Вид у него был дружелюбный, он улыбнулся Джону, поднимавшемуся по ступенькам.
- Здравствуйте. Вы Чарли?
Джон приветливо улыбнулся. Он очень хорошо умел располагать к себе людей, особенно раньше, когда работал детективом. Теперь он в основном руководил сыскной работой из-за своего письменного стола на Пятьдесят седьмой улице и очень радовался, когда мог чувствовать себя опять в деле.
Однажды он пытался объяснить Саше, до какой степени любит это, но Саша понять его не могла. Для нее существовали только танец, спектакли и репетиции. Все остальное не имело значения. Порой Джон задавался вопросом: придает ли она значение отношениям с ним?
- Да, я Чарли, - ответил старичок. - А кто вы?
Джон протянул руку:
- Меня зовут Джон Чепмен. Я ищу людей, которые прежде жили в том доме... Он показал на противоположную сторону улицы. - Эйлен и Джека Джоунс. Вы их, сэр, случайно не помните?
Джон с людьми всегда был вежлив, приветлив, непринужден - в общем, представлял из себя приятного собеседника.
- Конечно, помню. Я Джеку с работой однажды помог, но он там долго не продержался. Пил, сукин сын, и она тоже. Слышал, ее это в конце концов доконало.
Джон кивнул, будто уже знал все, о чем говорил сосед Джоунсов. Это была одна из тонкостей сыскного дела.
- Я работал на верфи. Чертовски хорошая работа, особенно во время войны. У меня был "белый билет", потому что я в детстве болел ревматизмом. Ну и всю войну провел здесь, с женой и детьми. Сейчас, может, это звучит и непатриотично, но считаю, что мне повезло.
- У вас тогда были дети?
Джон с интересом посмотрел на него.
- Они уже все взрослые... - В глазах Чарли появилась грусть. Он раскачивался в кресле, покусывая трубку. - А жена моя умерла. Летом четырнадцать лет будет. Хорошая была женщина.
Джон снова кивнул, позволив старику этот экскурс.
- ..Сыновья иногда меня навещают, когда у них есть время. Дочь живет в Чикаго. Я в прошлом году на Рождество у нее был, холодина там жуткая. У нее шестеро детей, муж - проповедник.
История была интересная. Джон слушал ее, поглаживая собаку.
- А вы не помните трех маленьких девочек, которые жили у Джоунсов приблизительно тридцать лет назад, точнее, летом пятьдесят восьмого? Три девчушки. Старшей тогда было лет девять, средней лет пять, а младшей где-то годик.
- Нет.., чего-то не помню... У Джека и Эйлен ведь не было детей. Может, это и к лучшему. Люди-то они были скверные. Скандалили, дрались. Я однажды чуть легавых к ним не вызвал. Подумал, что он убьет ее.
"Хорошенькая парочка, - усмехнулся Джон. - Таким только доверять воспитание троих детей".
- Это были дети ее брата. Они приезжали сюда только на лето, но одна из девочек здесь осталась...
Джон умолк, надеясь пробудить у Чарли воспоминания. Тот вдруг нахмурил брови, ткнул в Джона трубкой и разразился целым потоком информации:
- Вот теперь, когда вы сказали, я вспомнил.., там приключилась какая-то страшная история... Он убил свою жену, и маленькие девочки остались сиротами. Я их видел раз или два, но помню, что Рут, моя жена, рассказывала мне, какие они славные и что Эйлен ужасно с ними обращалась. Это было преступлением оставлять у нее детей. Она их чуть голодом не заморила, по словам жены. Рут пару раз носила им кое-что на ужин, но все наверняка съедали Джек и Эйлен, а детям ничего не давали. Я вообще-то не знаю, что с ними потом случилось. Они вскоре уехали. Эйлен заболела, и они перебрались куда-то: в Аризону, что ли.., или в Калифорнию.., в теплые места... Но она и так умерла. По-моему, так ее пьянство загубило. А куда делись девочки, не знаю. Должно быть, остались с Джеком.
- Да, но только одна из них, старшая. Две другие уехали в то же лето.
- Рут бы вам рассказала. А у меня с памятью плохо.
Он откинулся в кресле, словно вспоминал не только Джека и Эйлен... Все это было так давно, тогда была еще жива его жена... Возвращаться мыслями в такое далекое прошлое было и горько, и в то же время приятно. Он качался в своем кресле и, казалось, забыл о Джоне.
Собственно, Джон получил то, за чем пришел. Правда, главного узнать не удалось, но добавился важный фрагмент к общей картине, который объяснял, почему Артур испытывает такое чувство вины. Он, вероятно, знал, как здесь ужасно, но все равно вынужден был привезти сюда девочек, а потом и оставить Хилари у Джоунсов, то есть сознательно отдать ее на их произвол.
Джон с содроганием представил, что пережила старшая из сестер в доме напротив, живя у людей, описанных Чарли.
- Как вы думаете, здесь кто-нибудь еще их помнит? - спросил Джон, но Чарли покачал головой, все еще погруженный в воспоминания, и, подняв глаза, ответил:
- Нет, я здесь единственный старожил. Другие живут всего лет десять-пятнадцать, а большинство и того меньше. Поживут год-два и уезжают... Причина этого была , понятна. - Мой старший сын хочет, чтобы я переехал к нему, но мне и тут хорошо... Столько лет здесь с женой прожили... И умру я когда-нибудь здесь... - сказал он философски. - Никуда не поеду.
- Спасибо вам. Вы мне очень помогли. Джон улыбнулся старичку, а тот впервые посмотрел на него с любопытством:
- Почему вы разыскиваете Эйлен и Джека? Им что, кто-то оставил наследство?
Это казалось не правдоподобным даже самому Чарли, однако мысль все равно была интригующей.
Джон покачал головой:
- Нет. Я вообще-то разыскиваю трех девочек. Друг их родителей хочет их найти.
- Столько времени прошло. Трудно теперь искать. Джон лучше других знал, что это правда.
- Да. Именно поэтому вы мне очень помогли. Приходится составлять картину из маленьких кусочков, обрывков воспоминаний, но порой везет, как мне с вами. Спасибо вам, Чарли.
Джон пожал руку своему собеседнику, а тот помахал ему трубкой на прощание.
- Вам хоть хорошо платят за такую работу? Это же все равно что искать иголку в стоге сена.
- Бывает, что так и есть.
Оставив первый вопрос без ответа, Джон помахал старичку, спустился с веранды и направился к машине. Удручала даже сама езда по этой улице, он словно чувствовал на себе глаза Хилари, будто перевоплотился в Артура и оставлял ее здесь. Джон не переставал удивляться, как его клиент мог так поступить.
***
Меньше чем через час он подрулил к дому родителей. Его старший брат уже был там. Он и отец сидели на террасе и попивали джин с тоником.
- Привет, пап. Ты великолепно выглядишь. Ему действительно можно было скорее дать шестьдесят, чем без малого восемьдесят: у него был сильный голос, достаточно густая шевелюра, бодрый вид. Джон подошел к отцу и обнял его за плечи.
- Ну, как поживаешь, мой черный барашек? Они всегда подтрунивали над Джоном, но и гордились им, его успехами. Единственное, о чем родители сожалели, было то, что он развелся с Элоизой. Они всегда надеялись, что брак среднего сына будет более прочным и у него появятся дети.
- С проблемами справляешься?
- Стараюсь. Привет, Чарлз.
Братья с улыбкой пожали друг другу руки. Между ними всегда была некоторая дистанция, но Джон все равно любил старшего брата. Сорокашестилетний Чарлз был совладельцем крупной юридической фирмы в Нью-Йорке. Он специализировался в области международного права, имел красивую жену, работавшую президентом Юношеской лиги, и троих замечательных детей. В соответствии с критериями, принятыми в их семье, Чарлз добился наибольших успехов, но Джон всегда чувствовал, что в его жизни чего-то не хватает: может быть, вдохновения или просто фантазии.
В этот момент из дома вышла вместе с Лесли, женой Чарлза, сама миссис Чепмен.