На заре настойчивый стук в дверь. Продираю глаза. Чего-то орут, я же едва отрываю голову от крайне неудобной подушки. О чудо, проводник сам к нам пришёл, не пришлось даже бегать искать его по деревне.
Открываю, перед мной недовольная, сильно помятая рожа.
— Вы думаете, я ночью потом с вами буду бродить по болоту? — предъява, будто мы о точном времени договаривались.
Хотя мы этот момент вчера упустили, порешали на том, что утром, и всё.
— А чего, долго стучался? — уточняю.
— Заёб… — Пауза. — Ваши двое уже внизу и собраны! Я оружие вам притащил, а вы тут отлёживаетесь. Ироды, иначе и не скажешь! Кстати, с вас полтинник кузнецу, за аренду. Претензии к виду и качеству не принимаются, другого всё равно нету. Додумались тоже, в топи неупакованными. Броню вы где брать рассчитывали, тоже в этой дыре?!
— А сам-то? — ухмыляюсь.
— Кто сказал, что мне она понадобится? — стеклянными глазами пялится прямо в лицо. — Пять минут вам на сборы, или я бухать начинаю. Вернуться к закату надо, иначе всем там хана, — уверенно так. Чуть подумав, добавляет: — Вы, видимо, вообще своими птичьими мозгами не соображаете, к кому направляетесь! Надеюсь, хотя бы о встрече с ним договорились, и не вы сами, а тот, кого он действительно уважает… — раздосадовано отворачивается. — Тоже мне, пупы вселенной. Долбанные людишки. Не нуждался бы так отчаянно в бабках, хрен бы с вами связался.
— Да ладно, не зуди. Сейчас спустимся, — отмахиваюсь.
Тима уже нет, Джон распластался на койке в одних трусах. У меня крепкий сон, но эта долбёжка по двери меня подняла, а ему хоть бы что.
Расталкиваю, он то ли ругается, то ли жалуется, не пойму.
Азиаты внизу, и уже даже повозка готова. Сверху навален реальный хлам: покоцанные одноручные мечи, топорик и булава. Только на ней несколько шипов не хватает. Ещё и заплатить надо, но тут Ленард верно подметил, действительно без вариантов.
Хетаре и Вангуру явно приглянулись мечи, мне же, честно говоря, без разницы, ибо выбора тут, по сути, и нет.
Джон ещё не спустился. Присоединяется Тим, жуя сладкую булку, в руках сумка, протягивает мне со словами:
— На вот, ваш завтрак. — Видит оружие, мигом реагирует: — Топор чур мой.
С ухмылкой соглашаюсь, себе забираю булаву. Ну а что, разницы-то по большому счёту нет.
Вообще-то, я неплохо владею луком, не профессионально, конечно, но бью довольно точно. Имеется дома собственный, из Китая по скидке когда-то заказал. Отличная штука для снятия стресса. Нечасто, но в выходные в лес ходил пострелять.
Впрочем, на местной ярмарке цены на них баснословные, не стал даже присматриваться. Позже найду ремесленника, закажу напрямую морённый, чтоб был надёжный и недорогой. Или, если повезёт, отожму у кого-нибудь в качестве трофея.
Джон спускается, радуется оставленному для него мечу. Словно пользоваться им умеет. Хотя уже через минуту булочкам, принесённым Тимофеем, радуется ещё больше.
— Думаете на повозке с комфортом к месту подъехать? — ухмыляется проводник, оглядывая запряжённую повозку. — Разочарую, тропа хоть и есть, но узкая и менее половины пути. Оставить там животину на несколько часов, даже со сторожем, то же самое, что пригласить местных тварей к застолью. — Даёт чуть времени принять к сведению, затем продолжает: — Сюда они уже давно не лезут, несколько километров вглубь вообще можно считать безопасной зоной, там защитные кристаллы фронтом вкопаны. Для нечисти они подобны отраве. Но один бес, повозка — гарант нашей привязки к конкретному месту. Заметят, подкараулят!
Быстро протараторил, при этом более чем доходчиво вышло.
Придётся вернуть телегу.
— Сразу сказать, конечно, не мог, — недовольно бухтит Хетара, берясь за дело.
— Хотя стой! — неожиданно перепутал Ленард. — Животину в загон верни, а вас запряжём в телегу.
Общая пауза.
— Ну а что, всё же лучше, чем в руках обратно весь товар тащить, — поддерживаю идею.
Он же её и запряг, к выезду подготовил. Благо стойла рядом, уже через пять минут отправляемся пешком в путь.
Ещё через десять переходим границу леса.
Светло, деревья высоченные и раскидистые, потому что далеко друг от друга растут. Доминируют в основном кустарники, включая такие густые, что хрен через них прорвёшься, на акацию нашу походят. Их обходим.
Тропа действительно извилистая, хотя и хорошо протоптанная. На некоторых стволах ориентиры в виде ленточек, на других — в виде рун.
Проводник любезно поясняет, что ночью они светятся.
Вообще, при свете дня здесь очень даже симпатично: живности мелкой бегает много, птицы поют, часто встречаются журчащие ручейки. Примерно за час проходим этот красивый участок.
И словно в стену упираемся: совершенно другой фон. Явная линия из бесчисленных, но непонятных для нас бугорков. На муравейники очень похоже.
Тропа продолжается, но трава уже не такая сочная, местами и вовсе сухие проплешины, на дороге сплошные кочки и ямы, некоторые наполнены мутной водой. Из живого — мошкара с комарами, не очень много, но сразу за этой границей донимать начинают.
Не всех, проводника будто не замечают.
Обращаю внимание на обилие разных грибов.
Ленард молча останавливается, раскрытой ладонью показывает — «стоп». Молча и не оборачиваясь присаживается на корточки, руку на землю кладёт, слушает что-то.
Мы интуитивно молчим, в воздухе повисает напряжение. Чуть выждав, даёт информацию:
— Низкий уровень атмы. Недавно прорывы были. — Слушает ещё. — Идём тише, общаемся только шёпотом, и надеемся, что это где-то далеко от тропы. — Снова короткая пауза. — Зато разбойников можно пока не бояться и идти по дороге! — словно успокаивая.
Мы же сейчас готовы внимать каждому его слову.
Несколько глотков из фляги, и Ленард продолжает путь, кивком приглашая нас за собой.
Я же осознаю жирный минус в выборе оружия — его вес. Личный рюкзак каждому из нас в основном лагере выдали в первые же дни, в нём, кроме тормозка и воды, ничего нет. Но закреплённая на нём специальными кольцами булава порядком меня утомила.
Тимоха и вовсе топор свой в руках несёт, впрочем, сам он выглядит на порядок бодрее. Вот она, выносливость жителей глухой провинции на самообеспечении. Хотя телосложением он меня не сильно превосходит, физически явно по всем фронтам впереди.
Хотя азиаты тоже без малейшей одышки топают, впрочем, мечи у них лёгкие. А вот Джон с таким же грузом выглядит ещё хуже моего. Вообще, мы с ним определённо примерно на одном уровне физической подготовки. Полагаю, изнурительные по нашим ленивым меркам тренировки в последнее время тоже сыграли важную роль. Лично за себя могу сказать, что даже выспаться нормально никак не выходит.
Чем дальше уходим, тем меньше живых деревьев и травы, сухой, и той практически нет. Это даже на болото по меркам земли не похоже, редкие кустарники далеко друг от друга, колючки какие-то тянутся вдоль тропы. Повсюду глинистая грязь, и всё больше воды. Сходить с натоптанной дороги всё страшнее, но невооружённым глазом заметно, что она становится всё менее отчётливой.
Тупо реже тут народ ходит. Слева небольшой склон, затоплено всё, кроме кочек и нескольких полян, похоже на недавно разлившуюся реку. Делаю вывод, что здесь не глубоко, а значит, это уже сами топи.
— Здесь оставляем телегу, — Ленард указывает на куст колючек. — Только закидайте хоть немного сверху ветками.
Быстро управились.
Всё ещё утро, раннее по моим меркам, но из-за отсутствия красок в природе свет кажется гораздо тусклее. И даже пустые кроны давно высохших деревьев не изменяют положения дел.
Кровососущих тварей становится так много, что Ленард сжалился и даёт нам флакон с пахучим маслом. Сравнить могу с гвоздикой по запаху.
Каплю на палец, понемногу нанести на открытые участки кожи. Экономим, ибо в следующий раз может и не дать. Вообще, выводы о проводнике пока у меня пусть и поспешные, но довольно однозначные: неуправляемый, закрытый и чуть озлобленный, но со своей философией, а что важнее в нашем случае — принципами, хоть и разочарованный жизнью. Почему так отчаянно губит себя, загадка, и не думаю, что раскроется перед нами. Важнее, что даже при образе алкаша к нему формируется пока ещё шаткое, но доверие.
Сужу по опыту общения с людьми. Такие, как он, обычно прямые, и заговоров за спиной не вынашивают. Прямой как штык, и если не понравится что-то, сразу выскажется или даст в морду. И кажется, если такой взялся за работу, честно назначив и получив оговорённое, он наверняка доведёт дело до конца, чего бы оно ему по итогу ни стоило!
Чисто исходя из этого на душе более-менее спокойно, хотя антураж здесь, конечно… И даже пох на отсутствие нормального оружия и хоть какой-то брони. Видится мне, случись что здесь, какое бы в наших руках ни было оружие, оно не поможет.
По мере продвижения почва всё суше и темнее, а растительности нет совсем. Мёртвые мокрые земли.
Кровососы отстали — и то хорошо. Ленард не ослабляет внимания, реагируя на каждый звук, но движемся быстро.
В какой-то момент замечаю, что тропы нет, даже в виде примятой почвы. Следуем по высохшей и потрескавшейся грязи вдоль бесконечного болота.
Пару часов спустя упираемся в деревянную табличку, прибитую к толстому стволу давно мёртвого и изрядно накренившегося дерева.
На ней гравировка — звезда, в ней и вокруг неё круги, а снизу непонятные символы, пять в один ряд.
Ленард останавливается у таблички, оглядывает нас и, странно зажмурившись, прикладывает к ней ладонь. Вокруг руки тут же возникает фиолетовый ореол атмы.
Убирает руку и, как ни в чём не бывало, с улыбкой пялится на нас, чуть помолчав, заявляет:
— Дальше сами, здесь недалеко, по отметкам идите! — указывает на землю.
Действительно, под ногами появляются яркие круглые отметины на расстоянии десяти метров друг от друга. Да и подобие тропы, если присмотреться, распознать снова можно.
— А ты чего? — подозрительно спрашивает Тимофей.
— Есть причины! — хмурится проводник. — Но вы не ссыте, здесь начинается его защищённый периметр, да и разбойники ни в жизнь сюда не сунутся. — Короткая пауза, потом добавляет: — Только не вздумайте задерживаться. За час не вернётесь, обратно сами пойдёте. И про меня упоминать не рекомендую.
Я согласно киваю. Машу рукой команде. Только Тимофея расклад не устраивает, ссылается на предчувствие. Остальные вроде спокойны.
Всего через десять минут видим избу: небольшая, из грубого кругляка, щели мхом забиты, дверь из досок, всего одно окно. Из трубы дым, и воняет лекарством каким-то из детства.
Нас не встречают. Тормозим неподалёку.
— Все пойдём? — спрашиваю, обдумывая варианты.
— Не стоит. С Джоном идите вдвоём, ну, или одного из этих ещё бери, — Тим головой указывает на азиатов.
— Да, наверное, — кивает Хетара. — Мы пойдём, а они вдвоём здесь укроются. Мало ли что, предупредят или помогут, если там будет ловушка… — развивает мысль.
— То есть втроём идём? — уточняет Джон.
— Я же говорил уже, что не из тех, кто ожидает в сторонке, — поясняет Хетара с улыбкой.
Кивает Вангуру, чтоб ждал. Тот отвечает зеркально.
— Решено, — Тимофей закрывает тему.
Идём в дом, причём я первый. У двери замираем, легонько стучу.
Крепкая дверь, хоть и со щелями, да и подгнившая слегонца. По ощущениям, не заперта, качнулась.
С обратной стороны никакой реакции.
Переглянулись. Тяну на себя.
В нос бьёт едкий запах, тот же, что по округе распространился, только теперь концентрат. Кстати, уже скорее не на лекарство походит, а на настойку, егермейстер, что ли…
Просторная комната, пара дверей с левой стороны, в центре камнями выложено кострище, над ним огромный металлический чан. Из него и тянет запах.
У дальней стены силуэт в чёрном халате, стоит у печи, режет чего-то на столешнице. Молчит, на нас не реагирует.
— Можно? — уточняю с порога, опасаясь вваливаться без приглашения.
Хотя в целом, думаю, нас ждут. Не просто так Ленард с той табличкой возился.
— Да входите, входите, один бес не уйдёте. Да и издали, насколько известно, пёрлись, — хриплым, грубым голосом и чуть закашлявшись. — Сядьте, где приглянется. Готово почти, десять минут докипит и остынет чуток, потом можно разливать.
Так и не обернулся, продолжая шинковать, причём столь умело, будто профессиональный повар.
Проходим, Джон последний. Пытается запереть дверь, но не получается.
Возвращаюсь к двери, помочь. Дверь в русской избе америкосику не поддаётся. Слегка приподымаю её, закрывается как по маслу. Ничего удивительного, банально провисла.
Слева в доме всё на минимализме — кровать да несколько тумбочек. А вот правая стена полками увешана, на них сотни банок, свёртки всяческие. Что за дверьми, не знаю, кладовая, может, и туалет.
— Хорос, интересное имя у тебя. Или игровой ник? Ты из Русов? — в конце Аахим усмехается, пусть и негромко.
Сразу же снова закашлялся. В этот раз сильнее, даже рот прикрыл рукавом.
Всё ещё к нам спиной стоит, от этого холодок по спине пробегает.
— Верно. Так у нас, русских, называют бога Солнца, — пристально к нему присматриваюсь.
Едкий запах сильно сбивает ход мыслей.
Ирмант явно много знает о Земле, и дело тут даже не в самом вопросе, скорее в подаче.
— Как силовой знак Фирсеров прямо. Совпадение?! — Пауза. — Считал, у вас там все давно позабыли о рунах, тем более на столь далёких звёздах, — Ааким закончил предыдущую мысль.
— Не все, но — да, знания почти утеряны, — отвечаю, а сам думаю, стоит ли умничать, рассказывая дальше.
Одновременно предпринимаю попытку открыть его индикатор, однако почему-то не получается. Решаю пока придержать язык, ребятам глазами указываю на его ник, чтоб и они попытались.
Пробуют, но явно тоже не выходит.
— Не тратьте время. Хороший Ирмант скрывает свои индикаторы. Как, кстати, и многие первороды, — говорит так уверенно, будто глаза на затылке имеет. — Лучше, наконец, присядьте.
Взмах рукой, и от него к нам по полу пробегает плотная тёмная дымка, похожая на верёвку. Тим с китайцем было дёрнулись прочь от неё, однако, достигнув чана, дымка поднимается над полом, и из неоткуда появляются стул и табуретка. Осторожно трогаю, они твёрдые, стоят себе, в точности, как настоящие.
Мои товарищи присаживаться на них не спешат. Ещё этот запах, голова от него уже кружится.
Пробую сам. Стул как стул, ничего необычного.
Ирмант же продолжает пугать проницательностью.
— Здесь содержится… — сбивается. — Как же по-вашему… Аммиак. Но не пугайтесь, он уже почти выварился. Не критично для вас. Сразу говорил, присядьте, — усмехается.
Реально не по себе от него, ещё и голову повело. Видимо, правда из-за паров.
— Мысли читаешь? — открыто спрашиваю.
— Вот ещё, — наконец-то закончив, ссыпает нарезку в миску и оборачивается.
Идёт к чану, высыпает в него содержимое чашки.
Запахи мигом ослабляются, похоже, растительный абсорбер какой-то использовал.
— Итак, что такого произошло, что вы, новички в незнакомом мире, решились отправиться в такую даль? Что о моей репутации вас не предупреждали, не поверю. Неужто лишь наживы ради? Иль всё-таки тяга к приключениям? — ухмыляется довольно. — А тем более мне непонятно, как вас угораздило с Ленардом познакомиться! — разводит руками.
Худощавый, грубая серая кожа, тёмные глаза с жёлтыми зрачками ромбиком, совсем небольшие уши с серьгами. Волос нет, но, кажется, просто побрит, вместо них от лба по черепу жирная татуировка руны, на которую со спины и при тусклом освещении я даже не обратил внимание. Грудь приоткрыта, на ней тоже символы, причём множество, халат хоть и подпоясан, но практически не запахнут. Большой медальон с синим камнем, вставленным в самый центр. Несколько весьма странных колец на обеих руках.
— Даже и не знаю, что ответить, честно говоря, — отвечаю. И сам задумался: действительно, понятия не имею, что в большей мере мною движет, когда втягиваюсь в подобную байду. — Наверное, всего понемногу!
— Да, неопределённость — черта, присущая человечеству, — пристально всматривается в моё лицо. — Нет, — не отрывая от меня взгляда, — я не бывал в вашей дыре!
Атмосферка получается жутковатая. Пусть даже он не экстрасенс, но кажется, будто бы предчувствует каждый помысел, слово или действие. Впервые с подобным сталкиваюсь.
Ааким берём длинную деревянную ложку, суёт её в чан, медленно перемешивает варево и переводит взгляд на Хетару.
— А ты, значит, потомок Аримии. Ну что ж, всяко симпатичнее бугуров, — насмешливо, после скривился и добавляет: — Собственно, как и самих Аримийцев, — и вновь закашлялся.
Хетара лишь недовольно поводит носом.
Джон как воды в рот набрал. Не один я заметил проницательность Ирманта. Америкосик напуган.
Хочется побыстрее свалить, а потому пытаюсь ускорить процесс.
— Ленард дал нам весьма мало времени… — Договорить не получается, хозяин дома перебивает:
— Да, да. Собрано почти всё. Не переживай ты так, не трону я вас! На диете сейчас, да и в целом мусором не питаюсь, — и бровью не повёл. Подумав, добавляет: — Учитывая, что кроме Ленарда сражаться из вас никто не умеет, советую вообще переночевать здесь. Сегодня за куполом неспокойно, было два сильных прорыва, может, будут ещё. Бес его знает, кого вы там встретите. — Он просто рассуждает, не требует, даже не предлагает. — Ленард в дом не пойдёт, но я завтра сам выведу вас до границ топи.
— Пожалуй, мы попытаем удачу! — ни секунды не думая и на ребят не оглядываясь, отвечаю за всех. Но максимально вежливо.
Вся проблема в животной страхе, который я испытываю от одного только вида Аакима, и это ещё без учёта общего антуража. Когда он говорит, мурашки по телу бегают.
— А почему Ленард не пойдёт? — крайне осторожно интересуется Хетара, сглотнув слюну.
— Зуб у него на меня, — отмахивается Ирмант. — Служили с ним, воевали вместе. Всякое бывало. Но очень давно… — по-прежнему без эмоций.
Отходит к столу, из-под него ногой вытягивает стальную подставку, сдвигает её ближе к котлу.
— Давай помогу, — поднимаюсь.
В ответ только качает головой.
Без перчаток и словно он ничего не весит, Ааким поднимает громадный горячий котёл и переставляет его на подставку.
Джон отвлёкся, рассматривает содержимое стеллажей. Вообще, он прыткий, лишь когда всё идёт гладко. При стрессе же мигом затихает. Выводов пока делать не стану, но к этому его качеству присмотрюсь.
Вдруг в голову приходит мысль, которую следует обсудить:
— Скажи, а если у нас получится быстро с продажей, можно ли будет повторить, и если да, то когда?
Аахим усмехнулся:
— А что, есть сомнения? Зачем тогда столько брать? Мы ведь оба знаем, что вы — род кайфожоров. Ленивые, наглые. — Пауза. — Но, правда, не все! — Поднимает взгляд к потолку, прикидывает. — Того, что вам нужно, сейчас больше нет. Болото богато, но, чтобы подготовить такой же объём, минимум две луны надо.
— Пару месяцев? — уточняю на всякий случай.
Подтверждает кивком. Следом спрашивает:
— Денег-то хоть собрали? А то некрасиво, не рассчитавшись, за будущее интересоваться…
Тем временем его варево быстро густеет, остывая.
— Конечно, — отвечаю и, вспомнив, добавляю: — Даже на пять тысяч больше. Найдётся, куда пристроить?
— Пум-пум-пум, — теребит пальцами подбородок. — Яды, немного дурмана. Возможно, жёсткое обезболивающее, — задумался. — Хотя остатки дурманов не отдам. Разве что живой воды тысячи на три могу предложить. Местная высоко ценится, вкус отвратительный, но здоровье мигом восстанавливает. Уверен, вам продавать будут раз в пять дороже, а в спросе можете не сомневаться.
Оборачиваюсь на азиата, задаю вопрос взглядом.
Чуть поколебавшись, тот одобряет.
— По рукам. Всё, что дашь, заберём! — пробрасываю слишком поспешно.
Моментально следует предупреждение:
— Осторожнее со словами будь! — И снова закашлялся.
— Всё хорошо? — не любопытствую, просто с каждым разом приступы у него всё сильнее.
Не отвечает, кажется, начинает задыхаться. Отворачивается, берёт со столешницы флакон с ярко фиолетовой жидкостью и залпом опустошает. Кашель идёт на спад, но вместо него затяжной глухой хрип. Ирмант сгибается. Вижу, как трясутся его руки.
Я пока подготавливаю деньги.
Чуть продышавшись, оборачивается.
— Знаете, болото — не лучшее место для собирателя душ. Даже на пенсии!
— Вы не выглядите старым! — нервно замечает Хетара.
Да и меня, признаться, пугает, что он так назвался. Я бы хотел этот вопрос с ним не поднимать, но придётся, чтобы действительно целыми отсюда выбраться.
— Мы уже слышали такое название. Но что оно значит? Ты действительно питаешься душами?
Каждый раз, когда обращаюсь к нему на “ты”, китаец дёргается от неловкости. Я же намеренно всегда стараюсь так начинать знакомство. По реакции легко понять, с кем имеешь дело.
Джон и вовсе судорожно моргает.
— Правда хотите знать? — сухо уточняет Ирмант.
— Уже не уверен, — отшучиваюсь.
— Вот и я так считаю, — кивает Ааким и замечает у меня кипу шеллов.
Уже успев отсчитать и убрать ровно двушку, остальное протягиваю продавцу.
Всё, что было оговорено в рамках заказа, мы сами собрали. Азиат дал ещё пять сверху, три отдаём за живую воду, остаток — две. Впрочем, немного ещё и у Тима осталось.
Ааким касается денег, и тут что-то происходит. Меня словно обжигает. Резко отдёргиваю руку. А Ирмант как-то зависает. Но я вижу, как по его кисти расходится чёрное пятно, словно насыщенная узорчатая татуировка.
От испуга ребята тоже подскакивают.
Осматриваю свою руку, но не вижу ничего, даже покраснений нет, да и не болит совсем.
— Однако… — озадаченно произносит хозяин дома. Поднимает на меня тёмный взгляд. — А вы, выходит, не такие уж и простые! — Ааким раскрывает ладонь, рассматривает.
Тёмный узор стягивается к центру его ладони так же стремительно, как появился. Но нге исчезает совсем, остаётся небольшая круглая руна с каким-то плохо различимым символом.
Ирмант сжимает кулак.
— Что, что не так? — вообще не понимаю, а потому встревожен.
Глаза иномирца забегали.
— Кто ж тебе правду скажет! Хочешь, считай, что передо мной прирождённый маг. — Засмеялся, да так, что сразу стало ясно: это не правда. Впрочем, продолжает говорить: — Но я хочу сделать тебе подарок. — Швыряет деньги на стол. — Если, конечно, принять не побоишься. — Пауза. — Кстати, будет больно… — и смотрит безумными глазами.
Аж убежать из избы хочется, но, сука, интересно же, интрига невероятная.
— Можно подробней? — любопытствую, но осторожно.
Лёгкая манипуляция руками, и вот уже Ирмант держит чёрный сосуд с узким горлышком. На вид — не больше пары литров объёма.
Идёт к котлу, опускает в него кувшин боком. Огромные объёмы в несколько секунд втягиваются, словно в бездонную бочку. В голове не укладывается, как туда всё влезло, а потому взгляды наши стекленеют.
Заметив это, Ааким вносит ясность:
— Бездонный сосуд! Здесь семьдесят литров, потом разольёте по дозам. Опустев, он сразу исчезнет. — Закончив, протягивает нам, точнее, азиату, предупреждая: — Осторожнее, двумя руками бери.
Сам же держит в одной.
Хитара, на свежую помня, что происходило, когда я передавал деньги, не шибко спешит забирать. И всё же, собравшись, прикасается к кувшину, а ничего не происходит. Но, когда Ирмант отпускает, китаец едва его удерживает. Качнулся, спешно на пол ставит.
Недовольно цыкнув, Ааким нагнулся, коснулся сосуда. На нём вытягивается пара лямок, как вросшие, без всяких колец.
— На спину наденете. Телеги, так понимаю, нет?
Подтверждаю.
— Живой воды налью около семисот грамм, не знаю точно, сколько осталось, — договаривает хозяин.
Впрочем, торговаться с ним и мысли нет. Хотя изначально был на это настроен.
Ирмант продолжает:
— Эй, — зовёт Джона. — Иди со мной, — направляется к одной из двух дверей. Открывает, там целый склад. — Всё, что в стекле, в коробках и сумках, остальное в мешках, вон вдоль стены, — указывает пальцем. — Каждая упаковка подписана, и бумажки везде есть, как, для кого и сколько можно! Вы же среди людей барыжить собрались. Потравите ещё всех, а мне отвечать потом, — ехидно улыбается. — Забирайте вдвоём и проваливайте. — Переводит взгляд на меня: — А ты подумал? Если согласен, задержись на пару минут. Ежели нет, то тоже проваливай!
Парни почти синхронно крутят головами, пытаясь меня отговорить. Ну а я уже всё решил.
Ссыкотно, но готов рискнуть. Не думаю, что он причинит мне вред, захотел бы, никто бы не ушёл. Впрочем, мысль, что, по его мнению, я оказался самым вкусным, безусловно присутствует.
— Останусь… — ломким голосом.
Ирмант скалится довольно.
Парни разобрали багаж, в конце Ирмант выдал подсумок с самой дорогой частью груза — водой. С напрягом, но вроде справляются с весом.
— Дурак! — уже у выхода бубнит азиат.
— У двери буду ждать, — шепчет Джон.
Лишь только дверь захлопнулась, Ааким резко шагает ко мне. Глаза блестят, явно что-то задумал.
— Обойдёмся же без прелюдий… — разводит руки в стороны. — Готов? Тогда задирай рукав выше локтя или открой грудь! — предлагает.
— Пожалуй, первый вариант, — закатываю левый рукав.
Предпочтительнее, чем раздеваться. Протягиваю руку.
Ирмант очень спокоен. Берёт меня за запястье, даже не сжимая. Впрочем, я всё равно жутко напрягаюсь. Он же пальцем легонько касается кожи чуть ниже сгиба локтя.
На месте прикосновения появляется маслянистая чёрная точка. По-моему, это его атма. По крайней мере, точно не моя!
И совсем не больно. Решаюсь задать вопрос:
— Всё?
Выражение его лица говорит об обратном.
— Конечно же нет!
Резко сдавливает и ударяет прямо по этой точке.
Я аж зажмурился, но сразу понимаю, что снова не больно. Успеваю открыть глаза… как вдруг — тёмная вспышка. За ней резкий холод и адская боль. Подпрыгиваю аж от неожиданности, однако Ирмант не отпускает. Слышу шипение, чувствую запах палёной шкуры.
Отчаянно дёргаюсь, пытаясь вырваться из захвата, ещё и трёхэтажным матерюсь. Но толку? Он вцепился мёртвой хваткой. Ещё и улыбается ехидно так.
— Какого хрена?! — воплю.
Парни ломятся в дверь, но она почему-то отказывается открываться. Ааким корчит рожи и ржёт.
— Пусти, блин! — вырываюсь, хотя уже не так больно.
— Да успокойся ты, — разжимает руку.
Спешно отбегаю прочь на метр.
На коже густое тёмное пятно, сажу напоминающее. Пытаюсь прикоснутся, но сразу жжёт.
От боли кружится голова, сильнее, чем ранее от паров вонючего варева. Дую на ожог.
А Ирмант знай себе ржёт. Наконец сжалился:
— Не трогай пока, через пару дней заживёт, замоешь потом! — Краткая пауза. — Однажды оценишь. Но точно не раньше, чем болеть перестанет. Неженка, — лыбится. — Благодаря этому, любой Ирмант в нашем мире тебе поможет. — Внезапно резко меняет тон: — Только не вздумай кому-то из местных показывать, не поймут! — предупреждает явно не шуткой.
Не могу понять, благодарить или нах послать. Вроде не убил, но и проку от такого непонятного дара?
— Благодарности не жду, проваливай уже! Это не ради тебя, считай, дар твоему отцу… — снова как мысли читая.
— Чего?! — теряюсь.
— Пояснять не стану, вали, — ждёт, взглядом указывая на дверь, в которую продолжают ломиться снаружи.
И снова ловит приступ кашля.
Из-за двери орут ещё чего-то.
Опускаю рукав и всё же решаюсь:
— Благодарю.
Пусть толком не знаю, за что, но хотя бы ради будущих сделок.
Когда подхожу к двери, засов сам отодвигается, по воле хозяина дома, полагаю.
Тут же внутрь вваливается Тимофей, чуть ли не падает, но удерживается за косяк. Остальные позади него. Ярость на лицах мгновенно переходит в растерянность, они, видимо, меня уже похоронили.