- Я тоже обожаю нового лорда, - признался он. - Он не позволяет солдатам бить нас и издеваться над нами, и хотя внешне холоден и суров с нами, однако добр и справедлив. Милорд не злится по пустякам, но мы все же не осмеливаемся его ослушаться. Он не бьет нас, если мы недостаточно проворны, как это делал старый хозяин, а только взглянет так, что сразу становится страшно и стыдно. Я рад, что теперь он у нас есть, пажам было тяжело во время правления маршала.
- Где сейчас милорд? - спросил Бернард.
- В зале с окнами на юг, милорд там часто сидит. Он послал меня за вами, но, кажется, не сердится на вас.
Секретарь слабо улыбнулся и, оставив пажа в компании его сверстников, направился в комнату хозяина.
Симон сидел за столом, положив на него руки и нахмурив брови. Бросив взгляд на Бернарда, он несколько посветлел лицом и предложил:
- Садись, господин Бернард. Нам есть о чем с тобой поговорить.
Секретарь удивленно посмотрел на него - Симон впервые обратился к нему на "ты". Придвинув кресло и опустившись в него, он поднял спокойные усталые глаза.
- Я пробыл в поместье две недели, - начал лорд Бовалле, - и многое успел повидать. Тебе не кажется, что я излишне пассивен?
- Нет, - удивился Бернард. - Вы уже многое сделали. Крестьяне тянутся к вам. Похоже только, что вы немного сдерживаетесь, пока вам все не станет ясно.
- Правильно, - подтвердил Симон. - И еще пока не удостоверюсь, кому можно доверять. Секретарь склонил голову.
- Мне нужен твой совет, - ровным тоном произнес хозяин.
Глаза секретаря блеснули.
- Вы доверяете мне, милорд?
- Да.
Усталые плечи Бернарда распрямились.
- Я постараюсь оправдать ваше доверие, - заверил он искренне.
- Я знаю и должен сказать, что редко ошибаюсь в людях.
- Однако я не много сделал, чтобы навести порядок в вашем поместье.
Симон бросил на него загадочный взгляд.
- Не все рождены для драки, - сказал он. - Почему ты остался здесь?
Бернард безнадежно развел руками:
- По трем причинам, милорд. Отсутствие денег, любовь к этой земле и лень.
- Так я и думал. Деньги у тебя будут, с ленью придется расстаться, а любовь к этой земле, надеюсь, ты сохранишь. А теперь скажи, что ты знаешь о капитане Морисе Гонтрее?
Секретарь заколебался:
- Он упрямец, сэр, его не легко перетянуть на свою сторону.
- Тем лучше. Я просмотрел счета поместья. У меня сложилось мнение, что он честен, неповоротлив, упрям, но умеет управлять людьми.
Бернард восхищенно взглянул на хозяина:
- Вы правы, милорд. Но он не любит вас за то, что вы взяли на себя руководство его людьми, показав тем самым, что считаете его бесполезным. Гонтрей во всем винит вас, хотя сам допустил пьянство и драки среди своих людей. Его нелегко разозлить, но, когда в нем вспыхивает ярость, она ослепляет его до безрассудства! Как бы он не набросился на вас и не попытался изувечить.
Симон кивнул:
- С ним легко совладать. А что ты скажешь о начальнике охранников Николасе?
- Как все нахалы, сэр, в душе он трус.
- Это я знаю. У него есть друзья?
- Не много, милорд. Он слишком жесток в обращении с охранниками, чтобы они его любили.
- Так я и думал. Что тебе известно о Бэзиле Мордаунте?
Секретарь на минуту замялся.
- Кажется, я не знаю его, милорд, - нерешительно произнес он наконец.
- Нет? Спокойный мужчина примерно тридцати пяти лет, с широкими плечами и крупной головой на короткой шее. Обычно смотрит собеседнику между глаз.
Бернард сразу вспомнил:
- Ах да, милорд! Немногое могу сказать о нем. Он миролюбив и дисциплинирован. Люди такого типа вызывают у меня доверие.
- Я собираюсь поставить его на место Николаса, - поделился своими планами Симон.
- Вы понизите Николаса в должности, сэр?
- Нет, выгоню его. Насколько я понимаю, он большой хитрец, а мне здесь такие не нужны.
- Мудрое решение, милорд. Я думал, вы назначите начальником кого-нибудь со стороны.
Симон улыбнулся совсем по-другому, без хищного оскала, который стал Бернарду уже привычным.
- Ну вот, теперь я стал мудрецом.
- Я просто не знал, насколько вы мудры, сэр, - стоял на своем секретарь.
- Как ты относишься к Уолтеру Сантою?
- Неужели вы знаете всех в поместье, сэр? - удивился Бернард.
- Так нужно, - пояснил Симон. - А ты нет?