Каролина старалась не впутывать Гатри в свои дела.
- Это друг, - сказала она с чувством сострадания. - С ним бы ничего не случилось, если бы он не пытался помочь мне.
- Он больше чем друг, - возразила Пенни, поднося ко рту кружку с кофе и делая глоток.
Она снова подлила виски в обе кружки, надеясь, что оно поможет им успокоить нервы.
- Я заметила, что вы готовы пожертвовать многим, чтобы спасти его от раны.
В глазах Каролины заблестели слезы, когда она представила, что хоронит Гатри на одном из горных лугов. От слез приобрели расплывчатые очертания стены и обстановка грубо срубленного дома. Каролина всхлипывала, сдерживала себя и снова всхлипывала.
- Господи, если бы я только могла, - рыдала она, - если бы я только могла передать ему свою силу и здоровье, то сделала бы это.
- Должно быть, вы очень любите его, - задумчиво сказала Пенни. Она подошла к окну и стала внимательно всматриваться в ночную мглу.
- Да, люблю, - сказала Каролина, отмечая, что впервые признается в любви к Гатри во всеуслышание, - я безумно люблю его.
Пенни отошла от окна. Однако Каролина заметила, что она избегает стоять к окну спиной.
- Я тоже люблю моего Уильяма, - сказала она. - Я рассказала ему, что те типы собирались делать, как они лапали меня и все такое. Он просто обнял меня и сказал, что сожалеет о том, что не смог меня защитить.
Каролина улыбнулась, утирая слезы тыльной стороной ладони.
- Он добрый человек. Вы должны быть счастливы с ним.
Пенни выглядела довольно опечаленной.
- Если бы только я могла родить ему ребенка, но, к сожалению, всемогущий Бог лишил меня этого. - Она села за стол рядом со стулом, который только что оставила Каролина. - Сестра Уильяма, Белинда, писала, что стала вдовой и больше не может содержать всех своих детей. Уильям хочет, чтобы мы взяли у нее двух мальчиков и воспитали их. Так они не лишатся семьи.
Каролина прониклась сочувствием к судьбе вдовы. Если бы Гатри умер, она могла бы оказаться в таком же положении. Мысль об отказе от своего ребенка была столь же непереносимой, сколь попытка представить Гатри мертвым.
- По-моему, это замечательная идея. Но как быть со школой? Ведь дороги к вашему с Уильямом ранчо заваливает снегом каждую зиму.
- Уильям может сам учить мальчиков, юн образованный, умный человек, сказала Пенни в защиту мужа. - А против небольшого снега мы не возражаем.
Каролина устало повела плечами. Гатри выгнул шею и в бреду прохрипел что-то бессвязное. Заносы, которые могут изолировать человека с октября по апрель, никак не ассоциировались в сознании Каролины с небольшим снегопадом. Однако ее собеседница имела право на свое собственное мнение.
Она представила себе, как они с Гатри провели бы такой период изоляции. Однако вслед за этим ее душу пронзила тревога и боль. Вдруг она больше никогда не испытает это сладкое, снедающее чувство близости.
- Не умирай, - порывисто прошептала Каролина.
Пенни сделала вид, что не слышала того, что говорила Каролина.
Прошел еще один час, прежде чем в дверь забарабанили кулаком и мужской голос прокричал:
- Открывайте! Это я, Уильям!
Каролина и Пенни бросились к двери.
- Здесь был чужой мужчина, - выпалила Пенни, обнимая мужа. - Он напал на Каролину, когда она пошла к колодцу. Я стреляла в него!
Уильям выглядел ошеломленным. Но Каролина мало обращала на него внимания. Ее больше интересовал сутулый седовласый человек, который вошел в дом за Уильямом. В руках он нес черный саквояж, ободряюще позвякивающий врачебными инструментами.
- Это доктор Элкинс, - сказал Уильям, закрывая одной рукой дверь, а другой обнимая Пенни.
Старик поклонился в ответ на представление и немедленно подошел к кровати, на которой лежал Гатри.
- Плохо, - сказал он, снимая бинты, - очень плохо.
Каролина придвинулась ближе, готовясь, если понадобится, защищать Гатри. В то же время она отчаянно надеялась, что его спасет доктор.
- Его можно вылечить?
Доктор вздохнул, пододвинул стул и сел. Он положил руку на лоб Гатри и сказал:
- Хелло! Молодой человек!
Затем взгляд его добрых голубых глаз остановился на Каролине.
- Я не могу дать определенный ответ на ваш вопрос, мэм. Я попытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы поставить его на ноги. Это все, что я могу вам обещать.
Оцепеневшая Каролина кивнула.
- Согрейте мне немного воды, чтобы я мог вымыть руки, - сказал доктор Уильяму. Тот немедленно бросился выполнять его просьбу. - Первое, что мы сделаем, это почистим рану. Затем мы зашьем ее. Если он перенесет операцию этой ночью, ему на память останется ужасный шрам, так-то.
Каролина сглотнула комок.
- Он должен остаться жить, - сказала она себе, доктору и Богу. - Он хочет разрабатывать рудник, строить дом, воспитывать детей.
На лице доктора появилась добрая, ободряющая улыбка.
- Я сделаю все возможное, - заверил он ее. Мытье доктором рук было расценено Каролиной как добрый знак, свидетельствующий о склонности старика к чистоте. Доктор Элкинс снова присел рядом с лежащим Гатри.
- Полагаю, что будет немножко больно, - тихо предупредил он своего пациента, находящегося в бессознательном состоянии, - но это напомнит вам о том, что вы живы, а жизнь кое-что значит.
Каролина стояла рядом. Она хотела взять руку Гатри, но боялась помешать доктору.
Доктор Элкинс осторожно передвинул свой стул.
- Если хотите, - сказал он, - вы можете поговорить с ним, пока я работаю. Объясните ему причины, по которым ему нужно находиться здесь с нами, а не идти бог знает куда.
Каролина встала на колени и бережно взяла голову Гатри в свои руки.
- Я люблю тебя, Гатри Хэйес, - сказала она нежно. - Ты слышишь? Я люблю тебя. Я хочу готовить для тебя пищу, штопать твои носки, иметь от тебя детей. Но я не могу осуществить все это, если ты вознесешься в небеса, чтобы улечься на облаке и играть на арфе.
Ее обращение было прервано коротким отрывистым смехом доктора.