Носилки осторожно опустили на пол, Наделённый даже не шелохнулся. Грудь мерно вздымалась, глаза закрыты и на лице застыла расслабленная безмятежность. Ярко-рыжая дымка из глаз пропала, он выглядел как обычный человек, разве что частично расстёгнутые ремни Казер-брони ещё болтались на теле.
— Вы понимаете, о чём просите? — не скрывая угрозы спросил я. — ЭТО вы отложили на конец, как какую-то сущую мелочь?
— Разве это не так? — хмыкнул магистр. Откинувшись на спинку кресла, он задумчиво почёсывал подбородок, изучая меня взглядом. — У нас есть свидетельства проявления Вашего дара, господин Аронов. Мы лишь хотим установить причинно-следственную связь, то, что послужило исходу эфира из этого человека.
— С каких пор секреты Родового дара стали мелочью? У вас непомерные аппетиты, господа.
Инспектор поправил очки, коротко усмехнулся, но тут же виновато стёр улыбку.
— До сих пор считалось, что обращение человека в Наделённого имеет необратимые последствия. Даже осуждённые до самой смерти мучаются эфирным голодом, сохраняя в себе его частицы, но перед нами свидетельство обратного. Вы же знакомы с процедурой?
— Не то, чтобы…
— Позвольте я коротко опишу. Кандидатов в Наделённые подвергают длительному кормлению обработанным Эфиром, прежде чем приступить к обращению. Это длительная процедура, и она наносит внутренние повреждения человеку, но необходима, чтобы организм не отторгал эфир. Понимаете?
— Допустим.
— Далее, в тело Наделённого помещается заготовка, разработанная Союзом Баронов. Она несёт в себе базовые возможности, самое необходимое, — очкарик поднял обе руки. — Щит и меч.
— Броня, — поправил я.
— Да. Но всё же. Магистерий исследовал тела убитых Наделённых, из тел которых изъяли заготовку. Исследование проводилось спустя больше чем сутки. И даже тогда, частицы эфира, сохранившиеся в организме Наделённого, находились магосканером. Здесь, же, — Инспектор указал на тело. — Мы повстречали феномен.
Судорожно соображая, я пытался подобрать разумное объяснение, но всё, в конечном итоге, сводилось к нитям, о которых они понятия не имеют. По крайней мере, я допускал такую мысль.
— Повторюсь. Вы просите раскрыть секреты Родового дара. Это невозможно.
— Вы так говорите, потому что мы ещё не назвали цену, — мягко улыбнулся магистр. — Давайте забудем о сказанном ранее, представим, что Вы только что пришли в этот кабинет. Я уполномочен предоставить Вам беспрецедентные условия, взамен на простую демонстрацию способностей. В лабораторных условиях, само собой.
Иначе говоря, они готовы меня отпустить, но при этом всё равно хотят получить то, чего я им дать не могу. Связывают мне руки, хитрые ублюдки! Ну нет. Я оскорблённый граф, как никак.
— Граф Аронов не одобрит моего согласия. Вы должны это понимать.
— Мы ждали, что Вы сошлётесь на его Слово, поэтому заранее обговорили с господином Ароновым условия. Вам осталось лишь дать своё согласие. Небольшая демонстрация, не более, — лучезарно улыбался новоиспечённый магистр. — Вам даже не придётся совершать отдельный визит, мы всё подготовим к Вашей встрече с Великим Магистром Даут Марраном. Возможно, он даже лично поприсутствует на испытании. Представляете, какая честь?
— Сейчас вы моего согласия не получите. Если продолжите давить — наша беседа закончится в ту же секунду.
— Ну конечно! — Самсонов успокаивающе поднял руки. — У Вас будет возможность обсудить решение с отцом. Я целиком на Вашей стороне, Фёдор.
— Поэтому устроили эту сценку, чтобы подсечь дезориентированную рыбёшку, господин Самсонов?
Он выдержал мой взгляд, даже глазом не дёрнул. Внешняя оболочка обманчива, я сто тысяч раз это себе повторял.
— Я хотел лично убедиться, что Вы не трактуете нашу просьбу превратно. Это привилегия, возможность сделать Империю лучше. Всё, чего я хочу сейчас — это отказ от категорического «нет».
— Идёт. Категорического «нет» не будет. Теперь-то, мы закончили?!
— Да, Вы свободны.
Инспектор поднялся, протягивая руку, и я до того был взбешён, что Чтец, подаривший мне возможность видеть прошлое, вспомнился сам собой. Вцепившись в сухую ладонь инспектора, я снова увидел объёмную картинку, также, как это было с Лерой.
Я сидел в чужом теле напротив человека, чьё лицо скрывала тень. Я испытывал неконтролируемый ужас, в ожидании того, что скажет этот человек. Фигура подалась вперёд, я увидел его молодое лицо. Бровь над серыми глазами была рассечена, губы сложились в презрительной усмешке.
— Отказано. Ты пойдёшь с нами до конца.
Снова вернувшись в своё тело, я виновато отдёрнул руку. Инспектор с приклеенной улыбкой поклонился.
— Всё в порядке?
— Руку сводит. Последствия боя.
Магистр, избегая повторения конфуза, лишь кивнул на прощание. Достав лист из ящика стола, они вернулись к обсуждению, а я поспешил покинуть это место, пока мне не навязали ещё какое-нибудь условие.
Что за образ я украл из памяти Самсонова — понятия не имею, но воспоминание было окрашено яркими эмоциями. Он боялся этого человека. Стоит ли мне тоже его бояться? Я сохранил в памяти шрам и серые глаза, нужно разузнать, что это за фигура. Но сначала — убраться отсюда подальше.
Настроение — ниже плинтуса. Вроде бы я победил, получил всё, что хотел, но в то же время проиграл. Снова мне грозит испытание, только в этот раз не получится скрыть свои возможности. Если только Отец не умеет точно также, в чём я сильно сомневался.
Какого чёрта он вообще пошёл на переговоры с этими подонками? Какой бы заговор не строили вокруг нашего Рода, я его наследник, а он, фактически, подставляет меня под удар. Или… Как там сказал Инспектор? Они обговорили условия. Неужели я стал предметом торга?
— Ну как?
На вопрос Михайлова я лишь пожал плечами. Не о чем говорить, мне нужно крепко всё обдумать. Идея вернуться в Родовое имение уже не казалась мне отличной, быть может, отец окажется ещё опасней Магистерия. И всё же, я возвращаюсь не с пустыми руками.
В холле главного здания, я в последний раз окинул взглядом стены Академии, и заметил Антона Никитина. Прислонившись к стене, парень отстукивал сообщение на планшете, но заметив меня, погасил экран и направился в мою сторону.
— Можем поговорить?
— Конечно. Дальше я сам, — кивнув Михайлову я указал взглядом на припаркованный автомобиль с витиеватой спиралью на корпусе — символом моего Рода.
Уже бывший чиновник Академии неохотно направился к автомобилю, а я пригласил Никитина к выходу.
— Ты собираешься доучиваться? — с ходу спросил Антон.
— Нет. Я разменял учёбу здесь на две недели возле Вихря.
— Примерно этого я и ожидал. Я поступлю также.
— Серьёзно? — повернувшись в пол оборота, я удивлённо уставился на Антона. — Тебе то это зачем?
Никитин ответил не сразу. Сорвав с дерева листик, он рассеянно мял его пальцами, пока тот не превратился в маленький комок.
— Я уже говорил о своём отношении к закону. Мне нужны чёткие правила, чтобы не потерять себя, но здесь… Если Магистерий может устроить такое, и продолжить своё существование, значит что-то в верхах не в порядке.
— Грибоедова казнили, ты сам это видел.
— Да, но осадочек остался, — усмехнулся он. — Я не смогу продолжить обучение, не ожидая подвоха. Не хочу следовать правилам тех, кому не доверяю, и… кого презираю.
— Ты на меня намекаешь?
— Нет, Федя. Я узнаю в тебе черты твоего отца, но всё-таки ты другой. Ты обороняешься, а не нападаешь. И не могу не обратить внимание на то, как много событий крутится вокруг тебя. Семён, магистерий, и ещё вихрь разбери кто пытались тебя задавить, но ты выстоял.
— К чему ты ведёшь?
Остановившись, Никитин невольно огляделся по сторонам, и холодно произнёс.
— Юридически, я уже глава Рода, но права перейдут ко мне только после того, как я отдам долг Империи. Я собирался потратить все ресурсы, чтобы причинить максимум неприятностей Ароновым, но против тебя выступать не стану.
— Однако между Родом и мной стоит отец.
— Что ставит меня перед дилеммой, — кивнул он. — Я пока не решил, как поступить, но хочу сохранить добрые отношения, на случай если…
— Этого мы обсуждать не будем, — взмахом руки отрезал я.
Парень подначивал меня к перевороту внутри семьи. Пускай я, фактически, даже не знаком с отцом, но Род есть Род. Мы держимся за одно, чтобы не случилось. Об этом кричало не только воспитание Фёдора, но и моя прошлая жизнь. Внутри семьи могут быть недомолвки и распри, но они не выходят за пределы семьи.
— Я лишь высказал то, что счёл нужным. Увидимся.
Круто развернувшись, он зашагал обратно к Академии, а я к ожидавшему автомобилю. Водитель в, чёрном мундире с зелёными полосами, вытянулся в струнку, увидев меня. Когда я подошёл, он низко поклонился и услужливо открыл дверь. Скрипнув кожаным сиденьем, я устроился сзади, рядом с уже заскучавшим Михайловым.
— Чего он хотел?
— Не важно. И вообще, где девочки?
— Господин не заказывал, — отрапортовал водитель, заводя двигатель.
— Он про гостей, дебил, — усмехнулся Михайлов. — Их отправили вперёд, на другом автомобиле. Полагаю, что сейчас… — он сверился с часами, — они как раз завтракают на вокзале.
Вокзал. Это слово напомнило мне о том, насколько велики границы империи. Я проторчал в Академии всего несколько дней, но казалось, что я был здесь весь год. Возможно, память Фёдора уже начала смешиваться с моей, и потому я предвкушал долгожданную свободу, но всё-таки, свободу я любил и в прошлой жизни.
Выехав за территорию, водитель добавил газу, выезжая на трассу, и я лениво любовался менявшимся за окном пейзажем. Бессмертие. С тех пор, как я очутился в этом теле, я всего лишь хотел выжить. У меня не было времени сформировать жизненный план, поставить цели. И даже если бы я это сделал, мне пришлось бы их менять, потому что бессмертие дважды не предлагают.
Пускай я даже примерно не представляю, как одолеть Вихрь, у меня есть голая теория. Его нужно расплести. Оборвать нити, связанные со сгустками эфира, будь это рукотворный конструкт или Одарённый. По местной легенде, Мессия должен зайти прямо в центр Вихря, но вспоминая мучительное «испытания ветров», я очень сомневался, что сходу смогу попасть в самый центр.
За праздными размышлениями, мы добрались до современного здания вокзала, произведения искусства из стекла и бетона. Парковка была забита автомобилями, но водитель остановился прямо возле центрального входа, где нас уже поджидало двое здоровяков в штатском.
— Господин Фёдор, — поприветствовал меня один, поклонившись. Кивнув в ответ, я пошёл следом.
Шум, царивший на вокзале едва не заставил меня забыть, что я теперь живу в другом мире. Здесь всё было таким привычным! Яркие рекламные вывески, звон чашек в вокзальных кафе, грохот тележек, доверху набитых чемоданами и истошные крики таксистов, предлагавших свои услуги.
Здоровяки расталкивали зазевавшихся пассажиров, грубо отпихивали чемоданы, не трудясь извиняться перед потревоженными гражданами. Предоставив выбор пути им, я рассматривал людей. Самые простые люди, я не видел в них ничего магического. Милые девчонки позировали перед камерой телефона, пара мужчин в деловых костюмах обсуждали условия какой-то сделки, две старушки отчитывали парня с длинной чёлкой, не уступавшего им место.
Чужеродность мира проявилась лишь на перроне, где двое подростков поссорились из-за какой-то игрушки. Между ними затевалась драка и отец, заставив руку вспыхнуть ярко-рыжим сиянием, выставил энергетический барьер между ними. Парни отчаянно колотили по нему, но пробиться друг к другу не могли.
Тут же нашёлся местный служащий. Оглушая всех свистком, он собирался наказать нарушителя, применившего магию на вокзале, но концовку этой сцены я не увидел. Меня настойчиво подталкивали к матово-чёрному вагону, прицепленному в хвосте поезда.
— Путешествуем с комфортном, — хмыкнул Михайлов, заходя внутрь. Он заинтересованно оглядывался, как турист, но и мне было на что посмотреть.
Я ожидал напускной роскоши, но вагон был предельно прост. Стены намного толще обычных, и жужжащий генератор намекали на дополнительный уровень защиты, а пара столиков с обычными скамьями позавидовали бы даже вагону ресторану из моего прошлого.
Один столик уже заняли Анна и Лера. Причём Лера хоть и сидела рядом, но демонстративно отвернулась в сторону, сложив руки на груди. Анна же мечтательно смотрела в потолок, чирикая что-то карандашом в блокноте. Увидев меня, обе девушки встрепенулись.
— Наконец-то!
— Всё в порядке?
Две реакции, такие разные. Несильно сжав плечо Леры, я кивнул преподавательнице.
— Осталось немного, скоро будем дома.
— Надеюсь здесь кормят, — пропыхтел Михайлов, грузно опустившись на лавку. — Желудок бунтует с самого утра.
— Ты закончил с моими документами? — поинтересовалась Анна Игоревна.
Облокотившись локтями на стол, она вперилась в Михайлова любовным взглядом, даже забыв на какое-то время обо мне.
— Я поручил составить бумаги. Леру просто выгонят, а тебя отправят в неоплачиваемый отпуск. Так что сможешь вернуться, когда захочешь.
— Только если Фёдор захочет вернуться, — тут же ответила она, скосив на меня лукавый взгляд. — Я так понимаю, что с этого момента теперь служу Вам, господин?
— Можно просто Федя.
Стоило бы сохранить чёткую иерархию, но мне показалось это излишним. Девушки до фанатичного преданы образу, который я теперь представляю, а от миллиона предстоящих «господинканьев» захотелось скрипеть зубами.
Молчаливые слуги приняли заказ и, доставив тележку с провизией, скрылись за дверьми. Аппетита не было, я вяло ковырял вилкой стейк, с завистью глядя на поглощавшего еду Михайлова. Анна всё пыталась завязать разговор, но беседа не клеилась. Лера молчала, не спуская с меня глаз, а мне просто хотелось побыть одному, разгрести накопившиеся данные.
Больше никакой защиты, я перехожу в нападение. Куропатов-старший не даст мне расслабиться, я в этом не сомневался. Предстоящее посещение башни Фатума тоже не сулило ничего хорошего. И всё-таки, это центр изучения Вихря. Я должен попытаться разузнать то, что доступно им. Если я не был первым, с кем сверхсила вышла на диалог, значит в их легендах есть зерно истины. И лучшей догадкой был сам Даут Марран, основатель Магистерия.
Поезд быстро набрал скорость, лес за окном мелькал с ошеломительной скоростью, но узнав, что ехать нам несколько часов, я предпочёл сон унылому безделью.
Проспав почти пять часов, я проснулся лишь для того, чтобы пересесть из вагона в автобус, уже ожидавший нас на вокзале. Сквозь дрёму, я слушал голос Михайлова, тот объяснял Анне, куда мы едем.
— Фактически, это посёлок, но недавно, Ароновы переехали сюда, сделав, фактически, центром своего графства. Эта точка — максимально удалённый от Вихря клочок их земель.
— Потому что боятся повторения великой бури?
— Кто их знает… Стратегически, место хорошее. Соседи принесли вассальную присягу господину графу, угрозы экспансии нет. Да и сомневаюсь, если честно, что Игорь Аронов сбежал в угол из-за страха. Нет, только не он…
— Восхищаешься им? — хихикнула Анна.
— Конечно! Среди прочих графов, Аронов единственный, кого опасается сам император, и, тем не менее, не смеет переходить дорогу. Уверен, что у господина графа были веские причины переехать сюда.
Дорога стала ухабистой, автобус почти не тормозил на кочках, и сон безвозвратно улетучился. Голова, плечи… Тупая, ноющая боль вызывала тоску, надо будет заглянуть к семейному лекарю. Ведь теперь это и мой лекарь тоже. Уставившись в окно, я рассматривал свои будущие владения, но увиденная картинка вызывала много вопросов.
Дикий лес перемешался с пустыми, кажущимися мёртвыми посёлками. Как будто несколько зданий построили, но не успели заселить. Ни одного человека, ни даже бродячей собаки! Зато на блокпостах было серьёзное оживление.
С десяток ребят, вооружённые и нет, провожали поклонами автобус, осторожно объезжавший вкопанные в землю сферы. Примитивное ограждение распалило интерес, и я решил объединить исследование с тренировкой. Мысленно повторил заученную мантру, отстраняясь от тела, и увидел яркие пятна, скрытые в каждой сфере.
Здесь буквально всё начинено эфиром!
Сияющие полосы под электрическими проводами, разных размеров объекты на земле, назначение которых оставалось для меня загадкой, и ярким огнём полыхала массивная стена, за которой, вдали, возвышался пятиэтажный массивный дом с покатой крышей, сплошь облепленный лепными фигурками.
Лишь за массивными воротами, я увидел кипящую жизнь. Простые работяги в химзащите выкапывали сферы и грузили их на тележки. Другие демонтировали столбы с подвешенными проводами, непонятного назначения. Шумели тракторы и грузовики, бригадиры матом подгоняли своих подчинённых. Земля была сплошь перекопана и от этого, территория имения выглядела прискорбно.
Автобус припарковался на кольце асфальтированной дороги, обёрнутой вокруг изящного фонтана. Ещё из окна, я увидел суровую фигуру, застывшую в ожидании на пороге.
Отец.
В памяти Фёдора хранился другой образ — заботливого, справедливого и всегда спокойного мужчины, но сейчас… Я видел человека, едва сдерживавшего ярость.