тебе шанс предоставить, но, видишь, никак. Извиняй, не сложилось!
Немного тяну, но не интриги ради. Чем ему страшнее, тем проще будет мне считывать информацию, его поглощая. Ведь, оказавшись у края, мы очень многое вспоминаем и переосмысливаем в кратчайшие сроки.
В глазах жертвы — очень явно — всепоглощающее отчаяние. Он хорошо знает, что из себя представляет бездна, и меньше всего в жизни хотел бы там оказаться.
Мычит что-то доходяга. Никак не угомонится.
— Знаешь, к чему не могу привыкнуть в этом мире? — спрашиваю и сразу отвечаю: — Ваша недальновидность. Эй богу, тут вы даже хуже людей! Хотя мы рано или поздно точно уничтожим свою планету, — посмеиваюсь.
Накатывают воспоминания, с ними грусть, а за ней злоба. Заканчиваю системным запросом. Анализ поглощения — специально проговаривая команду вслух.
Жрец судорожно трясётся, впадая в истерику.
Аномалий не выявлено. Поглощение объекта безопасно на 99 %
Отчёт от системы не удивил, но проверять каждого перед ритуалом — золотое правило, у меня жирная галочка на этот счёт. Не хочу повторить ошибку своего предшественника.
Кристалл на шее готов к использованию, нагрелся, предвкушая очередную жертву. Ярко светится, изредка мерцая.
Цепь на магнитной застёжке. Сдёргиваю с шеи, обматываю вокруг кисти.
— Прощай! Но горевать мы по тебе, увы, не станем. — Наклоняясь, вынимаю кинжал.
Кристалл в левой руке, нож — в правой. Хотел просто пяткой ему голову размозжить, но передумал.
Заранее загоняю в кристалл немного энергии. Прожорливый, тварь, каплю дашь, а дальше хрен остановишь. За ним нужен глаз да глаз в этот момент, плюс полный самоконтроль во время использования.
Жертва пытается закрыть лицо руками.
Небрежно их отбросив, медленно и плавно вгоняю лезвие ему прямо в глазницу. Медальон держу неподалёку, поближе к солнечному сплетению, к воротам, из которых исходит душа.
Короткий визг — и всё кончено.
Смертельный урон
Инициировано поглощение. Не прерывайте ритуал до полного завершения
Над ушедшим в иной мир появляется голубая дымка. Она постепенно густеет, концентрируясь, однако мой амулет незамедлительно всё вбирает в себя, не позволяя душе обрести форму.
Буквально захлёбываюсь чужой энергией, ведь голод мучает давно.
Переработанная кристаллом духовная энергия жреца изменяет цвет на красный, поднимаясь от зажатого в руке кристалла всё выше, жадно впитываясь каждой клеточкой моего тела.
Плоть жреца стремительно тускнеет, словно выжатая до капли, после рассыпаясь пеплом. Когда его энергия истекает до конца, труп окончательно исчезает.
Впадаю в транс, а перед глазами огромные объёмы информации из его жизни…