Массивные джипы не щадили аккуратную лужайку, припарковались как попало. Хлопнув дверьми, в нашу сторону выдвинулась группа невооружённых людей. В их походках и манерах угадывалась привычная вседозволенность. Двое Наделённых подчёркнуто оглядывали периметр, ярко-рыжая дымка из глаз дрожала на ветру. Четверо других, в военных мундирах со знаками императорского дома, неспешным шагом направились в нашу сторону.
Магистр Грибоедов встречал их улыбкой, но, когда один из гостей, высокий мужчина с густой бородой, положил руку ему на плечо, встревоженно изменился в лице.
— Пройдёмте, Магистр. Нужно поговорить.
— Но… Аронов…?
— Это уже не Ваша забота, — подчёркнуто агрессивно процедил он.
Наделённые ушли с бородачом, а ко мне подошёл сутулый очкарик, на котором мундир смотрелся нелепо. Будто младший брат надел форму старшего. Поправив очки, он слегка поклонился.
— Господин Аронов. Мы получили сведения о произошедшем, и прибыли так быстро, как могли.
— Какого характера сведения?
— Записи с камер видеонаблюдения. Пройдёмся?
— Зачем? — я невольно оглянулся на однокурсников. При взгляде на символ императора, они резко поумерили пыл.
— Всё в порядке, с Ваших друзей лишь соберут свидетельства. Особенно, нас интересует Слово Антона Никитина.
Переглянувшись с Никитиным, я вопросительно поднял бровь. Тот ободряюще кивнул.
— Что ж, ведите.
Очкарик жестом пригласил следовать за собой. Сложив руки за спиной, он ссутулился ещё больше, наклоняясь вперёд, будто поддерживая равновесие неравномерного тела.
— Обсуждать формальности я не вижу смысла, так что начну с самого сложного. Вы планируете выдвигать обвинения против Магистерия?
— Разумеется. Меня дважды пытались прикончить в этом проклятом здании!
Пнув ботинком выпавших из почвы камушек, очкарик задумчиво поцокал.
— Безусловно, Вы имеете на это право. Однако я должен напомнить Вам о роли, которую исполняет магистерий Фатума. Поиск мессии — важнейшая…
— Погодите, — я остановился, потрясённо глядя на очкарика. — Вы собираетесь их оправдывать?
— Лишь объяснить мотивы магистра, изрядно превысившего свои полномочия, — вкрадчиво поправил очкарик. — Магистерий выполняет непростую работу, и мне, как главному императорскому инспектору, поручено донести до Вас мотивы поступка господина Грибоедова.
— Представитесь?
— Олег Самсонов, — слегка поклонился очкарик. Его лицо осветила улыбка, он заинтересовано посмотрел на меня исподлобья. — Дочка сообщила о Вашем интересе к её персоне, но моё личное отношение к делу не относится. Я говорю от имени Императора. Однако, — он вздёрнул палец, — я весьма рад тому, что Настю заинтересовал человек из высших кругов, и мы охотно принимаем Ваше приглашение.
Дьявольщина! Уж не сватать ли дерзкую дочку он собирается? В памяти всплыли слова Марка, «мать будет довольна». Значит и моя родня воспринимает приглашение именно так? Теперь понятно, почему Настя сочилась злорадством. Рассчитывать, что она испытывает к Фёдору романтические чувства, не приходится, мне ещё предстоит разгадать, что за игру она затеяла.
— И всё-таки. Почему Вы их защищаете? — не унимался я. — Такими темпами, магистры любого одарённого станут подвергать пыткам, чтобы получить над ним контроль.
— Не пыткам. Испытаниям, — поправил Самсонов. — Но Вы правы. Спускать на тормозах это дело никто не станет, мы пригласили Чтеца для разбирательства по этому вопросу. Я лишь хочу убедиться, что, если исход Вас устроит, Род Ароновых не станет пытаться нарушить текущее… — он пожевал губу, подбирая слово, — …перемирие.
Значит между фанатиками и благородными всё же велась война. Пусть не явная, но даже очкарик этого не отрицает.
— Моя цена проста. Я хочу уехать отсюда. Подальше от Магистерия, с их проклятым Фатумом. Я смертельно устал от постоянного контроля и попыток привить мне незаслуженную роль Мессии.
— Понимаю.
— Я обычный человек, ясно? И меня не устраивает власть Магистерия, которые скорее запытают меня до смерти, чем признают это. Провалились с отцом, решили отыграться на мне. Это слова Грибоедова, кстати, — напомнил я.
— Вас не станут удерживать силой, — кивнул Самсонов. — Я лишь прошу дождаться вердикта Чтеца.
Он обозначил время, три часа. Это всяко лучше, чем две недели, так что я без промедлений дал своё согласие. Самсонов ещё пытался навязать разговор, но я спешил покинуть его общество. Головная боль возвращалась.
Нужно вернуться к Анне, закончить с пробуждением. Вся её помощь по освобождению моего тела от излишков чужого эфира пошла насмарку. После боя с Наделёнными, внутренний сосуд снова переполнился. Благодаря ей я научился идентифицировать ощущения, и чётко ощущал эти излишки, от которых так просто не избавиться.
Однако, когда я уже направился к зданию, сквозь ночную тьму в мою сторону побежала женская фигурка. Запыхавшись, Ириша наклонилась, опираясь на колени и умоляюще протягивая ко мне руку.
— Господин Фёдор… Пойдёмте со мной, пожалуйста…
— Что случилось?
— Семён Куропатов, — коротко выпалила она, делая глубокий вдох. — Он очень плох, постоянно проваливается в сон, но когда приходит в себя, умоляет позвать Вас. Я больше не могу слушать его мольбы, это… Так тяжело!
— Он не сказал, зачем я ему? — В ответ, Ириша лишь пожала плечами.
Посещение лечебницы не было в моих планах, там всё ещё заведовал верховный целитель, в чьих связях я тоже сомневался. Грибоедов не мог действовать один, и это может быть ловушкой. Даже сама беседа с Куропатовым может принести неприятности, если со мной не будет свидетеля.
Нужный человек нашёлся у входа в Академию. Михайлов, самодовольно ухмыляясь, указал взглядом на имперских служащих.
— Быстро, а? Говорят, прибыли, как только получили от меня видео, но мы то знаем, что они и до этого момента направлялись в Академию. Хитрые ублюдки…
— Ты отлично сработал, я этого не забуду, — благодарно кивнув, я указал на нервно потирающую руки Иришу. — Последняя задача здесь. Утром я покину стены Академии.
Коротко обрисовав ему сообщение от Ириши, я попросил Михайлова обезопасить меня от возможных подстав, но тот успокаивающе улыбнулся.
— В присутствии Инспектора они не посмеют. Но я провожу, если тебе так будет спокойнее.
Морщась от головной боли, я вёл свою группу в сторону лечебницы. Меня терзали сомнения, относительно мотивации имперских представителей. Желание погасить инцидент мне понятно, но то, как быстро они сюда прибыли говорило об обратном. Они ехали обвинить меня.
— Пока я буду говорить с Семёном, свяжись с Марком. Хочу иметь возможность уехать отсюда, как только покончим с формальностями.
— Сделаю.
Холодная исполнительность Михайлова имела один недостаток. Я начинал к нему привыкать. И стоя на пороге «шага в большой мир», мне следует избавиться от иллюзий. Возможности стража в стенах Академии почти абсолютны, он здесь как рыба в воде, но неодарённый человек с плохой репутацией — так себе подспорье.
Усатый охранник на входе преградил нам путь, но увидев Михайлова, послушно сместился в сторону. Глядя на аккуратный сад, я невольно содрогнулся. Ещё свежи воспоминания о первых шагах в этом мире. Многого ли я добился с тех пор? То, что я остался жив — уже результат, но что касается развития дара — здесь стоило изрядно ускориться.
И речь даже не о таинственной способности поглощать чужие дары, я должен развить дар Рода, чтобы не зависеть от того, кто наблюдает за сражением. Мне нужна свобода действовать в полную силу.
— Сюда, — скомандовала Ириша, выбравшись вперёд.
Девушка торопливо переставляла ноги, ведя нас по лабиринту больничных коридоров. Здесь всегда были пациенты, сказывалась постоянная боевая практика одарённых. Даже сейчас, посреди ночи, нас провожал удивлённым взглядом студент с подбитым глазом и в больничном халате.
Палата Куропатова находилась в конце длинного коридора, в ней он лежал один. Внешне, я бы не сказал, что Семёну сильно досталось. Плохое состояние выдавала лишь дрожь в руке, которой он пытался поднести чашку к губам.
— Господин, давайте я помогу!
Ириша подскочила к пациенту, перехватывая чашку из его рук, но увидев меня, Семён отстранил её.
— Дай мне с ним поговорить. Наедине, — добавил он, стрельнув взглядом на Михайлова.
Кивнув стражу, я запер за ними дверь и подошёл к своему сопернику. Впервые я оказался с Семёном наедине.
— Зачем ты полез в испытание?
— Догадайся, — огрызнулся он.
— Хотел доказать, чего ты стоишь? — я усмехнулся, подтащив к себе табурет. — Тебя так задели мои слова?
— Не только твои.
Он напряжённо сверлил меня взглядом, желваки играли на скулах. Сжимая и разжимая кулаки, он медленно разгонял дыхание, набирался решимости.
— Я убью его, — просто сказал он. — И вряд ли останусь жив. Поэтому, я хотел, чтобы ты знал.
— Что?
— Это я надавил на техника. Я испортил аппаратуру. Из-за меня ты чуть не подох в этой клетке. Ясно?
— Гордишься своим поступком?
Стиснув кулаки, он хотел ответить оскорблением, но брань так и не сорвалась с его губ. Обессиленно обмякнув, он откинулся на подушку, уставившись в одну точку.
— Нет.
— И кого же ты собираешься убить? Грибоедова?
— Отца.
Огромных усилий мне стоило сдержать довольную ухмылку. Обернуть усилия невоздержанного исполнителя оказалось легче, чем я думал.
— Зря.
— Что?! — Семён возмущённо подался вперёд. — Ты хоть представляешь, что это за гнида в человеческом обличии?
— Представляю. И всё же, так ты ничего не добьёшься. Посуди сам. Он умрёт быстрой смертью, пытать его ты не станешь, не та натура.
— Это мы ещё посмотрим, — огрызнулся Семён.
— Ты никак не накажешь его, а просто избавишь от мучений. Я уже молчу про вероятность того, что отец окажется тебе не по силам. Он ведь уже хотел тебя убить, ты в курсе?
— Когда?
— Проблемы с электричеством ты не застал, верно? — неудобно устроившись на табуретке, я закинул ногу на ногу, глядя на пациента сверху вниз. — Грибоедов был уверен, что ты мёртв, и хотел обвинить меня в твоей смерти. Просто чудо, что в твою дурную голову пришла идея испытать себя именно в этот момент.
— За языком то следи, Аронов…
— Если ты действительно хочешь доказать всему миру, что Куропатов-младший чего-то стоит, ты должен выжить. Прогнуться сейчас, чтобы ударить отца в уязвимое место тогда, когда он этого не ожидает. Переиграть кукловода в его же игре.
Снова напрягаясь, Семён обречённо уставился в одну точку.
— Это не мой уровень. Отец… Если я не убью его сейчас, то потом у меня не будет шанса. Он собирается лишить меня права наследования, исключить из Рода, как какого-то ублюдка!
— Спокойно, с этим я помогу. Есть у меня одна идея, но мне нужно, чтобы ты остался дееспособным. Когда с твоим отцом будет покончено, его земли перейдут тебе.
— А что взамен?
— Союз, — улыбнулся я. Слово «верность» было неуместным, оно бы только распалило уязвлённую гордость юного Куропатова.
Задумчиво уставившись в одну точку, он оценивал перспективы моего предложения.
— И что ты хочешь, чтобы я делал? В ноги ему упал, умолял не прогонять меня?
— Так ты только покажешь слабость. Нет. Он узнает, что я приходил к тебе, у него наверняка здесь везде глаза и уши. Более того. Позвать меня было благородной, но тупой затеей, — я сочувственно поглядел на Семёна. — Твои шансы на выживание стремятся к нулю.
— И что делать?
— Во-первых, скажешь, что я пришёл по собственной инициативе. Во-вторых, дай ему понять, что драку в спортзале я воспринимаю как соперничество между двумя наследниками. И твои шестьдесят три процента на «ветрах» только распалили мой гнев.
— Но ты же не дурак, — насупился он. — Любой бы понял, что к чему.
— Уязвлённый гордец, — поправил я. — Скажешь, что я потребовал повторения эксперимента. Наперегонки.
— Сдурел? — он аж глаза округлил. — Я в эту штуку больше не полезу!
Устало протерев виски, я набрался терпения.
— Ты не о том думаешь, Сём. Твой отец воспринимает людей как ресурс, и если потенциально, через тебя он получит хоть какой-нибудь рычаг давления на Аронова-младшего, зачем бы ему это не понадобилось, он позволит тебе остаться.
Замолчал, думает. Не уверен, что усилия окупятся, но терять потенциального человека в стане врага я очень не хотел. Тем более такого. Злость Семёна будет только распалятся со временем, и если Куропатов не прочитает мотивы своего сына, я смогу нанести удар в нужный момент и это ничего не будет мне стоить.
— И ты хочешь, чтобы я доверился тебе? После того, как пытался тебя покалечить?
— Мы больше не враги, мы союзники, Сём, — добродушно улыбнулся я. — Тебя ведь удивило то, как Алексей резко стал к тебе холоден? Ну так я открою карты, — широким жестом разведя руки, я объявил: — я шантажировал его, чтобы обвинить тебя перед Ассамблеей.
— Ах ты…
— Тихо! Я сообщил эту информацию, чтобы донести одну простую мысль. В этом больше нет смысла. Мне не выгодно твоё обвинение, наоборот. Куропатов-младший должен наращивать репутацию, потому что терпеть тень твоего отца за спиной я не намерен. Мы в одной лодке, Сём.
Протянув руку, я почти не сомневался, что он согласится. Всё-таки Семён слишком долго подчинялся отцу и рисковал, потому что боялся его. Такой человек может обсуждать самоубийственную миссию, но, когда дойдёт до дела, он сдрейфит. Так что Семён с радостью вцепится в спасительную идею, и ответное рукопожатие подтвердило мою теорию.
— Значит союзники? — исподлобья глянул он. — Не думал, что всё так закончится.
— Стратегическое мышление — не сильная твоя сторона, — честно сказал я.
— Я следовал приказам отца. В точности!
— Теперь у тебя есть воля поступать так, как считаешь нужным.
А точнее, так, как считаю нужным я. Вслух этого говорить я, конечно, не стал.
— И когда ты хочешь устроить это… испытание?
— Я сообщу. Но это не всё, Сём. Остаться возле отца — всего лишь пол дела. Если ты хочешь его уничтожить, ты должен узнать, какова его цель. Зачем он так дотошно охотился за моей шкурой… — склонив голову на бок, я усмехнулся. — Ты ведь не знаешь, да?
— Я… Я узнаю!
— Верю. Ты теперь свободен, Сём. Посмотрим, чего ты добьёшься, — кивнул я, поднимаясь.
Наскоро прикинув варианты, я предложил Семёну небольшие заготовки для речи. Ему предстоит выступить перед отцом. Пусть Куропатов-старший считает, что я проникся уважением к его бездарной попытке обойти меня на «испытании». Желание окончательно доказать своё превосходство вполне вписывается в характер Фёдора.
Выходя из палаты, я крепко зажмурился, переживая очередную вспышку головной боли. Слабость в ногах и головокружение становились навязчивей с каждой минутой. И всё же, я должен дождаться вердикта Инспектора. Пробуждение дара с Анной может растянуться на долго.
Михайлов коротко отчитался, что Марк уже в пути, остальное меня не интересовало. Заняв столик в буфете лечебницы, я заливал кофеином штормивший организм. Помогало это так себе, но хотя бы удовольствие получил.
Нас вызвали намного раньше, прошёл едва ли один час. В сопровождении Михайлова, я вяло переставлял ноги, пересекая залитый ночной тьмой сад. Не хотелось возвращаться в главный корпус, но к счастью, представление намечалось на подъездной дорожке к центральному входу. Опять.
Зрителей стало намного больше, почти две сотни студентов. Для инспектора соорудили деревянный помост, на котором стоял он, Грибоедов, Одарённый в имперском мундире и ещё один магистр в халате, мне не знакомый. Полную фигуру Чтеца я тоже заметил, но Чтец игнорировал присутствие студентов, безмятежно глядя на помост.
Заметив меня, Самсонов махнул наделённым, и те сопроводили меня сквозь толпу, поближе к деревянному помосту. Студенты неохотно расступались, провожая меня удивлённым шёпотом. Лишь убедившись, что я занял почётное место возле помоста, Инспектор кивнул и громко начал:
— Как вы все знаете, Магистерий является обособленной организацией, и его императорское величество не контролирует их деятельность. Однако, когда Магистерий ставит свои интересы выше желания императора, мы имеем право вмешаться. Сегодня, Грибоедов Степан Алексеевич, магистр первой степени Магистерия Фатума, вопиющим образом превысил свои полномочия. Его мотивы понятны, но методы недопустимы. Империя этого не простит.
Оглядев присутствующих, сутулый очкарик кивнул Грибоедову. Тот шагнул вперёд.
— Я полностью признаю свою вину, и делаю это в здравом уме и чистой памяти. Я организовал нападение на наследника рода Ароновых, молодого графа Фёдора Аронова. Я организовал неполадки в аппаратуре «испытания ветров», и обвинял юношу в том, в чём он невиновен. Как верного служителя Фатума, меня подстёгивало желание помочь ему раскрыть свои способности, доподлинно убедиться в том, действительно ли юноша не является Мессией, которого все мы здесь, — он развёл руки в стороны, — ждём уже долгие годы. Я потерпел неудачу, и готов понести наказание.
Застыв, я оторопело пялился на совершенно спокойного магистра. Он только что взял на себя чужую вину! Неужели Куропатов-старший решил заступиться за сына? Какова же его власть над этим человеком? Из кресла магистра в тюремную камеру… Дьявольщина, мне нужно с ним поговорить. Нужно развить украденный у Чтеца дар, заглянуть в его память, и…
— Решение графской Ассамблеи принято заочно, — громко продолжил Инспектор. — За организацию нападения на Одарённого, магистр приговаривается к смерти.
Скользнув взглядом по толпе, Грибоедов увидел меня. В его взгляде не было ненависти, лишь спокойная безмятежность. Он даже улыбнулся, опускаясь на колени. И одарённый, шагнув к магистру, коротким взмахом руки запалил родовой Дар — двуручный меч неестественно огромных размеров. Быстрым, резким ударом, он отрубил голову Грибоедова.