Глава 7.
Утро наступило внезапно. Оно всегда так наступает. И дома, на Земле, когда в будние дни нужно ни свет ни заря собираться на работу; или на выходные готовиться принимать в гости сестру или подруг с детьми. И здесь, когда служанка, ворвавшись в комнату, чуть ли не плача, просит собраться быстрее, ибо сам старший лорд, отец светлой леди, требует меня к себе.
Рано утром, когда за окном еще темень несусветная, открывать глаза в принципе сложно, а когда тебя на ковёр вызывает тот, кто точно может разоблачить, из-под одеяла не хочет показываться даже мизинец левой ноги.
Как я к старшему лорду пойду?!
Я же вчера у Юбаны ничего не узнала о своем теперь уже отце. Ну, кроме того, что он любитель помощниц экономки.
И как мне с ним общаться? Как к нему обратиться: светлый лорд, отец, батенька? Да я даже дорогу до его комнаты не найду. Хотя у меня же охрана, они меня проводят, скорее всего.
Робкая обычно служанка, действуя на удивление настойчиво, помогла мне оперативно собраться. Теплая вода для умывания уже была готова, так что на мытьё лица и рук я не потратила и нескольких минут.
На полноценный завтрак в такое время рассчитывать не стоит, да и не полез бы мне в горло ни один кусочек, но теплый взвар стоял в чашке на столе, и его я выпила залпом, не смакуя, как всегда, необычный внкус напитка.
Одежда уже была готова, облачаться мне также помогали, так что управились мы в символические полчаса.
Светло-синее закрытое платье с мелкими пуговками на спине, и яркой вышивкой в виде красного дракона по одному правому рукаву, от кисти до самого плеча. Интересный дизайн, не сразу поняла, в чем его смысл, пока мне на плечи не накинули вязаную кофту, оставившую открытой правую руку, так единственный дракон на платье оказался у всех на виду. Хотя кофтой это воздушное пушистое чудо вряд ли можно назвать, нечто очень тонкой вязки с нежнейшим ворсом. Ярко-синего цвета, закрывало оно плечи, спину и область левой руки и груди.
На ноги, помимо теплых штанов я надела коричневые, на вид совсем не изящные, зато удобные уги с пушком. В этом замке без подобной обуви холодно: пол бетонный и сквозняки гуляют. И не забыла про перчатки, ногти на моих пальцах еще не до конца отросли.
Стоило мне выйти из кабинета, как стражи поприветствовали меня и попытались занять места с боку и позади меня. На мое счастье в коридоре еще было темно, поэтому я со спокойной совестью велела Эдвину идти впереди, освещая факелом дорогу.
Шли мы долго. Для передвижений по этим бесконечным коридорам очень бы пригодился гироскутер. Но, с другой стороны, на электромоторе до заданной цели я бы добралась очень быстро, а мне сейчас, как никогда в жизни, хочется, чтоб время остановилось, или коридор не заканчивался, чтоб оттянуть визит к отцу светлой леди. Эх, тяжко быть самозванкой!
Мы дошли до конца другого крыла замка, где и остановились у двери из потемневшего дерева. У двери стояла стража в лице двух великанам подобных рыжих бородатых мужиков, одетых, как и мои стражи, в темную добротную одежду с высокими сапогами. И также, как и мои люди, вооруженные мечами.
Никак не отреагировав на меня, но кивнув моим сопровождающим, один их бородатых рыжиков открыл дверь. Я уже подняла ногу, чтоб войти в комнату, когда мой старшенький проговорил, задерживая меня:
— Светлая леди, будьте…, прошу вас, терпимее с отцом. Он стоял на пороге смерти. Был почти двадцать дней в беспамятства, только этой ночью пришел в себя.
Что на такое ответить? Видно, и вправду светлая леди немного тёмной была, раз кто-то находит нужным предупреждать ее, что не стоит добивать больного отца. А дядька с рыжей бородой хмыкнул, как будто подслушал мои мысли, или просто очень сомневался в моем благоразумии.
Мне осталось, как всегда, задрать нос повыше и молча пройти в комнату.
В большую темную комнату. Два занавешенных окна, огромный камин, в котором ярко горел огонь, шкуры на полу, два глубоких кресла у стола. И большая кровать с широкими столбами.
На этой кровати, у самого края, лежал изможденный старик: со впалыми щеками, полузакрытыми глазами и худыми, сухими руками, лежащими неподвижно на животе. Хоть в комнате и было мрачно, кроме камина, свет давали лить три из пяти горящие в канделябре свечи. Пронизывающий взгляд старика из-под полуопущенных век чувствовался как физическое касание, далеко не деликатное. Этот взгляд колол и проникал под кожу. С трудом подавила желание сбежать, даже жаль светлую леди стало, если отец всегда так на дочь смотрел, нет ничего удивительного в том, что она такой злючкой выросла.
Между тем больной молчал. А я стояла. Даже поприветствовать его боялась, зная, что знакомые от светлой леди давно вежливости не ждут.
— Кто ты? — Проскрипело с кровати.
Сказано было тихо, но я вздрогнула, именно такого вопроса я не ожидала. Я же всех ввела в заблуждение! А старик раскусил. Интуиция? Отцовский инстинкт? Но, как это ни странно, я больше обрадовалась, чем расстроилась. Во-первых, надоело лгать. А, во-вторых, он так зло на меня — самозванку смотрел, а не на свою родную дочь. Значит, отец он, скорее всего, хороший.
— Не молчи. И врать не смей. — Тихо продолжил он, прерывая мои мысли. — Подойди. — Когда я встала рядом, похлопал ладонью по краю кровати. — Садись. А теперь рассказывай.
— А как вы узнали, что я…, - не смогла сформулировать вопрос.
Он тяжело вздохнул.
— Я почувствовал, что моя дочь сорвалась. Выброс был сильным, повезло, что только пожар устроила, нежить не поднялась. После такого она не смогла бы выжить, никто бы на ее месте не смог. Я сразу почувствовал, когда она ушла. — Ему каждое слово давалось с трудом. Но вдруг старичок со злой веселостью добавил. — А тут ночью прихожу в себя и узнаю, что дочери стало лучше. Выброс, оказывается, не подтвердился. Изменения в расудке у неё даже Хранители Разума не обнаружили, а физические повреждения после самопроизвольного пожара незначительные. Казалось бы, Слава Духу, радуйся, отец! Но я-то знаю, что моей дочери больше нет. Так кто ты, и почему заняла тело… место моей девочки?
— Меня зовут Иванова Раиса Андреевна. — Как же давно я своего имени вслух не произносила!
— Аристократка? Магиня?
— В моей стране не существует аристократов, я отношусь к среднему классу. А магии в моем мире вообще нет, так что я и не магиня. — Попыталась отвечать максимально искренне.
— Среднему? Как это нет магии? — Спрашивал без какого-либо интереса, поэтому я, не останавливаясь на разъяснениях, продолжила говорить о себе.
— Образование высшее математическое. Работала главным бухгалтером в крупной туристической фирме. Сама купила себе квартиру и машину. И вот — взрыв в клубе, а я здесь
— Здесь. — Глухо повторили за мной. После продолжительного молчания, во время которого я не знала, куда девать глаза и руки, он внимательно посмотрел на меня и спросил:
— А муж и дети у тебя были?
— Нет. Я не успела завести семью. — Кажется, ему понравился ответ.
— Я думал. Долго. Моей дочери уже нет. И вернуть ее невозможно. А ты можешь пригодиться.
Вот последняя фраза мне совсем не понравилась. Насторожила даже.
— И в чем я могу пригодиться? — Не постеснялась я спросить.
— Ты в этом мире никто. Если начнешь говорить о себе правду, Хранители Разума признают тебя сумасшедшей — это смертный приговор. Либо, если всё-таки поверят, заберут в Храм или передадут королю на размножение. Моя дочь была сильнейшим магом. Редким и обученным. Двенадцатый уровень уже в пятнадцать лет. Воздушники такого уровня управляют даже драконьим пламенем. Я сам обучал ее. — Говорил он, не скрывая гордости за дочь, но и боль сквозила в каждом слове. — Все хотят детей такой силы, поэтому ты будешь рожать без перерыва.
Меня в ужасе передернуло:
— Я не хочу без перерыва! А что мне делать?
Еще один внимательный изучающий взгляд на меня:
— Ты же уже полмесяца в роли светлой леди. И тебя не разоблачили. Значит, приживаешься. И я помогу, научу владеть магией.
— Зачем? Я же с заблокированным даром.
Кажется, он закатил к потолку глаза, в немом удивлении моей глупостью:
- Дар нельзя долго держать закрытым. Самый продолжительный период блока без вреда организму и риска выгорания — это четырнадцать лет. А моя дочь хотела как можно скорее освободить силу.
— А сколько лет магия у нее была закрытой?
— Почти десять лет.
Прозвучало, как: «Почти десять лет ада для неё и окружающих».
— Если я вас правильно поняла, вы хотите помочь мне остаться в роли вашей дочери. — Согласное мигание с кивком. — Что же вы потребуете взамен?
— Умная. Это хорошо. А хочу я от тебя следующее… У меня четыре внука, младшим нет и трёх лет, — всё это я и без него знала. — Из-за невнимания матери их магические потоки формируются с опозданием. Я хочу, чтоб ты стала им матерью. Настоящей. Проводила с ними рядом не менее четырех часов в сутки.
— Не поняла, при чём тут…
- И не поймешь. Что от обделенной магией еще можно ожидать? — Очень грубый дед, хоть и лежит беспомощным в кровати. — Только заблокировав дар, магиня вообще может родить. А ребенку магический потенциал, равный материнскому нужно не только передать при рождении, но и, в некоторых случаях, формировать. В первые три года дитё должно развиваться рядом с матерью. Это и грудное вскармливание, и общение, да просто спать ложиться рядом, хотя бы в одной комнате. — Объясняя мне обычные для него понятия, он разволновался, и чуть ли не выкрикнул последнюю фразу. Потом успокоился и продолжит менторским тоном. — Это благотворно влияет на все процессы: физическое здоровье, развитие магических потоков, эмоциональная стабильность.
— А ваша дочь все это знала? — Неужели, даже понимая, как ребенок от неё зависит, она считала, что вернуть себе магию важнее всего.
Старик же устало отмахнулся.
— Безва ненавидела своих детей. Первого, Кина, она еще приняла, сама кормила. Недолго. И, пока вынашивала второго сына, Кин находился рядом с матерью. И у него не было никаких проблем, абсолютно здоровый ребенок, и, в будущем, сильнейший воздушник. Второго, Нерона, она отказалась даже брать на руки. Он родился совсем слабым, ему близость к материнскому источнику была необходима, а она требовала немедленно разблокировать свою силу. Муж убедил её выходить сына, хотя бы пока его жизнь будет вне опасности и не раскроются потоки. Одновременно мы подобрали Нерону кормилицу-магиню из безземельной аристократии. Сейчас он тоже здоров. А младших она вообще видеть не желала. Они с рождения при кормилице, вдали от матери, и они… слабые, болезненные. И рядом с ними находиться будешь ты, заменишь им мать, раз уж волей Господа, стала носителем ее тела. Это мое условие, мы заключим магический договор: ты заботишься о внуках, а я не разоблачаю тебя. А позже, если я буду тобой доволен, может быть, обучу тебя магии.
Вот так я познакомилась с отцом светлой леди. От этого старика все сильнее мороз прокатывался по коже. Но появилась какая-то определенность, хоть мы и проспорили с ним из-за магического договора, который я отказалась заключать, пока не разберусь с его подоплекой.
Старик остался мною недовольным. Я же решила, в первую очередь разобраться во всем, только потом надевать на себя хомут каких-либо магически закрепленных обязательств.
Мы так бы и разошлись после получасовой встречи. И, встретившись в следующий раз, поговорили бы в более подходящем настроении. Но, когда я уже дошла до двери, мне в спину прилетело:
— И веди себя прилично, не позорь мою дочь!
Вот это неожиданно было. Особенно после того, как я уже наслышалась о любвеобильности этой самой светлой леди. Я передумала уходить, вернулась к кровати старшего лорда, и, сдерживая эмоции, максимально спокойно проговорила:
— Что по- вашему значит прилично? То, что ваша дочь, со слов ваших же людей, изменяла мужу? Это прилично? То, что она, не скрываясь, меняла любовников — тоже прилично? То, что ей приписывают связи с половиной мужского населения в замке — это тоже, наверно, верх приличия! Так вот я так прилично себя вести при всем желании не смогу!
Здесь надо было, гордо развернувшись и со всего маху хлопнув дверью, уйти. Но старик во время моей пламенной речи, тяжело опираясь на руки, сел в кровати и, дыша поверхностно и отрывисто, зло смотрел на меня. А потом изрек:
— Моя дочь не была беспутницей! Все врут! У них с мужем договор. У него была своя личная жизнь в столице или графском замке, ее это не заботило. А она хотела только магичить. За все эти годы у нее было только два кавалера. Она же женщина! — Он не сводил с меня все еще злого взгляда. — Кто вы все такие, чтобы судить ее?! Святые? Сама-то ты девой невинной жила?
Глупо ему сейчас рассказывать про мою жизнь на Земле, объяснять про разницу отношений вне брака и после произнесения слов верности при бракосочетании. И вопрос у него был скорее риторический. Вообще, зачем я в моралисты полезла, никогда же ханжой не была? Просто меня оскорбили его слова о приличном поведении, но грязь-то зачем на него выплеснула? Предупреждал же Эдвин, что старик болен, доводить его не стоит. Слишком уж сильно я в образ герцогини Котоварской вжилась.
Но терзания мои никого не волновали, старик был так же зол. А я еще из образа не вышла, только поэтому и спросила:
— А эти ее стражи? — Махнула рукой в сторону двери. — Разве не ее любовники?
Кажется, я шокировала старика. Он даже злиться перестал, взгляд стал настолько возмущенным, что для злости просто не осталось места.
— Любовники? Они? Это ее братья! Молочные! Сыновья ее кормилицы: Эдвин, Идан, Юджи, Адин. — И спокойнее продолжил. — Хорошие парни. Сильные воины. Я поэтому и поставил их в ее охрану. А то лезут всякие…с искренними чувствами. А потом устаешь за эти чувства благодеяниями платить.
Мне показалось он сейчас про Кавану и ему подобным, кто готов через близкие отношения пробиться повыше. И у светлой леди таких было только двое? Что-то не верится…
— Сядь. — Это мне приказали. — Надо тебе кое-что разъяснить. Рассказать о дочке.
Слава тебе, Господи! А я думала дальше шпионскими методами сведения получать.
— Подай питьё с того стола.
После того, как он попил, а я вернула кружку на место, потом взбила подушки и помогла ему удобно устроиться, старик пригласил и меня сесть на кровать. Уставившись в пространство, он начал своё повествование:
— Безва была четвертым ребенком в семье. Поздним. Мне было далеко за пятьдесят. Три старших сына были сильными воздушниками, как их мать. У меня самого восьмой уровень, что тоже считается мощью. Но это не двенадцатый, когда можешь остановить девятый вал в океане, играть штормовыми облаками, тряхнуть землю, даже управлять драконьим пламенем. Это не под силу даже огневикам, пусть их уровень хоть трижды двенадцатый!
— И такой бывает?
Его взгляд сфокусировался на мне:
— Что?
— Трижды двенадцатый уровень.
Мне было это и вправду интересно, а он подумал, наверно, что я издеваюсь.
— Нет, конечно. Не отвлекай глупыми вопросами. Откуда ты такая, бестолочь, взялась!?
Я подумала, что не стоит обижаться: у него самого маразм не за горами. И на вопрос не ответила. «Информация, мне нужна информация» — отныне повторяю эти слова, как мантру.
— Мне повезло с сильной женой. — Печальная улыбка осветила его морщинистое лицо. — С сильной, доброй и умной. Мы вместе обучали сыновей. У меня был надёжный наследник, старший сын, Кин. Безва в честь него назвала первенца. Второй, Стин, мечтал служить в гвардии короля. Его туда зачислили еще в трехлетнем возрасте. А младший, Шаин, хотел возглавить охрану замка. Мы на нашу долгожданную девочку не налагали никаких обязательств. У нее было право самой выбрать свой путь. Она хотела стать магом. Свободным. Двенадцатый уровень воздушника — немыслимая сила. Она тренировалась с братьями. Мечтала о полевом образовании, чтоб не поступать в Магическую Академию. — Заметив недоумение на моем лице, разъяснил. — В Академии много наследников знатных родов, она не хотела отбиваться от женихов. Вообще не хотела замуж, не хотела заводить детей, чтоб не запирать магию. Она хотела быть магом-воином, а не…
«…а не инкубатором», — мысленно закончила за него.
— … а не комнатной птичкой в золотой клетке, — сказал на выдохе, ухмыльнувшить. — это ее слова. Она была сильной девочкой. И за спинами братьев могла позволить себе свободу. А мы с женой ее поддерживали. Но война все сломала. Мы воевали с Иланской Империей. — Тягостное молчание.- Они погибли. Мои мальчики. Трое. Почти в конце войны. Когда мы уже примирились с Иланой, поднялась нежить. Волна сменялась новой волной. Объединившись со вчерашним врагом, мы гасили некроволны. Стин погиб рано утром, до последнего отражал атаки нежити от многолюдного села, которое не успели эвакуировать.. А Кин и Шаин — вечером, прикрывая друг друга в Большой битве. Мои мальчики были очень храбрыми. — Я старалась не смотреть, как он усиленно моргает, скрывая слезы. Просто у них не было шанса. Там многие полегли: и с нашей стороны, и с Иланской Империи, и с других стран.
Видно было, что старик сейчас заново переживает свое горе. Потерять трех сыновей в один день, может ли что-то быть страшнее? Оказалось, что может. Они с женой днем узнали о гибели среднего сына, король лично выразил соболезнование. А на утро следующего дня им порталом доставили три тела, они оплакивали одного героя, а хоронить привезли троих. И ни король, ни кто-либо из его окружения повторно соболезнования не выражал. Даже не уведомили, что ночью чета герцогов Котоварских осталась без сыновей.
— Шестьсот пятьдесят восемь чьих-то сыновей погибло в Большой ночной битве. Это только с нашего государства: мои сыновья, сын, брат и племянники короля, знатные аристократы, маги, воины, обычные некроманты — цвет нации. Тогда не до соболезнований было, мы массово зажигали погребальные костры. Моя жена оплакивала наших мальчиков, когда ей стало плохо… Бдящие не смогли ей помочь. Это был страшный день, худший в моей жизни и в истории всего государства. А моя девочка тогда показала себя истинной леди. Она организовала все: сама омыла тело матери, сама разожгла четыре погребальных костра. Я выжил благодаря ей. Герцогство выстояло на хрупких плечах пятнадцатилетней девочки.
Мне сложно было поверить, что он сейчас говорит о светлой леди. Если она была верной, стойкой, благородной, любящей, то куда все это богатство подевалось? Осталось заблокированным вместе с магией? Почему сейчас ее все боятся? Проклинают и ругают за глаза?
— С гибелью братьев она осталась единственной наследницей. И у меня не было выбора, я должен был найти ей подходящего мужа. Из всех выживших свободных аристократов, которым можно было бы доверить герцогство, наиболее ей подходил Дэнил Хинар, граф Хинарский. К тому времени он уже был вдовцом, у него были сыновья — возможные наследники графского титула. Дочери хватило бы родить одного сына, чтоб он наследовал герцогский титул. И она снова стала бы свободной магиней. Было только одно обстоятельство, которое омрачало эту сделку, граф был почти на двадцать лет старше нее.
— Извините, что перебиваю. Я из другого мира, поэтому объясните мне по-человечески, как так получается, что единственный подходящий жених, которого вы подобрали, как наиболее удобного для своей дочери, намного ее старше и вдовец, и с детьми. Это же дико! Ей же только пятнадцать лет было!
Старик посмотрел на меня так, будто это мне пятнадцать лет, и мне приходится объяснять элементарные вещи на пальцах.
— Моя дочь мечтала магичить. Ей не нужен был муж. Семья, дети — все это она считала лишним. Она даже образование хотела полевое, а не академическое, чтоб ненароком с потенциальными женихами не пересекаться. Но она, глупая, не понимала, что герцогство одна не удержит. Потеря земли — потеря титула. Кто бы за нее вступился после моей смерти. Магиня-воздушница! Сильнейшая! Красавица! Каждый захотел бы ее прикарманить. Силой бы не смогли, получилось бы хитростью. Она маленькая была, чтобы понять, к каждому человеку можно подобрать ключик. И не всегда подбирают их самоотверженные и благородные люди. Когда бы она во всем разобралась, уже могло бы быть поздно что-либо менять. Теперь понимаешь? Ей нужен был муж. Хоть временный. Только для рождения сына. Но надёжный, благородный и сильный. Я смог донести эту мысль до неё. Я выбрал графа Хинарского, потому что он не требовал бы от нее невозможного, не ждал бы, что она станет матерью пасынкам. К тому же он драконоуст, а Безва надеялась получить от него в качестве свадебного подарка дракона.
Ну да, не золотую банковскую карту, ни машину, ни брюлики, а дракона. Это в духе нового мира.
— Но, когда граф приехал знакомиться с Безвой, ей понравился не он, а его младший брат, Гигор Хинар.
— И? Почему она не вышла замуж за этого Гигора?
Старик явно устал и от беспрерывного говорения, и от воспоминаний. Он, в который раз шумно выдохнув, попытался понятно для меня ответить:
— Гигор, хоть и был моложе брата, и, скорее всего, в девичьих глазах, красивее, дочке бы не подошел. Он бы не согласился её отпустить после рождения одного ребенка. И, после войны, он был озлобленным, даже сломленным. Прикажи ему брат, он бы женился, но уступок жене делать не стал.
Короче, если говорить открытым текстом, не было ни малейшего шанса, чтобы сделать Гигора подкаблучником, который потакал бы капризам жены и позволял ей тешить своё самолюбие.
— Значит, Безва все-таки вышла замуж за старшего брата? — Решила я поторопить задумавшегося отца. А то еще сон его сморит, а потом он может и не разговориться.
— Граф Дэнил не был старшим в семье. Он пятый сын. Но четверо старших погибли в Большой битве, той же ночью, что и мои сыновья. Мне казалось, что и общее горе может сблизить дочь с Дэнилом. Где-то послужит оправданием ее тяжелого, свободолюбивого нрава. Идеальным вариантом было бы, если они не разошлись, даже если бы жили каждый сам по себе. Но выставлять такое условие было жестоко, граф уже был счастливо женат, он бы не согласился на пожизненный брак с условной женой.
— Фиктивный брак. — Он недоуменно поднял брови. — У нас такой брак называется фиктивнам.
— Правильное название. Точное.
Вспоминать такое и здоровому человеку было бы сложно, что уже говорить про старика, который недавно стоял одной ногой в могиле. Хотя в этом мире не хоронят, а сжигают умерших. Я предложила ему сделать перерыв, но он отказался, наверно, сам испугался, как я недавно, что потом не сможет рассказать всего.
Он говорил долго, прерываясь и пытаясь подобрать более мягкие слова, чтоб оправдать свою погибшую дочь. Но картина, которая получилась, была очень некрасивой.
Граф Хинарский согласился не неволить жену и дать ей свободу, когда она потребует. Обещал сам воспитывать общего ребенка. Обещал подарить жене дракона, и если он не признает Безву хозяйкой, помочь рептилию приручить. Обещал обучить ее быть наездницей. Обещал поддерживать и оберегать герцогство, обучать новобранцев Котоварского войска. Даже обещал драконий патруль — неслыханная роскошь — для охраны границ и порядка.
Взамен он выдвинул только два условия. Детей должно быть двое, не один ребенок. Пол детей значения не имел. Для него было важно, чтоб Котоварский наследник или наследница имел близкого человека.
«Мне мои братья многое дали, тепло братских отношений в том числе. Жестоко лишать этого своих родных детей», — так граф обосновал первое условие.
И второе условие: невесте должно исполниться семнадцать лет, а в пятнадцать лет упражнения для материнства, на его взгляд, преждевременны. С этих условий граф не отступил, ему легче было порвать помолвку, чем уступить в них.
Но герцог Котоварский уже одел на дочь блокатор силы и снимать его боялся. Дочь могла взбрыкнуть, сбежать, не согласиться через два года на блокировку, тогда все уже достигнутые договоренности теряли смысл.
— Мы спорили с дочерью до хрипоты. Она впервые кричала на меня, я впервые захотел её ударить, силой сломить ее упрямство.
— Если я правильно поняла, она хотела по-быстрому забеременеть и родить, чтоб скорее снять блок с магии. И получить от мужа дракона.
На мои слова он просто кивнул.
- А вы и граф вместо одного года вынуждали ее носить блокатор как минимум четыре года?
Снова кивок. Но старик был уверен в своей правоте:
— Дочь вела себя как идиотка, — в сердцах вскричал он. Наверно, вспомнил все, что она творила. — Сделав блокировку, магичке все равно сразу не понести. Нужно время, чтоб организм перестроился. Должны пройти хотя бы два цикла. И граф был прав, в пятнадцать лет выносить и родить ребенка очень сложно, нужно соблюдать многочисленные рекомендации бдящих. А Безва всегда была непоседой, она даже есть забывала, если кормилица не напоминала. Но Безва уперлась, хотела сбежать.
— Но вы же смогли настоять на своем? — Этим вопросом я просто хотела отвлечь его от эмоций, потому что у него уже начал дергаться глаз.
— Да. Граф привез драконицу с драконенком. И подарил малыша невесте. Она переключилась на малыша, даже смеялась, когда он передвигался, как утенок.
Я попыталась представить себе дракошку, ковыляющего как утенок, неуклюжего, забавно покачивающего попой.
— Мы провели брачный обряд на следующий день. Скромный, Безва не захотела ни торжества, ни свадебного платья. Вечером граф уехал в свой замок, а драконенок остался в замке Кот. Здесь ударными темпами построили вольер для драконов, устроили обслугу.
В общем, светлая леди отвлеклась от своей магии на дракончика. Летать им еще было рано, но она училась понимать дракона по каким-то только им понятным знакам. Параллельно юная герцогиня занималась магией: тренировала пассы, учила магические формулы и под руководством старого бдящего занималась зельеварением.
За эти два года граф приезжал в гости только два раза, во второй приезд, что-то случилось у Сияющих водопадов, после чего он, вопреки планам, не остался гостить неделю, а немедленно улетел на своем драконе. А Безва месяц ходила как в воду опущенная. Следующую неделю кидалась на всех, только рядом с драконом и успокаивалась, потом стала прежней, как до приезда мужа. А граф продолжал присылать подарки, и каждый получался удачным, по крайней мере, молодая жена подаренным артефактам, книгам, камням-накопителям, кинжалу, сбруе для дракона, и седлу искренне радовалась.
Когда светлой леди исполнилось семнадцать лет, граф переехал в замок Кот. Приехал в разгар праздника с огромным букетом драконьих роз. Это очень редкие черные розы, лепестки и листочки которых напоминают по форме драконью чешую. И при необыкновенной красоте цветка и нежности аромата, они очень колючие. Кажется, что серебристыми шипами усеян каждый миллиметр растения, даже лепестки распустившихся цветов и нераскрывшиеся бутоны. При этом шипы располагаются как с наружной, так и внутренней стороны листьев и лепестков и вокруг стебля. И при всем при этом драконья роза считается благородным цветком из-за серебристых сверкающих шипов, которые отпугивают насекомых, а не питаются ими. На солнце драконья роза светится, как драгоценный камень, а в темноте нежно мерцает. Взять эти цветы на руки без кровопролития практически невозможно. Зато можно посадить их в огненную чашу. Сделать ее может только огненный маг выше десятого уровня, и только для близкого человека, потому что она требует регулярной подзарядки. Безва сияла, радовалась открыто и заразительно. А, что у нее было в голове, никто не знал.
Через десять месяцев родился долгожданный наследник, Кин.
— Я даже вначале поверил, что дочь счастлива в материнстве. Но она через месяц отказалась кормить ребенка сама, сказала, что готова к следующей беременности. Несмотря на рекомендации бдящего подождать со следующим ребенком хотя бы полгода, она понесла второй раз. Ее с ребенком еле выходили, Нерон родился очень слабым, с почти нулевым развитием магических потоков.
Надо скорее научиться читать, у узнать все про магические потоки, уровни магии и все остальное, старик мне очевидные для себя вещи разъяснять не будет.
— Между братьями не было разницы даже в год. И Нерон умирал, бдящие поддерживали его своей магией и мастерством. Он почти не ел, хоть его сразу отдали кормилице, потому что Безва ни разу его даже на руки не взяла. Граф потребовал от нее выкормить сына до полугода. К тому времени ребенок должен был окрепнуть, магия лилась бы свободнее, он мог потихоньку привыкнуть к кормилице. Но…
Молчание старика было тягостным. А я удивленно подумала, неужели мать отказалась? Вопрос же стоял не только о магии ребенка, о его жизни. Что такое шесть месяцев, когда и так ждёшь четыре года?
— Моя дочь потребовала снять блокатор: она же выполнила условие договора — родила двоих детей. Никакие уговоры, увещевания, призывы к материнской сути и женскому сочувствию на нее подействовали. Она требовала свободы от нас всех и свою магию. И, когда муж категорически отказавшись выполнять ее требования, пригрозил забрать дракона, если она не спасёт сына, она сбежала. Улетела на драконе. Но он был еще слишком мал для дальних перелётов, только же встал на крыло. И они упали в лесу. Служанка заметила, что госпожа пропала только на рассвете. Дэнил с братом сразу полетели ее искать.
По изменившейся интонации, словам, выговариваемым с трудом, я поняла, что случилось что-то страшное.
— Безва не пострадала. А дракончик погиб при падении. Поранился об деревья и падал он с весом на спине. А Безва была без магии, она ему ни левитацией, ни воздушной подушкой помочь не могла. Да и первую помощь как без магии окажешь?
Вот не зря все ее гадиной считают, из-за своего упрямства сгубила благороднейшее животное, да еще и детёныша, только научившегося летать. И родного ребенка на произвол судьбы бросила. Темнейшая она леди, а не светлая!
— Никогда не слышал, что бы Дэнил повышал на кого-то голос, даже на слуг, даже на драконов, а они на тренировках всякое устраивают. Но в этот раз он орал на свою жену так, что ни ее рыданиями, ни моими просьбами не удавалось его успокоить. Он бы ее, скорее всего, и физически наказал, я это чувствовал. Зять был в бешенстве. Но тут взволнованная драконица, мать погибшего драконенка, чуть не разнесла вольер, и Дэнил на ней улетел к месту падения, чтоб испепелить останки. И сюда уже не вернулся, сразу улетел в графство, дочь же осталась здесь и стала заботиться о сыновьях. Она часто слала мужу письма, пыталась помириться. На ее послания он не отвечал, но переписывался со мной, узнавал о здоровье детей, хотел быстрее забрать их к себе и порвать с женой. Я отговаривал его: чувствуя за собой вину, Безва стала бы более покладистой, и я хотел сохранить для нее такого мужа. Его терпением можно было сваи забивать, похожего на него она бы не встретила, а другой бы ее придушил. — Очень меткое замечание. — Нерон окончательно окреп только к двум годам, тогда же впервые после размолвки приехал в замок Кот лорд Дэнил. Он прилетел из столицы на своем любимом драконе весь нарядный и сверкающий. И настроен был благодушно. Наверно, это и сыграло свою роль. Безва с мальчиками пошла извиняться к нему в комнату и осталась там ночевать. На утро они вышли улыбающиеся, весь замок как будто ожил: дети стали смеяться громче, тренировки воинов и стражей проходили веселее, даже еда, казалось, стала вкуснее. Можно было подумать, что это любящая пара смогла воссоединиться после долгой вынужденной разлуки. Они никогда раньше так не общались, не улыбались так открыто друг другу. А Безба чуть ли не мурлыкала возле него, я даже выходил из комнаты, чтоб скрыть своё смущение. — Старик, мне показалось, и сейчас смутился.
Почему-то я была уверена, что светлая леди сумела разрушить семейную идиллию. И я оказалась права, два месяца счастливой жизни разлетелись мелкими осколками однажды за ужином.
Стол был заставлен всякими яствами, освещен светом пятнадцати свеч в пяти бронзовых канделябрах, но ярче всего сияла улыбка на лице его дочери. Безва шутила и смеялась, не отпускала руку мужа, не забывала указывать слугам на самые аппетитные кусочки, которые нужно подложить мужу. Жители замка открыто удивлялись переменам в семейной жизни Котоварских. За столом велась неспешная легкая беседа, время от времени прерывающаяся взрывами смеха.
Тут кто-то сказал, что разрушенные драконьи вольеры стоит окончательно разобрать, чтоб построить на их месте тренировочную площадку для детей. Три и два года — самая подходящая пора для начала тренировок, но не со взрослыми же вояками им заниматься. От увиденного там они скорее заиками станут, а не воинами. Под общий смех шутку поддержали:
— А от услышанного оглохнут.
— Про запах за столом и говорить не стоит.
— Ничего страшного, мальцы скоро на тренировках сами выражаться и вонять начнут.
— Мелкий и так только вонять перестал…
Каждая грубая реплика поддерживалась смехом, пока над столом не повисла ледяная фраза:
— Я против.
Замолчали все и посмотрели в сторону светлой леди. Дэнил же спросил с улыбкой:
— Против чего, моя леди?
— Драконьи вольеры не стоит разбирать, их, наоборот, необходимо как можно скорее восстановить.
— Моя леди? — Зять даже ложку положил на стол, расплескав содержимое. — Зачем?
— А где я буду содержать своего дракона? — Её удивление было немного наигранным.
— Какого дракона? — Люди за столом начали невольно ёрзать, чувствуя приближающуюся семейную сцену.
— Моего. Ты мне его должен подарить. Мой лорд. — Последние слова упали камнями, даже ерзанье за столом прекратилось.
— Дракона, светлая леди, я вам не обещал, более того, вас я близко к своим подопечным не подпущу.
Безва вскочила со стула, сбив кубок, и, зло сжимая губы, презрительно сказала:
— А для чего я перед тобой любящую жену изображаю?
Лорд Дэнил даже не мигнул и ответил вежливо, будто поддерживая шутку:
— Не знаю, моя леди, мне казалось, вы решили разнообразить свой досуг. Я же всегда к вашим услугам.
Безва села за стол и продолжила ужин. Семейная сцена вышла короткой. Все занялись едой, но тяжелая тишина, накрывшая комнату, никем больше не прерывалась. Вставая со стола, все расходились по своим углам, никто не остался перекинуться парой слов или поднять кубок за счастье хозяев замка.
Дэнил из своей комнаты давал указания подготовить дракона, одеть детей, определиться, кто из их обслуги едет в графский замок вслед за маленькими господами, собрать детские вещи.
Когда все уже было готово к отлету, и Дэнил с детьми на руках спустился в холл, Безва подошла к нему и сказала:
— Не жадничай, отдай мне одного дракона. Я же старалась.
— Я знаю. За подобные услуги я обычно расплачиваюсь деньгами. — Как и всегда вежливо ответил он жене. — Завтра утром вернусь, сниму блок с магии, и разведемся.
И он с сыновьями и их сопровождением улетел на драконе. А дети до взлета, сидя в специальных корзинках по бокам от отца, махали ручками старому герцогу и кричали:
— Деда, не скучай. Мы полетаем и вернемся. Деда, пока.
И даже когда летающая рептилия с пассажирами скрылась в небесной тьме, старику казалось, что он слышит прощальные детские крики, адресованные ему, а не родной матери.