- Вы неразговорчивы, сеньор.
Мигель вспыхнул, голос его дрожит от смущения:
- О да, если желаете... Но я слишком счастлив и не знаю... не понимаю... Когда я увижу вас снова?
- Вы еще со мной, а уже думаете о завтрашнем дне? - засмеялась она.
- Завтра?! - страстно вскричал он, ухватившись за ее слово.
Улыбка сходит с ее лица, глаза горят, и с великой серьезностью девушка произносит:
- Зачем же завтра? Сегодня. Хотите?
Мигель, бледный, не в силах выговорить ни слова.
- Сегодня после захода солнца ждите меня у маленькой железной калитки в отцовском саду. С богом...
Мигель остался стоять перед воротами Прощения, держа в руке свой берет с перьями, и на глазах его сверкают слезы.
Он опомнился, когда она исчезла из виду.
Позор мне! Стократ позор! Стою, как нищий... Заикаюсь, как робкий мальчишка, и кровь моя не возмущена таким смехотворным смирением!
Но вечером я поведу себя иначе! Я добуду тебя, красотка, как любую другую!
Он уходит, скрипя зубами, но берет свой все еще держит в руке человек, против воли смиренный. Веточка померанца вянет на полуденном солнце.
* * *
- Почему вы так спешите сегодня, донья Хиролама? Что с вами, во имя милосердия божия?
Толстая дуэнья с озабоченным добрым лицом едва поспевает за Хироламой.
- Почему вы мне не отвечаете? Да подождите же!
Но Хиролама ускоряет шаг. Смысл няниных слов до нее не доходит. Вот кончилась кипарисовая аллея, и девушка входит в калитку сада, что позади отцовского дворца.
О! Под солнцем этого утра распустились уже все цветы на всех померанцевых деревьях, сад так и светится трепетным великолепием нежных белых соцветий, простых и волшебных, как сама любовь.
Внезапный страх сжал девичье сердце. Обещала первый цветок Мадонне, а отдала человеку... Оскорбила Мадонну, согрешила... От этой мысли потемнело в глазах, заколотилось сердце. Великое опасение перед чем-то, что надвигается, охватило душу ее. Вымолить прощение Мадонны, пасть на колени, сейчас же...
- Принесите мне целую охапку этих цветов! - приказала она.
Перед Мадонной, в своей комнате, пала на колени Хиролама, рассыпав цветы у ног Пречистой.
- Прости, госпожа наша! Я согрешила... ради него...
Поднимает глаза на Мадонну, а видит его лицо, ощущает его дыхание.
- О Мадонна, прости! Смилуйся над моим сердцем!
Дрожит девичье сердце. Не от страха перед грехом - от неведомого блаженного томления.
* * *
Солнце зашло.
От калитки в глубь сада ведет кипарисовая аллея. Тяжелые ароматы душат дыхание вечера.
В конце аллеи появилась какая-то фигура.
Мигель дышит хрипло. Волненье сдавило грудь, к которой он судорожно прижимает стиснутые кулаки. Он готовит речь. И, идя навстречу девушке, кланяется галантно.
- Вы светлее луны, совершеннее царицы красоты, о вечерняя звезда на голубом шелку...
Девушка остановилась - улыбка, которой она встретила Мигеля, сошла с ее лица.
А Мигеля бьет дрожь. Он сам чувствует, как фальшиво прозвучали его слова. Ему бы пасть на колени, молча поднять взор к этому лицу, но нет, не унизится он до состояния влюбленного мальчишки!
- Я ждал вас более часа... - пробормотал он, но голос его пресекся в середине фразы.
Хиролама бледна.
Тишина - разговор ведет лишь учащенное дыхание мужчины и девушки.
Потом Хиролама сказала:
- Что такое час? Я целые годы ждала встречи с вами...
- Вы меня ждали?!
- В мечтах видела ваше лицо...
Тогда рухнуло в душе Мигеля все, что он готовил, собираясь действовать как завоеватель, - стоит тут человек, покоренный, захваченный смерчем любви.
Нет, не бывало еще ничего подобного этой минуте, и нет ей равной. Вся прелесть земли и неба слилась в создании, что стоит перед ним.
Ослепительный свет, вырывающийся из сердца струею могучего чувства и в одно мгновение выворачивающий человека наизнанку. Куда девались тщеславие, гордость, корысть, стремление брать силой...
Неуверенный, робкий, как мальчик, стоит граф Маньяра, лепечет смущенно:
- Простите, донья Хиролама, я не понимаю, что творится во мне - меня переполняет чувство, которого я доселе не знал, сердце болит, но я хочу этой боли, мне страшно, и сам не знаю чего, я хотел сказать вам много красивых слов - и не могу. Ради бога простите.
Прояснилось девичье лицо, только две слезинки сверкнули в темных очах.
- И меня переполняет чувство, которого я не знала доселе. И у меня сердце болит, и я хочу этой боли, - тихо повторяет она его слова, и глубокий голос ее окрашен темно-синими тенями. - Не вижу, не слышу ничего - только вас...