- Это бесчеловечно, - продолжает брадобрей, занимаясь своим делом. Так сосать соки из народа...
- На кого же ты жалуешься - на короля или на графа де Аро? соблаговолил наконец заговорить Мигель.
- Король тому виной! - восклицает брадобрей.
- Де Аро! - возражает Каталинон, и оба неприязненно смотрят друг на друга.
- Конечно, король, - стоит на своем цирюльник. - Его охоты и праздники - дорогое удовольствие, а все за наш счет.
- Де Аро - грабитель, - твердит Каталинон. - Такой же, каким был Лерма. Его мошна пухнет, а мы затягивай пояса.
- Поторопитесь, - сухо обрывает их Мигель, вспомнив о письме Соледад сегодня оно наконец-то пришло, и Мигеля не интересует ни король, ни министр.
- К вашим услугам, сеньор, - кланяется брадобрей. - Но я утверждаю: всякий, кто сваливает вину с мастера на подмастерье, помогает безобразию. Мой зять - придворный лакей, и у меня самые надежные сведения. Де Аро просто кукла, его выставляют вперед, чтоб король мог за его спиной творить что угодно.
- Как ты говоришь о короле, негодяй?! - вскипает Мигель.
- Молчу, ваша милость, молчу, - испуганно бормочет брадобрей и, ловко скользя бритвой, постепенно снимает пену с лица. Но он не может долго молчать и вскоре начинает снова: - А кто, спрошу я вашу милость, придумал посылать наших солдат на помощь чешскому Фердинанду? Тоже де Аро? Видишь, Каталинон, все твои рассуждения построены на песке. А уж войска - особенно дорогое удовольствие. Разве я не прав, ваша милость?
- Прав, - отзывается Мигель. - Но ты забываешь, что я тороплюсь.
- Я готов! А видишь, - ухмыляется брадобрей, обращаясь к Каталинону, сами их милость того же мнения, что и я. Эх, кому это надо - делать хоть что-нибудь на пользу малым сим? Пусть себе прозябают! Пусть радуются, что вообще существуют... Ваш слуга, сеньор.
Каталинон, ворча, подает Мигелю медный таз с водой. Цирюльник складывает свой бритвы, принимает мзду и уходит.
- Тоже мне мудрец, чтоб ты своим мылом подавился, - бранится вслед ему Каталинон. - Что это, ваша милость, каждый олух убежден, что он во всем прав...
- А ты разве не такой же? - возражает Мигель, и Каталинон забывает закрыть рот. - Ну, хватит болтать, пустомеля. Шпагу! Перчатки! Шляпу!
Мигель еще раз пробегает глазами письмо Соледад.
Да, да, собственной своей рукой, ему одному, она написала: "Завтра пройду с дуэньей по набережной..."
Когда Мигель в сопровождении Каталинона вышел из дому, по пятам за ним скользнула тень человека, тень, похожая на летучую мышь или на кокон бабочки: до самого носа закутана в черный плащ, только два колючих, как острия ножей, глаза - глаза василиска, настороженные, острые, пристальные, смотрят из-под широких полей шляпы. Кокон скользит за Мигелем шагом неутомимых.
Мигель, в черном бархатном костюме с белыми кружевами, в руках - букет цветов померанца, ожидает явления. Ожидает чуда любви. Дыханье спирает в груди, сердце колотится в горле.
О, идет! Ясная, как утренняя звезда, длинные золотистые ресницы затенили целомудренно потупленные очи. Подходит - в шелковых одеждах, увешанная фамильными драгоценностями, в отблесках которых, кажется, бледнеет ее детское личико.
Мигель, обнажив голову, низко поклонился. Дуэнья отошла в сторону. Соледад улыбнулась ему и снова потупилась - ждет галантных речей.
Но Мигель молчит.
Девушка поднимает недоуменный взгляд.
- Возьмите, - выдохнул Мигель, протягивая букет.
Девушка берет цветы померанца - символ любви - и краснеет.
Они молча пошли рядом.
Где же поток красивых слов, предсказанный дедом?
Они идут и молчат, позади них - слуга и дуэнья, а еще дальше закутанная тень.
- Почему вы молчите, дон Мигель? - робко спрашивает девушка.
- Я хотел сказать вам много прекрасного... - Голос Мигеля хрипл. - И не могу. Вы слишком красивы.
Соледад посмотрела ему в лицо. Расширенные глаза, выражение строгое ошеломленный, неотрывный взгляд.
- Я радовалась свиданию с вами, - улыбается она, позабыв советы своих стариков, - нарядилась, как для обедни...
- Вы похожи...
- На кого?
- На мою мечту, Соледад.
- Вы уже называете меня просто Соледад? - озадаченно спрашивает она.
Но Мигель не дает себя отвлечь.
- В ваших глазах - бог и все его царствие. Я искал путь - и нашел его. Через вас я приближусь к богу. Вы - мой путь к небесам.
- Я вас не понимаю, сеньор, - испуганно говорит девушка.
Не так представляла она себе первую беседу с Мигелем.
А он в эту минуту вспомнил измену свою с Фелисианой, и чувство отвращения к себе охватило его.
- Очистить душу вашим светом, Соледад... Тихим быть возле вас, как тих сумрак вокруг кипариса... Вдыхать вашу детскость. Не удаляться от вас ни на шаг...
- Но, дон Мигель, мы так недавно знакомы...
- Я знаю вас годы, Соледад, - вырывается у него. - Долгие годы люблю вас...
- О, что вы говорите? - Соледад в ужасе. - Это слишком внезапно, чтоб я могла вам поверить...
- Вы мне не верите? - Мигель, задетый, остановился.
Какой он странный, порывистый! Соледад не понимает его. Ею овладевает стыд. Она теряет уверенность. Ей страшно.
- Я верю вам, дон Мигель, - в тревоге отвечает она. - Но то, что вы говорите, приводит меня в смятение...
Мигель смотрит на ее губы, на кудри, обрамляющие ее лицо, и его обуревает дикое желание - сжать ее в объятиях! Нет, не хочет он быть тихим, как сумрак, не хочет вдыхать девичью нежность - владеть! Обладать!