- Хиролама, Хиролама...
Она чуть-чуть усмехнулась:
- Вы еще не назвали мне своего имени, сеньор!
- О, простите!.. - Но он тотчас осекся, побледнел.
Мое имя! Как произнести его при этой девушке?!
И вся чудовищность прошлой жизни навалилась на Мигеля.
- Что же вы, сеньор? - тихо настаивает девушка.
Нет, не могу его выговорить. Впервые в жизни стыжусь своего имени. Будь оно проклято!
Отвернувшись, он молчит, бурно дыша.
Маленькая теплая рука скользнула в его ладонь, и в голосе, мягком, как дыхание матери, прозвучала горячность:
- Вы даже не представляете, как я теперь счастлива, дон Мигель!
- Вы меня знаете? - Он поражен.
- Я ведь не только в мечтах видела ваше лицо. Я знаю вас много лет.
Он вытирает пот на лбу.
- И вы, зная, кто я, пришли...
- Я сама вас позвала.
- Но моя репутация... - бормочет Мигель. - Вы не боитесь?
Она взяла его за руку и повела по кипарисовой аллее.
Сгущается темнота, тени кипарисов образуют гигантскую шпалеру. Месяц повис над садом - ледяной, как замерзшая слеза.
- Я с детства ношу в сердце мечту о женщине, которую жажду всей кровью моей, всем дыханием. Это было - как свет, который дремлет во тьме. Пятнадцать лет молилась моя душа, чтоб найти мне подлинную любовь. Не находил. Но долго верил - найду. Потом уж и верить перестал... И теперь, когда я утратил все, что было во мне человеческого, честного, доброго, только теперь нахожу ее... Поздно, поздно! Я не могу надеяться...
- Никогда не бывает поздно, дон Мигель, - тихо возражает Хиролама.
- Скажите, что мне делать? Я сделаю все, что вы пожелаете!
- Правда?
- Клянусь...
- Не клянитесь. Мне достаточно вашего слова. Я хочу одного...
- Говорите, говорите!
Хиролама отворачивает лицо, голос ее чуть слышен, она произносит отрывисто:
- Я хочу... чтобы вы... меня... любили...
Тихо. Ледяной лик луны глазеет в бездны мира. Ароматы густы, дурманящи.
Мигель не отвечает.
- Чтобы вы любили меня настоящей любовью, - сладостный голос звучит словно издалека, полный обещаний чего-то прекрасного, немыслимой чистоты.
Дрожа всем телом, Мигель упал на колени.
- Я ваш, Хиролама. Отрекаюсь от всего на свете - кроме вас!
Она заставила его подняться и молча повела за руку. Села на ограду фонтана.
- О чем вы думаете, Мигель?
- О смерти, Хиролама.
- Я боюсь смерти.
- Не надо ничего бояться. Ведь я с вами. У меня хватит сил на обоих. Я жить хочу с вами, Хиролама.
- Да, - улыбается бледное лицо. - Это самое прекрасное. Жить с вами.
- Достоин ли я вас, Хиролама?
Он всматривается в ее лицо, окутанное сумраком.
- О чем вы думаете, Хиролама?
- О любви, Мигель, - просто сказала она.
Да, да, это - любовь!
Сердце его заколотилось неистово, дыхание замерло. Но он не осмеливается прикоснуться к ней.
- Можно поцеловать ваши руки, Хиролама?
- Можно, Мигель.
Больше не сказано было ни слова - и так сидели они рядом на ограде фонтана, глядя друг другу в глаза.
Легкий ветер играет ее легким платьем, временами прижимая край его к руке Мигеля. Тот вздрагивает от прикосновения шелка, но не смеет шевельнуться.