— Фёдор?
Осознав, что до сих пор цепляюсь за его руку, я отступил, откашлявшись.
— Прошу прощения, задумался.
Холод ещё не отступил, гусиной кожей отзываясь на руках, и увиденный кадр тоже будто бы застыл перед мысленным взором. Я не знал точно, что это за документ, но само наличие Грибоедова в кабинете магистра… Мог ли старый ублюдок настоять на этой бумаге?
— Похоже, наша беседа выбила Вас из колеи, юноша, — усмехнулся магистр, выступая из-за стола. — Пойдёмте, я провожу к лифту.
Поправив полы "халата", магистр вальяжной походкой направился к двери. Нельзя… Я не могу делать выводы, основываясь на видениях, тем более столь краткосрочных. Нужно больше фактов, но всё-таки… Союз дворянства и Магистерия? Заговор, с целью прижать род Ароновых? Что Куропатов мог предложить фанатикам, чтобы те согласились на сотрудничество?
— Могу я задать вопрос, господин Грибоедов?
— Разумеется, юноша, — задержавшись у двери, он сложил руки за спиной, поворачиваясь ко мне.
— Почему Вы спустили на тормозах нападение Семёна Куропатова?
Магистр подобрался, внимательно на меня посмотрел.
— Разве это наш выбор? Александр Ефимович должен был донести, что мы всецело на вашей стороне.
— Но у вас была целая неделя, пока я был на реабилитации, — заметил я. — И ничего, даже банального дисциплинарного взыскания. Почему?
— Это сложная ситуация, преждевременные обвинения были бы…
— Почему?!
Гневно сморщив нос, магистр достал из кармана коробку с леденцами, но та была пуста. Раздражённо щёлкая крышкой, он медленно произнёс.
— Вы должны понимать, что поиск Мессии — крайне непростая задача. Мы действуем практически вслепую, прорабатываем сотни вариантов. Мы даже допускаем, что истинный Мессия не сможет без тренировок войти в центр Вихря. Представляете, какая неразбериха?
— И при чём здесь я?
— Этот инцидент… — убрав наконец коробочку, он подавил тень улыбки и гордо выпрямился. — Магистерий следует воле Фатума, юноша. Вам было предопределено подвергнуться нападению, и, как показывает практика, тяжёлая травма не помешала Вам вернуться в норму. Этот прецедент должен быть тщательно изучен.
— Значит вы ставите на мне эксперимент? — едко поинтересовался я.
— Вся деятельность академии — один большой эксперимент.
Ему понравился мой ответ, а вот мне его — не очень. Что, если нападение Семёна спровоцировано Магистерием? Дать мне по башке, вернуть в норму и поглядеть что будет. Видя моё замешательство, магистр решил успокоить меня, но лишь сильнее распалил пламя подозрений.
— Мы собираем анамнез с каждого одарённого, анализируем… Ваш отец, кстати, был превосходным кандидатом. Особенность вашего родового дара, способность поглощать эфирную энергию, казалась ключом, однако… Существенные ограничения вынудили нас отказаться от этой теории.
— И вы надеетесь, что я лучше отца?
— Мы не надеемся, мы исследуем. Также, как и с Вашим отцом, эксперименты могут показать отрицательный результат, и тогда для волнений не останется причины. Вы вернётесь в родовое имение и вскоре забудете наш разговор.
— Это было бы прекрасно.
Довольный беседой, магистр открыл дверь, пропуская меня. Мы вышли в атриум, и он заметил, что я с любопытством разглядываю ансамбль из пяти постаментов, один из которых пустовал.
— Культурное наследие нашей империи. Каждая статуя символизирует виток в развитии, — он поочерёдно указывал на скульптуры, — сражение с Вихрем, восстановление государства, освоение эфира, и основание Магистерия.
— Пустой постамент приготовлен для Мессии?
— Верно! Рад, что Вы поняли. Возможно, факультативные занятия по истории изменят Ваше мнение. Магистерий не враждебен аристократии, мы просто инструмент на службе империи.
Церемонно попрощавшись возле лифта, магистр пялился на нас с Лерой, пока лифтовые двери не скрыли его фигуру. Инструмент, говорит… Сдаётся мне, они скорее считают себя кузнецами, этот инструмент выковывающими.
— Как всё прошло?
— Могло быть и хуже… Я ещё не опаздываю на испытания?
— Времени с запасом. До павильона недалеко, пятнадцать минут.
Спустившись на первый этаж, мы вышли из главного корпуса, и щурясь от солнечного света, я оглядывал территорию. Сегодня на редкость тепло и солнечно, солнце приятно согревало кожу, я даже закатал рукава, следуя за Лерой.
Редкие прохожие были слишком заняты своими делами, чтобы обращать внимание на двух подростков. Местные и не очень, они варились в жизни Академии, обслуживали её, жили ею. И ведь это только часть владений Магистерия.
Так кто же был инициатором, магистр или Куропатов-старший? Сомневаюсь, что какому-то графу, даже такому влиятельному, удалось собрать достаточно денег для подкупа такой внушительной организации, но и подчинение целого рода — задачка не из лёгких. Дьявольщина, от этих бессмысленных теорий, у меня только голова разболелась.
— Почти пришли, — Лера указала на крытый павильон без окон, издалека напоминавший здоровенную шайбу. — Как думаешь, сколько процентов выжмешь?
— Не больше семидесяти, — твёрдо решил я, вспоминая слова Михайлова.
Я не боялся боли, которую причинит испытание, я всерьёз опасался того, на что способен мой организм. Не хочу давать им даже малейшей надежды, что я — Мессия. Мне совершенно не по душе роль жертвенного животного. Если бы только я чётко понимал, что нужно сделать…
Когда мы подходили к черным, непрозрачным дверям, из них вышел мужчина странной наружности. Одетый совершенно не по погоде, будто полярник: толстая куртка с множеством карманов, замотанный до носа шарф и маска, поднятая сейчас на лоб. Его глаза застыли в вечном прищуре, и сейчас эти глаза смотрели на меня.
Мужчина ускорил шаг и, когда мы поравнялись, вытянул руку в толстой перчатке, собираясь схватить меня, но Лера опередила его, сильным шлепком отбросив руку незнакомца.
— Держи дистанцию, бес!
Он непонимающе уставился на неё, снова повернулся ко мне, окинув взглядом.
— Меня гонит Великий Шквал, — беззлобно сообщил незнакомец. — Ветер знает тебя, молодой Аронов, но он не пробовал твоей плоти.
Чудная фраза отозвалась в воспоминаниях Фёдора. Подобные речи я слышал от гостя отца, но так и не понял значения. И всё же, незнакомец чего-то ждал. Валерия оставалась напряжена, как струна, она видит в нём угрозу. Ну а что вижу я? Я лишь чую сильный запах воска и вишни, будто он ароматические свечи по карманам рассовал. Вспоминай… Что там отец ему отвечал?
— Шквал в моем сердце не утихает. Пусть не уймётся и в твоём, — церемонно произнёс я, протягивая руку.
Раскрыв глаза в удивлении, незнакомец стянул перчатку, и стало ясно, откуда запах — это мазь, которой он жирно намазал обмороженную руку. Сдавив мою ладонь, незнакомец с жаром произнёс.
— Ты не брезгуешь печати Сеятеля! Об этом узнают, ветер разнесёт весть.
Оставив на моей ладони липкую жижу, он вернул перчатку на место и стремительно двинулся прочь.
— И что это было?
— Ты мне скажи, — повела плечиком Лера. — Отец обучал общаться с бесами?
— Я не об этом, — брезгливо вытирая ладонь о штаны, я указал на её руку. — Ты теперь мой телохранитель?
— А… Да я просто среагировала, думала он напасть хочет.
— С чего вдруг?
— Бесы ветра непредсказуемы, а ты мне ещё… — она осеклась, — ты слишком задумался, вот я и решила вступиться.
— Физкультуру ты явно не пропускаешь…
Девушка лишь пожала плечами, открывая мне дверь. Её удар не был паническим жестом, она била со знанием дела. Пускай она меня защищала, но навыки рукопашного боя… Может всё-таки не воровка?
— А почему «бесы»? Их же обычными фанатиками называют, — поинтересовался я.
— Это имя выбрали они.
— И откуда скромная студентка об этом знает?
Лера невнятно пожала плечами. Опять секреты. Теперь всё, даже её походка казалась мне особенной, каждый шаг будто подготовка к прыжку, руки слегка разведены в стороны, чтобы не стеснять движений… Или я выдумываю? Кто знает, чему Магистерий обучает простолюдинов. Без магии, они же должны как-то за себя постоять?
— А вот и он! — громкий голос Михайлова вернул меня в реальность.
В небольшом коридоре с единственным проходом, заблокированным сканирующей аркой, стоял охранник в форме Магистерия и сам Михайлов, с папкой в руках. Свет в коридоре будто специально приглушили, для создания мрачной обстановки, так резко контрастирующей с освещённой белизной главного корпуса. И здесь было чертовски холодно.
— Я не опоздал?
— В самый раз. Убери это! — Михайлов рыкнул на охранника, и тот опустил сканер, позволяя нам беспрепятственно пройти внутрь.
Чем дальше мы погружались в коридор, тем холоднее становилось, но теперь я понимал, в чём дело. Эфир. Здесь его, должно быть, дохрена, чтобы обеспечить бесперебойное снабжение испытания.
— Проблем не было?
— Столкнулись на входе с фанатиком, — ответила за меня Лера.
— Ох уж эти… Он привёз свежую партию, отказался ждать… Но я имел ввиду другое, — многозначительно произнёс он.
— В целом, нормально. Позже поговорим.
Коридор сменился широким залом, размером с футбольное поле. Высокие потолки, холодные серые стены и тот самый стеклянный загон посреди. От него протянулось множество проводов к центру управления, поднятому на толстых сваях, и там уже суетилось несколько техников.
С другой стороны собрались зрители, среди которых я узнал нескольких одногрупников. Семён был здесь, Люда и Капустин. Если присутствие первых я ещё понимал, жаждали лицезреть моё фиаско, но Вася то что здесь забыл? Однако, ещё одно знакомое лицо удивило меня куда больше.
— Господин! — улыбаясь от уха до уха, ко мне подбежала Ириша, разрываясь между желанием поклониться и чмокнуть в щёку.
— Какие люди! Отпросилась посмотреть на подопечного?
— Я ассистирую целителю! — гордо заявила она. — Буду рядом, на случай, если Вам станет очень плохо.
— Что ж. Надеюсь на твой целебный массаж, в случае чего.
Лера кашлянула, ненавязчиво подталкивая меня в спину.
— Федя, тебя ждут.
— Ещё поболтаем.
Кивнув девушке, я направился к пыточной камере. Михайлов поднялся в комнату управления, о чём-то ожесточённо споря с техниками, Ириша заняла место возле группы Магистерских представителей. Высокий мужчина с широким лбом и могучими руками пробудил во мне ужас. Не Фёдора, уже мой. Верховный целитель. Именно этот человек поставил меня на ноги, но КАК он это сделал… Бррр.
Лера проводила меня до стеклянных дверей, несильно сжав руку, выражая поддержку. Ладно, да начнётся рок’н’ролл. Ступив внутрь, я вышел в центр, с любопытством разглядывая стеклянную клетку изнутри. Множество датчиков, какие-то подвижные механизмы с раскрытыми соплами и жуткий, пробирающий до самых костей, холод.
За спинами зрителей загорелось табло, на нём значилось «0 %». Такое же табло висело над центром управления. Поёжившись, я растирал руки, пританцовывая на месте.
— Может начнём уже?
Михайлов успокаивающе поднял руку. К счастью, у меня имелся другой измеритель опасности — Лера. Девушка спокойно заняла место рядом с Иришей, нисколько не высказывая волнения. Всё идёт своим чередом.
— Запись включена, — раздался голос из динамиков. — Процедура «Испытание ветрами». Испытуемый Аронов Фёдор Игоревич.
Продекламировав дату и время начала, голос дал команду начать, и окружавшие меня механизмы ожили.
Сопла повернулись в одну сторону так, будто собирались раскрутить клетку. Послышались щелчки, шипение, и температура вокруг начала резко понижаться. Запах вишни, следовавший за эфиром, стал навязчивым, я почувствовал на руках лёгкое дуновение морозного ветра.
— Один процент! — громко объявил голос.
Соответствующая цифра загорелась и на табло, на случай, если я не услышал, и постепенно начала увеличиваться.
Мне не выдали никаких инструкций, я замер как дурак, думая лишь о том, как бы не проторчать тут дольше положенного. Может уже сейчас начать кривляться? Нет, это будет подозрительно.
— Десять процентов! Не стойте, господин Аронов. Пробудите дар!
Легко сказать. Пока, мне удавалось "включить" его лишь при соприкосновении с другим человеком, но здесь? Я же не могу как Семён, достать джедайский меч и размахивать им, отбиваясь от ветра… И всё-таки я попытался.
Представив на чёрном фоне родовой символ, я привёл себя в состоянии готовности. Теперь единственный тёплый участок моего тела — плечо, где аккумулировалась собранная сила. И теперь я увидел, что вокруг меня разгоняется не просто ветер.
Совсем крошечные сгустки энергии, вспыхивающие слабыми искрами, мерцали вокруг как фейерверки. Я попытался коснуться одного, но это всё равно что ловить комара, даже задеть не вышло.
На табло высветился новый порог, 30 %. Голос руководителя потонул в завывании ветра. Он ревел с такой мощью, что я даже собственного кашля не слышал. И в очередной попытке дотянуться до искорки, я ощутил резкую боль в локте, там, где эфирный сгусток меня коснулся.
Секунда, и эфир уколол меня в плечо и поясницу, я невольно встал в боевую стойку. Короткий взгляд на Леру — она оставалась спокойной. Все через это проходят? На табло цифра поднялась почти до сорока процентов, и я уже не пытался поймать сгустки эфира. Я пытался от них отбиваться.
Впервые встретив сгусток ударом, я почувствовал, как кровь замерзает в моих жилах. Холод поднимался по руке, впитываясь в кожу и кости. Ветер серьёзно усилился и кружение ярких вспышек становилось гипнотическим, они вычерчивали в воздухе сплошные линии, чья траектория неизбежно пересекалась с моим телом.
Сорок пять процентов.
Я начал серьёзно волноваться. Жуткий холод и вспышки боли по всему телу изматывали, но запас прочности ещё есть. Я же не могу просто картинно упасть, позволяя боли завершить работу? И тут у меня начались видения…
Я увидел плывущие вокруг силуэты, бесформенные фигуры с раскрытыми ртами, чьи конечности тянулись ко мне, как к спасителю. Их прикосновения обжигали так сильно, что я уже не задумывался о том, как выгляжу со стороны. Я крутился, пригибался и яростно отмахивался, поскольку только Дар защищал меня от боли.
Когда цифра перевалила за пятьдесят процентов, вокруг начал сгущаться густой туман. Табло исчезло, а вместе с ним и зрители. Я оказался посреди грозовой тучи, совершенно одинокий и беспомощный против силы природы. Поток ветра постоянно сбивал с ног, позволяя большим сгусткам жалить моё тело.
Позабыв обо всём, я просто пытался выжить. Плевать на цифры, эта штука может убить меня! Или… Или она убьёт не меня?
Шальная мысль, закравшаяся в подсознание, новая порция эфира, поглощённая моим даром, и окружающий мир резко преобразился. Сплошные линии снова стали отдельными частицами, плотно привязанные сотканными из дыма нитями. Эти нити уходили ввысь, пронизывали потолок стеклянной клетки и дальше, к небу.
Холод медленно отступал, возвращая ясность сознания. Вместе со скоростью ветра будто замедлилось время. Я вдруг обнаружил, что чётко знаю, как здесь выжить. Не нужно бороться с ветром. Нужно следовать за ним.
Я только попробовал, вобрал в себя огромную порцию эфира, пропуская его через себя и пустил дальше, по направлению ветра. И тогда меня накрыл ужас.
Этого нельзя делать. Это их заинтересует. Даже не осознавая, откуда пришло это знание, я резко перестроился, изменил позу и стал действовать наперекор идеальной стратегии.
Я принимал эфир и направлял его против ветра.
Дышать стало невозможно, в глазах поплыли фиолетовые круги. Я рухнул на колени, кричал от боли, но ветер не стихал. Туман вокруг становился гуще, и тени в нём всё назойливее тянули ко мне свои лапы. Этому невозможно сопротивляться. Когда же они уже выключат…?
Интерлюдия
Увидев цифру «60 %», Лера прикусила губу. Она не верила, что он столько выдержит, но Фёдор в очередной раз её удивил. Совершенно непредсказуемый юноша. Всего за день она прошла путь от ненависти до… интереса. Вопрос «почему он помогает» до сих пор её мучал.
Ещё два процента, и Федя упал на пол, сжался в комок. Со стороны, всегда комично наблюдать за испытуемыми, которые разыгрывают комедию одного актёра, дерутся с воздухом и всё такое, но Лера знала, как ему сейчас больно. Великий Фатум, почему процедуру не останавливают?
Послышался крик Михайлова, он материл техника, колотил по панели. Представители Магистерия занервничали, и только верховный целитель не спускал с Фёдора глаз.
На табло горело уже «63 %», и Фёдор не двигался. Да что же такое… Инцидент во дворе был последней каплей, она поклялась себе сидеть тихо, не высовываться. Нельзя вызывать подозрений. Место здесь стоило ей слишком дорого, она не должна… Нельзя светиться! Если они почувствуют её Дар, все усилия станут напрасны, но… Федя её лучший шанс добиться цели.
Ещё процент, а Фёдор по-прежнему не двигался. Михайлов, во главе с техниками, выскочил из рубки управления. Они дёргали провода, пытаясь вручную вырубить машину, кто-то из студентов побежал на подмогу. Нельзя рисковать, но они просто не успеют… Глядя на безжизненную фигурку, Лера тихо всхлипнула. Великий Фатум… Да они же убьют его!
Отступив в тень, Лера короткой перебежкой вышла в слепую зону, где камеры её не достанут, вцепилась ногтями в запертую крышку на корпусе генератора и, до боли напрягая мышцы, сорвала замок. Теперь аккуратно…
Направив дар, она выпустила особую смесь на микросхемы, сжигая их напрочь. Чуть поодаль затрещал механизм, с громким хлопком лопнула труба, присоединённая к стеклянной клетке.
Когда техники перехватили контроль, остановив утечку эфира, Лера уже вернулась на место. Цифра на табло стремительно уменьшалась — снижалась концентрация внутри клетки, зато градус волнения в помещении возрос многократно. Такого ещё не случалось, а значит кто-то совершил диверсию.