- Он не придет, родная. Тело его обречено костру. Дьяволу - черная душа, - говорит Изабелла, которой мучительно слышать слова матери.
- Скажи, дочь, настигнет ли кара господня того, кто так провинился?
- Палач уже ждет его...
- Скажи, Изабелла, ты его ненавидишь?
- Ненавижу. Ненавижу!
- В твоем голосе слезы, доченька. Любишь его?
- Люблю его, мать!
Безумная тащит дочь к святому кресту.
- Дочь, прокляни его здесь, на этом месте!
Изабелла склоняет голову и молчит, подобная черному чертогу из гранита и мрамора. Ночь крылами ветра бьется в окна.
- Так я тебя проклинаю! - кричит безумная. - Пред ликом божиим навеки проклинаю тебя! Чтоб за всю жизнь ты не познал любви! Чтоб метался из одних объятий в другие, несчастный, и раз от разу несчастнее! Чтоб страдал ты от одиночества посреди толпы и чтоб одиночество это разъедало душу твою, как черви - труп!..
* * *
Девушки, уперев в бок глиняные амфоры, идут к фонтану.
- Дон Мигель скрылся из города - слыхала?
- Куда, интересно, он подался?
- Говорят, поскакал в Кордову.
- Бедные кордованки!
- Да, да, да...
Мужчины сидят на ступеньках, потягивая привычный вечерний бокал вина.
- В дело вмешалась святая инквизиция. Санта-Эрмандад* будет разыскивать его.
______________
* Буквально "святое братство" (исп.), в данном случае - полиция инквизиции.
- Чепуха, инквизиции до этого дела нет. Его разыскивают стражники префекта.
- Хорошо бы схватили негодяя.
- Хотел бы я быть таким молодым и богатым, как он, и никого не бояться, и...
- И делать то же, что и он?
- Разве я сказал что-нибудь подобное?
- Зато подумал, сосуд греховный! Подумал!
Женщины опускаются на колени, складывают руки, молятся вслух:
- Пусть жестоко накажут блудодея, когда поймают!
И потихоньку:
- Пусть уйдет от преследования. Пусть вернется. Хоть бы на минутку приглянуться ему!
* * *
Топот копыт, крики, стук в ворота дона Матео. Стражники!
Чужие грубые голоса:
- Сказывали, он сюда поехал...
Голос Каталинона:
- Стало быть, зовут его дон Мигель де Маньяра? Гм... Старый, молодой, высокий, маленький? Ах, так, молодой... Ну да, видел я такого барчука, только был он не один. Их двое было, значит, это не он.
- Двое? Он, и есть! Второй-то - его слуга, понял? - громко объясняет стражник.
- Вот как? Ну, так они поехали вон по той дороге, к португальской границе. И мне показалось - ужасно спешили.
- Они, они! - взревел стражник. - Скорей за ними!
Но начальник отряда хмурится:
- К чему такая спешка, дуралей?
- Ведь если поймаем - каждому по эскудо!
Начальник, наклонившись к нему, шепчет:
- А если не поймаем, если, даст бог, он уйдет - от его отца получим по десять эскудо, олух!
* * *
Вы говорили, милый мой Грегорио, что мыслящему человеку одиночество прибавляет мудрости, мысленно беседует Мигель с далеким своим наставником.
Но вот я один, падре, и все же не счастлив. Должен даже признаться после месяца раздумий в одиночестве душе моей грустно и тесно...