Она не договорила, но и без того было ясно — Галочка была твердо уверена, что если и стоило из-за кого приходить в наш отдел, то только из-за одного человека — нее. Я поглядела в пол и задумалась: а ведь, и вправду, с какой стати Глеб в последнее время то и дело у нас ошивался? Я-то, как девушка серьезная, полагала, что он контролирует производственную дисциплину и качество работы…
— И как же это вы… у вас получилось?
Галочка все-таки не смогла скрыть своего недоумения. Я улыбнулась ей — как можно мягче и сочувственней.
— Да вот так и получилось…
Мои бестолковые ответы были восприняты ею как натуральное издевательство. Галка слезла с подоконника, поправила юбку и сказала неприязненно:
— Могла бы, между прочим, и предупредить. А то мы с ног сбились, все тебе неженатиков ищем…
Сама Галка 'отыскала' мне всего-навсего одного кандидата — конченого алкоголика, который ей ни в каком качестве уже не мог пригодиться. Благодарю покорно!
— Только учти, — закончила она совсем ядовито. — Птица-то не твоего полета…
И торжественно вымаршировала вон.
Так, похоже, была у меня приятельница, а теперь — увы… А еще говорят, причина всех раздоров — женщина. Ладно, переживем.
Я все еще переживала, когда в дверь проскользнула Таня. Поглядела на меня с высоты своего роста и сказала застенчиво:
— Как погуляли?
Я подавилась дымом.
— Н-ничего…
— А Глеб Анатольевич ничего не говорил?
— О чем?
— Обо мне?
Я молчала, соображая, с чего это мы должны были проводить время в беседах о Татьяне.
— Ну, я слегка перебрала… — пояснила она.
— Да? А никто и не заметил. Знала бы ты, как я наклюкалась!
Правда, не стала уточнять, что наклюкалась я на несколько дней раньше.
— Значит, все нормально? Он не очень сердился, что мы так к нему нагрянули?
Я великодушно отмахнулась от нее сигаретой.
— Да все нормально! Мужик с понятием…
Татьяна с облегчением раз улыбалась.
— Ну, слава Богу! А то я весь выходной переживала!
Так, еще один раб субординации… Успокоенная Татьяна ушла, а я уселась поудобнее и стала смотреть на дверь. Очередь Нины Дмитриевны. Но Нина Дмитриевна — железная женщина — для беседы по душам все не являлась, и, заскучав, я выбрела в коридор. По коридору фланировал Буров. Я попыталась отступить на исходные позиции, но была замечена и схвачена.
— Ага, — сказал Буров. — Закурить есть?
— К Гале, — коротко сказала я.
— А ты что, бросила? У Глеба заразилась?
Так. Если еще раз услышу в ближайшее время это имя, размозжу кому-нибудь голову. Буров, не подозревающий о нависшей над ним опасности, бодро сказал:
— Чего такая мрачная? Пошли в столовую, тетки уже очередь заняли.
Столовая у нас вполне приличная — всего много и вкусно, и не слишком дорого — потому народу здесь вечно выше крыши. Вовремя не успел — стой и жди.
Таня замахала нам уже от самой раздачи.
— Идите скорее! Они занимали… А я говорю — занимали!
Мы поднырнули под ограждение. Буров уже орал: "Куда понесли пироги!" Я почувствовала ладонь на своей спине, посторонилась и оглянулась.
— Можно мне с вами? — спросил Глеб. Я кивнула с солидным запозданием, шеф поставил поднос и стал глубокомысленно изучать меню. Я пялилась на салаты, не в силах из-за расстройства сосредоточиться на выборе. Наконец схватила тот, что поближе, и двинулась вслед за Буровым.
— Глеб Анатолич, — сказал тот над моей головой. — Ты мою «Сигму» смотрел?
— Смотрел.
— И чего?
— А ничего. Придешь, я тебя носом ткну.
— Где?!
— После обеда.
— Нет уж, давай сейчас!
Они переговаривались над моей головой и я, наконец, смогла как следует вздохнуть и поменять молочный суп, который терпеть не могу, на солянку.
— Лопнешь! — вдруг сказал Буров. Я опустила глаза на свой заставленный тарелками поднос. Господи, когда я успела все это набрать?
— Не слушайте его, Наташа, — сказал над моим ухом шеф. — Ешьте, сколько хочется.
Буров широко ухмыльнулся.
— Ну, конечно, дело вкуса…