— Ну да, конечно, как я сразу не подумал, что ты первым делом расскажешь Лене. А родители?
— Они еще не знают. Я хотела сначала сказать тебе.
— Сказать или посоветоваться?
— Сказать.
— То есть поставить перед фактом?
— Ты к чему клонишь?
— Ни к чему, просто хотелось уточнить некоторые нюансы.
— Мне не очень нравятся твои уточнения.
— Перестань. Конечно, я женюсь на тебе.
— Из-за ребенка?
— Я тебя люблю, ты же знаешь.
— Но женитьба не входила в твои планы?
— Почему ты так решила?
— Ты сейчас сказал: «конечно, я женюсь». Слово «конечно» говорит о том, что в сложившейся ситуации иного решения быть не может.
— Да, ребенок должен иметь отца.
— А если бы ребенка не было?
— Его еще нет.
— Не придирайся к словам. Если бы я не залетела?
— Я же сказал, что люблю тебя.
— Иными словами, женитьба в настоящее время в твои планы не входила?
— Ну…
— Не нукай! — Аня чуть повысила голос. — Имей мужество сказать — не входила ведь, да?
— Мы оба студенты…
— А я-то думала, что ты завкафедрой.
— Тебе учиться еще пять лет. А теперь и шесть…
— Ты не ответил на мой вопрос: женитьба не входила в твои планы, до того как ты узнал о ребенке?
— Нет.
— Спасибо.
— Но я же сказал, что люблю тебя.
Николай был подавлен и, не выдержав ее взгляда, уставился в окно.
— Разве я ухожу от тебя? — горько рассмеялась она, усаживаясь на кровать,
Николай продолжал стоять у окна, не оборачиваясь.
— Прикажешь всеми словами сказать, что я соскучилась и хочу тебя?
Он повернулся и пошел к ней…
Ночью у нее началась менструация.
«Вот же паникерша, — подумала она, пробираясь на цыпочках в ванную. — Всполошила Ленку, напугала до смерти Николая. Слава богу, родителям не сказала. Как же я теперь ему все объясню? Не поверит, решит, что я пустилась на всякие уловки. Зачем я только послушалась Ленку и поторопилась все выложить?»
На все каникулы Ленка с Витей умотали в дом отдыха кататься на лыжах. Отец предлагал Ане путевку, но она отказалась и полностью посвятила себя Николаю. Утром, позавтракав, приезжала к нему, работала, потом — любовь, которая вновь потекла по привычному руслу с той разницей, что Николай теперь стал предельно осторожен. Такое отношение Николая задевало Аню и в какой-то степени успокаивало — она не хотела вновь пережить те волнения, которые совсем недавно выпали на ее долю.
…Каникулы закончились.
Николай был доволен — работа практически готова, перепечатана, оставалось отдать шефу, переплести и все такое прочее, чего нормальный человек постичь и одолеть не может, а диссертант каким-то чудом не только приобретает все необходимые навыки, но и мчится дальше, вперед, как рыба на нерест, обдирая в кровь и тело и душу. Тут уж не до науки — начинается новая игра, новые правила или вовсе без правил.
В первый же день занятий после лекции к Ане подошла староста курса.
— Привет, Хотькова! Тебя в ректорат вызывают, просили меня передать. Сегодня, ровно в три часа.
— В деканат? — переспросила Аня.
— Ну ты даешь! При чем деканат? Я же ясно сказала: рек-то-рат.
Староста, дородная девица-переросток, поступившая в институт после нескольких лет работы в отделе кадров какого-то НИИ, сохранила профессиональные качества кадровика и уже через месяц учебы знала в лицо и по фамилиям весь курс и, как подозревали многие, еще кое-что про каждого из них.
Аня в растерянности спросила:
— Зачем меня вызывают, ты не знаешь?
— А ты не догадываешься? — хитренько, вопросом на вопрос ответила староста.
— Нет, ума не приложу.
— Вот придешь туда в пятнадцать ноль-ноль — и все узнаешь. Привет! — И помчалась ловить еще кого-то, чтобы успеть до начала следующей пары.