— Смогу ли я преодолеть страх перед вечностью.
— Тогда я вам расскажу про свой девиз. Это цитата из Эмили Дикинсон[9].
— А у меня нет девиза, — задумчиво ответил Марк.
— У каждого человека должен быть девиз. Если хотите, можете позаимствовать мой.
— И о чём он?
— Вечность начинается сейчас[10], — произнесла Мэгги с задумчивой улыбкой и продолжила после небольшой паузы: — Не стоит волноваться о вечности… время бежит быстрее, чем вы думаете.
— Да, — согласился Марк, в его спокойном голосе появились суровые нотки. — Я понял это, когда потерял сестру.
— Вы были близки? — спросила она с сочувствием.
Повисла неожиданно долгая тишина.
— Никто не назвал бы нашу семью близкими людьми. Это как запеканка. Берёте кучу продуктов, каждый из которых вкусный в отдельности, смешиваете их все вместе, и получается жуткая гадость.
— Не все запеканки так уж плохи.
— Назовите хоть одну вкусную.
— Макароны с сыром.
— Но это не запеканка!
— Тогда что вы имеете в виду?
— Блюда из овощей.
Мэгги расхохоталась.
— Хитрый ход. Но с макаронами тоже запеканка.
— Как скажете. Тогда это единственная запеканка, которая мне нравится. Остальные крайне противны на вкус. Такое ощущение, что перемешали несовместимые продукты, чтобы освободить кладовку.
— У меня есть бабушкин рецепт запеканки из макарон с сыром. Четыре сорта сыра и поджаренные кусочки хлеба сверху.
— Когда-нибудь вы должны мне её приготовить.
Конечно, это никогда не случится, но от подобной мысли жаркий румянец поднялся от шеи Мэгги до самых корней волос.
— Шелби это не понравится.
— Да, она не ест углеводы.
— Я подразумевала, не понравится, что я готовлю для вас.
Марк не ответил, рассеяно глядя в окно. Может, он думал о Шелби? Предвкушал близкую встречу?
— С чем вы её подадите? — спросил он через секунду.
Улыбка Мэгги переросла в смех.
— Я сервирую её как основное блюдо с жареной на гриле спаржей. Возможно добавлю салат из помидоров с руколой. — Казалось, прошла вечность с тех пор, как она последний раз колдовала у плиты. Готовка для одного человека не стоила потраченных сил, поэтому за ужином она себя не баловала. — Мне нравится готовить.
— В этом наши интересы совпадают.
— Вы тоже любите готовить?
— Нет, я люблю есть.
— А кто у вас в доме готовит?
— Мы с братом Сэмом по очереди. И оба делаем это ужасно.
— Не могу не спросить. Как получилось, что вы вдвоем решили растить Холли?
— Я понимал, что один не справлюсь. Но больше просить было некого, а отдать Холли приёмным родителям я не мог. Пришлось вынудить Сэма помогать мне, вызвав в нём комплекс вины.
— Теперь не жалеете?
Марк отрицательно покачал головой.
— Потеря сестры стала для меня самым страшным событием в жизни, а появление Холли — самым счастливым. Сэм думает так же.
— Это похоже на то, что вы ожидали?
— Я не знал, чего ожидать. Мы просто жили день за днём. Были замечательные минуты, когда Холли впервые поймала рыбу в озере Эгг или когда они с Сэмом решили соорудить на завтрак вафли с бананами и мармеладом… Вы бы видели, во что они превратили кухню! Но были и другие дни, когда мы куда-то приходили и видели настоящие семьи. — Марк замешкался. — Я видел в глазах Холли один и тот же вопрос: «Как бы мы жили, если бы у нас была семья?»
— Вы и есть семья, — заверила его Мэгги.
— Два дяди и ребёнок?
— Да, вы тоже семья.
Мэгги с Марком, словно давние друзья, продолжали вести спокойную, милую беседу ни о чём, плавно переходя с одной темы на другую.
Она рассказала ему о своей жизни в многодетной семье: про бесконечное соревнование за горячую воду, внимание родителей, уединение. Но даже ссорясь и стараясь перещеголять друг друга, они жили счастливо, нежно заботясь о родных. Учась в четвёртом классе, Мэгги уже умела готовить обед на десятерых. Она носила вещи, доставшиеся ей от старших сестёр, но никогда об этом особенно не задумывалась, усвоив один урок: личные вещи всегда теряются или становятся негодными.
— Я очень быстро поняла, что это не самое важное в жизни, — рассказывала Мэгги, — и ещё совсем маленькой девочкой выработала буддистское отношение к игрушкам. Я умею легко отказываться от вещей.
Хотя Марк не блистал красноречием, рассказывая про свою семью, Мэгги удалось вытянуть из него несколько важных сведений. Стало понятно, что его родители вели незатухающие войны, а дети стали невинными заложниками этих баталий. Праздники, дни рождения, семейные торжества — всё подходило для выяснения отношений.
— Мы перестали отмечать Рождество, когда мне исполнилось четырнадцать, — признался Марк.