"Может, и хорошо, что у нас нет сына, - с горечью подумала Александра. Уж тогда бы он мне точно не простил. Хотя, возможно, и так не простит".
Чувства отражались на ее лице, и Джон, наблюдая за ней, испытал жалость. Он догадался, что ее муж был сложным человеком.
- Я думаю, что он свыкнется с этой мыслью. Вы давно в браке, и он любит вас. Это много значит.
- Не для всех, мистер Чепмен, - задумчиво улыбнулась Александра, про себя рассуждая: "Как он может быть уверен, что Анри меня любит? Я сама не всегда в этом уверена. Я для него - собственность вроде изящного предмета мебели в стиле Людовика XV или картины великого мастера. А если картина окажется подделкой? Оставит ли он ее у себя только потому, что она ему нравится?"
Александра знала, что некоторые так бы и поступили, но совсем не была уверена, что Анри относился к этим некоторым. Он считал, что должен обладать всем самым лучшим. Она понимала, что, узнав о ее происхождении, Анри выйдет из себя, несмотря на свою обычную сдержанность и холодность.
Джон поглядывал на свою собеседницу и чувствовал, как растет его симпатия к этой женщине. Держалась она скромно, но с достоинством, и у нее были добрые глаза.
Именно о такой подруге жизни он всегда мечтал. В ней было столько женственности. Джон опасался, как бы изыскания Артура не причинили ей боль. Александра ее совершенно не заслуживала.
- Разрешите пригласить вас на ленч, Александра? И извините за такое неофициальное обращение.
Он улыбнулся ей своей обаятельной улыбкой. Александра рассмеялась:
- Вы знаете все секреты моей жизни. Я и не рассчитываю, что вы будете обращаться ко мне как к титулованной особе.
- Господи, так ваш муж тоже имеет титул?
- Конечно... - Александра выглядела молодо, а смех делал ее совсем юной. Барон Анри Эдуард Антуан Ксавьер Сен Брюмьер де Мориньи. Чудесное имя, не так ли?
Она едва удержалась, чтобы не хихикнуть. Утро выдалось очень напряженным, и Александре требовалась передышка. Она требовалась им обоим.
- И в его водительских правах тоже все это перечислено? Александра улыбнулась, представив, как бы это выглядело, а потом погрустнела:
- А вы, мистер Чепмен, что вы обо всем этом думаете? Вы интеллигентный человек. Вас эта история не шокирует?
- Меня уже ничто не шокирует. Удручает, что так много жизней сломал один безрассудный поступок. И мне кажется, что нехорошо ворошить угли в погасшем очаге. Но не мое дело судить об этом. Кроме того, кому-то из вас воссоединение с сестрами может быть действительно приятно. Вас интересует судьба ваших сестер?
Александра кивнула.
- Я немного помню Хилари.., какие-то фрагменты, обрывки. Они всплыли после вчерашнего разговора с мамой. - И со вздохом добавила:
- Для нее это было сильнейшее потрясение.
- И для вас тоже. - В глазах Джона светилось сострадание. Ему хотелось коснуться ее руки, но он этого не сделал. - Извините за то, что из-за моего появления у вас возникли сложности.
- Пока их еще нет.
"Но они будут, когда я найду остальных сестер", - подумал Джон и спросил:
- А вы согласились бы пообедать со мной, несмотря на все это?
Александра ему нравилась, он хотел ближе с ней познакомиться, и, хотя убеждал себя, что делает это для того, чтобы представить более полный доклад клиенту, Джон знал, что суть не только в этом. Средняя из сестер Уокер была очаровательной женщиной и нравилась ему.
Александра колебалась лишь долю секунды, прикидывая, стоит ли принимать приглашение, и решила, что стоит.
- С удовольствием.
- Какие у вас предложения? Я давно не бывал в Париже и, наверное, плохо ориентируюсь, где нам лучше пообедать.
- Лучше старых ресторанов, мистер Чепмен, ничего нет.
Александра с улыбкой встала. Джон положил папку обратно в кейс и закрыл его. Ей хотелось попросить у него фотографию, на которой она изображена вместе с сестрами, но тут же подумала, что снимок еще понадобится, когда будут найдены Хилари и Меган.
Теперь Александра вдруг поняла, почему у родителей не было ее ранних фотографий. Эта мысль мелькнула у нее, когда они шли через вестибюль.
Джон заметил странное выражение ее глаз и вопросительно взглянул на нес.
- Я только что осознала то, что мне всегда было непонятно. У родителей не было моих детских фотографий, а я принимала это спокойно, как должное.
- У вас не было причин в чем-то сомневаться. Куда мы идем обедать?
- Я подумала, что лучше всего пойти в "Ритц", где предпочитают встречаться пожилые дамы.
Александра усмехнулась и взяла Джона под руку. Тот рассмеялся:
- Звучит очень заманчиво.
- В их обществе я чувствую себя жутко молодой и привлекательной.
- А вы такая и есть, разве я не прав?
- Я стараюсь на себя не смотреть. Вижу одни морщины. Но говорилось это несерьезно. Александре нельзя было дать и тридцати. У нее были идеальная кожа и шелковистые волосы, глядя на которые Джон вспомнил, что представлял ее себе другой.
- Знаете, что любопытно? Я думал, что у вас рыжие волосы.
Александра улыбнулась, и Джон еще раз поразился ее тонкому очарованию. Казалось, за счет прически и одежды она стремится выглядеть строже и старше своих лет, Он задавался вопросом, какая бы она была внешне, если бы позволила себе некоторую раскованность, и решил, что Александра, наверное, стала бы похожа на свою родную мать.
- У меня на самом деле рыжие волосы... - Слабая улыбка мелькнула на ее лице и погасла. - Но мужу это не нравится, и поэтому я их крашу. У Аксель, моей младшей дочки, тоже рыжие волосы. Сама я уже много лет их обесцвечиваю. Анри считает этот цвет волос экстравагантным.
Александра сказала это как бы между прочим, а Джон решил, что ее муж определенно идиот.
Ленч в "Ритце" прошел приятно и непринужденно. Говорили о Бостоне и Нью-Йорке, о Кейп-Коде и Сен-Жан-Кап-Ферра - местах их летнего отдыха, о яхтах, о своем детстве.
Джон рассказал о том, как вопреки ожиданиям родственников стал сыщиком, а не адвокатом. Они перешли на "ты", беседовали, словно давние добрые друзья, и оба сожалели, когда пришло время расставаться.
Александра подвезла Джона до гостиницы и на прощание попросила:
- Позвони мне, как только что-нибудь узнаешь о моих сестрах.
- Обещаю.
Он коснулся ее руки, лежащей на руле, а потом наклонился и поцеловал Александру в щеку.