Он рассмеялся и обозвал ее словом, которое было бы сочтено за оскорбление при всех иных обстоятельствах. Затем Гатри прильнул к ее губам, и между ними снова началась любовная игра. Только под утро, истощив все свои силы, они заснули.
Каролина была разбужена Тобом, лижущим ее лицо. Она сердито отогнала пса и села на постели, прижимая к груди одеяло. Гатри рядом не было, но она слышала, как он что-то насвистывает поблизости.
Вспомнив прошедшую ночь, Каролина почувствовала угрызения совести. Раздраженно она схватила свою одежду, лежавшую рядом на земле, и быстро оделась.
- Кажется, уже можно было извлечь уроки, - пробормотала она себе под нос. Затем она выбралась из пещеры.
Гатри что-то готовил на костре. Он взглянул на приближавшуюся Каролину и усмехнулся.
- Не надо ничего говорить, - предупредил он добродушно. Налив кофе в кружку, он передал ее Каролине. - Просто сиди и пей кофе. Постарайся держать свои мысли при себе до тех пор, пока не придешь в нормальное состояние.
Каролина приняла кружку в руки и поднесла ко рту. Интересно, как получается, что она совершенно забывает себя во время занятий любовью с Гатри и так искренне сожалеет об интимной связи с ним при дневном свете. Она шумно втянула в себя глоток кофе и взглянула на мужчину, который был для нее защитником и судьей одновременно.
Он разложил при помощи самодельной лопатки на двух металлических тарелках кусочки какой-то пищи, похожей на рыбу. Одну из тарелок он передал Каролине. Она взяла ее и отошла, чтобы присесть на поваленный ствол березы.
Гатри остался на своем месте. Закончив завтрак, он помыл тарелку и вилку водой из фляги и запихнул их в седельный вьюк.
Каролину слегка тошнило. Она едва притронулась к еде и почувствовала облегчение, когда Гатри подошел и взял у нее тарелку с вилкой. Он бросил остатки пищи Тобу, помыл и положил в нужное место кухонную утварь.
Пока он седлал лошадей, Каролина выпила кофе и выбила одеяла.
Позже утром они заметили тот самый охотничий отряд шошони, который уже встречали. Индейцы держались в отдалении, однако Каролина кожей спины чувствовала присутствие краснокожих даже после того, как они скрылись из виду.
Чем выше Каролина и Гатри поднимались в горы, тем холоднее и разряженнее становился воздух. Было трудно дышать. Когда они достигли перевала, который разыскивал Гатри, Каролина не знала, ликовать ей или печалиться.
Скоро они будут в Шайенне и с божьей помощью постараются поймать Флинна и передать его властям. После этого отпадут причины, из-за которых Гатри остается с ней. Если, конечно, она не признается ему, что беременна.
Каролина вздохнула. Ее лошадь терпеливо плелась по скалистой тропе. По обеим сторонам высились горные вершины, увенчанные белыми снеговыми шапками. Тропа пролегала через лес, кое-где среди деревьев земля была покрыта снегом.
Около полудня они сделали остановку, чтобы подкрепиться солониной. Каролина даже не притрагивалась к ней. Но Гатри припас для нее другой сюрприз - испеченный Кэлли кусок белого хлеба. Он достал его, и Каролина жадно вырвала его из рук Гатри. Он усмехнулся.
- Как только мы доберемся до Шайенна, - сказал он, - я сейчас же закажу для тебя настоящий обед.
Поскольку тошнота прошла и хандра больше не одолевала Каролину, она улыбнулась.
- Думаю, что заказывать обед буду я, поскольку из-за меня мы окажемся в Шайенне.
Улыбка исчезла с лица Гатри.
- Каролина, - сказал он, уперев руки в бедра, - я - мужчина, ты женщина, это означает, что плачу я.
Каролина с удовольствием ела хлеб, испеченный Кэлли. Он почти не утратил свежести. Молодая женщина не была расположена спорить.
- Глупо, - потешалась она, - если бы ты не встретил меня, то тебя бы не было здесь. Ты остался бы в Болтоне и работал бы в руднике. Почему ты должен платить, когда замысел этой поездки не принадлежит тебе?
Он вздохнул и раздраженно почесал затылок.
- Я уже говорил тебе. Я - мужчина. Я плачу, я приказываю, я принимаю решения.
Внезапно разговор перестал забавлять Каролину.
- Подожди, - прервала она его, покончив со своим куском хлеба и стряхнув с ладоней крошки. - Мы не женаты, мистер Хэйес, но даже если бы и были женаты, я не позволила бы вам диктовать, что мне нужно делать.
Гатри приблизился к Каролине.
- Если ты ждешь моего ребенка, ты будешь моей женой.
- Ты хочешь сказать, что у меня нет выбора? - возмутилась Каролина.
Гатри на мгновение задумался.
- Вот именно! - произнес он решительно.
Каролина прищурилась и слегка наклонилась к нему. Хотя он надвинулся на нее своей мощной фигурой, она не думала отступать.
- Прекрасно, если ты собираешься стать таким мужем, то я никогда не выйду за тебя замуж.
- Черта с два, не выйдешь! - воскликнул Гатри. - Если ты думаешь, что позволю тебе растить своего ребенка, то ты ошибаешься. Воспитание ребенка слишком важная вещь. Это по плечу только мужчине. Бог свидетель, я никогда не разрешу тебе сделать из моего пацана какого-нибудь учителешку.
- Что плохого в том, чтобы быть учителем? - крикнула в ответ Каролина. Однако ее аргументу недоставало убежденности, с которой Гатри объявил свою позицию. "Воспитание ребенка слишком важная вещь. Это по плечу только мужчине".
Она никогда не встречала и даже не читала о мужчине, который мыслил подобным образом.
- Сын поможет мне создать горнорудную компанию.
Каролина удивленно подняла бровь.
- Что, если "твой сын" будет девочкой? Что, если у меня вообще не будет ребенка?
Гатри замолчал. Он выглядел обескураженным. Словно получил пощечину или ему наступили на ногу. Однако вскоре он овладел собой и высказался в типичной для него манере.
- Я не хотел бы, чтобы и моя дочь преподавала в школе. Если же не будет беби, Дикая Кошка, проблем не будет. Потому что мы не поженимся.
Теперь настала очередь Каролины испытать шок. Хотя она и не могла бы объяснить, почему на нее так подействовали его слова. Он достаточно ясно дал понять, что женитьба на Каролине интересует его лишь постольку, поскольку сулит ребенка, носящего его имя. Каролина тихонько вздохнула и отступила.
Гатри выиграл этот раунд. Она полагала, что его радует эта победа, Когда она отвернулась, чтобы уйти - то есть снова сесть в седло и ехать в Шайенн, - он схватил ее за руку.
Он держал ее крепко, но не так, чтобы причинить боль.
- Прости, - сказал он хрипло. - Я не должен был повышать на тебя голос.
Снова Каролина была захвачена врасплох. Это был человек-загадка. Только что он приказывал, как диктатор, чтобы мгновением позже извиниться за повышенный тон. И еще: она не могла свыкнуться с его сентенцией о том, что воспитание ребенка является одной из главных функций мужчины.
В замешательстве она чуть было не сказала ему, что ее обидел не его окрик. Однако так и не могла заставить себя сделать это. Она так и не смогла дать ему понять, как она обижена тем, что он соглашается жениться на ней лишь по велению морального долга.
- Дай мне пройти, - сказала она.