Глава 14.
В замковый двор я вышла уже в сопровождении четырнадцати стражников. И рядом трусили три служанки: одна из них несла сумку с детскими вещами, а две другие удостоились чести нести младших Котоваров. Под предводительством Эдвина мы быстро направлялись в сторону лекарских палаток.
Наверняка, нашего прихода давно ждали, потому что не успели мы подойти к палатке, как из нее вышел уже знакомый мне воин с седыми волосами, а сразу за ним вышел на встречу нам и бдящий Корн. Они поприветствовали нас, а бдящий погладил по головам близнецов.
— Светлая леди, рад, что вы серьёзно отнеслись к моей просьбе. Маленькому лорду определенно лучше, даже удивительно, что магические каналы так быстро развиваются.
— А с какой скоростью они должны развиваться? — Мне стало интересно, как долго ребенок будет так сильно потеть, а дети должны быть как бы привязанными ко мне.
— К сожалению лекарских или научных работ, описывающих подобные случаи нет. — Я не сдержала от этих слов удивления. — Понимаете, — начал он осторожно подбирать слова, — как угасают дети с сильным магическим потенциалом, оставшись после рождения без подходящего источника, трудов написано немало. Это случаи, когда мать умирает при родах, и подобрать ребенку идеальную кормилицу-магиню не получилось. Но такого, простите мне эти слова, чтоб мать отказалась от детей, а потом неожиданно снова приблизила их к себе… Такого никогда не было. И, следовательно, нет и описания, как чувствует себя уже почти угасший ребенок, оказавшись рядом с матерью.
Не знаю, почему я вместо того, чтобы пройти к своей подопечной, сейчас говорила с бдящим, но, мне показалось, что описать случай со Стином будет полезно для местной медицины.
— Бдящий Корн, а почему бы вам не стать первым, кто опишет такой случай?
- Простите, светлая леди, я вас правильно понял? Вы сейчас предложили мне написать лекарскую работу, описав случаи с вашими сыновьями? — От удивления его брови почти заползли на волосы надо лбом. — И светлые лорды не будут против упоминания в подобной работе родового имени Котоваров?
Как разобраться в подобных нюансах, не зная даже основных законов мира? Здесь же даже привычную уже маску светлой леди не натянуть, чтоб извернуться из двусмысленной ситуации.
— Бдящий Корн, вы же умный человек, раз уж являетесь главным лекарем в замке, — постаралась сказать это с немалой долей сомнения в голосе, — неужели родовое имя обязательно упоминать в журнале наблюдения? Неужели в подобных трудах имена не оставались не озвученными?
— Конечно, светлая леди, я так и сделаю, — я наконец- то дождалась от этого человека по-настоящему почтительного полупоклона.
— Но, прежде чем передавать труд кому-либо, дайте мне ознакомиться с ним, — вот тогда я смогу показать его старому лорду и подвергнуть должным образом цензуре.
— Конечно, светлая леди, я так и собирался поступить. — Вот как важно подобрать правильный тон беседы. — И хочу, чтоб вы знали, ваше разрешение на эту работу много значит для меня. Я всегда мечтал преподавать в Магической Академии, и, если моя работа будет признана полезной, мне обязательно позволят читать лекции хотя бы по одному профилю на лекарском факультете.
За нашей беседой мы благополучно забыли о покорно стоящем в стороне мужчине, отце покалеченной девочки. Но бдящий Корн, закончив с личным вопросом, сразу перешел к делам своей пациентки. Мы втроем вошли в палатку, когда он начал вводить меня в суть проблемы.
— Светлая леди, Арина Эдук чувствует себя лучше. — Когда он говорил это, мы уже стояли возле кровати со спящей на ней девочкой. Внешне она выглядела так, что я улучшения ее состояния не заметила. Хотя переломы за один день и не заживают даже в магическом мире, но синее отекшее лицо все в ссадинах, основательно перевязанные руки и ноги — весь ее внешний вид выглядел плачевным. — Вернее, она должна чувствовать себя лучше. — Добавил он неуверенно. — Ран, не поддающихся лечению у нее нет. Все переломы и ушибы заживут в течение недели. Боли она также не чувствует.
— Но? — Тон его слов был такой, что это «но» напрашивалось само собой.
— Простите, светлая леди? — Удивленно в мою сторону посмотрели не только бдящий и отец Арины, но и молодой Хранитель Разума, вышедший из-за ширмы, услышав наши голоса.
— Но почему девочка до сих пор спит? Мы же договаривались держать ее в спящем состоянии восемь — десять часов, а сейчас прошло намного больше времени.
Старший воин Эдук от моих слов поник еще больше и только стал аккуратно поглаживать замотанные руки дочери.
— Дело в том, — стал разъяснять Хранитель, — что девушка неадекватна. Стоит ее разбудить, как она начинает кричать непонятные слова и плакать. При этом пытается содрать повязки и сползти с кровати. Жаль вы помешали выпилингу, своим вмешательством вы только продлили ее муки.
Эти серые все валят в одну кучу. Я же в поведении девочки ничего, свидетельствующего о безумии не заметила. Раз она не чувствует боли, то неудивительно, что, не зная о серьезности своих ран, хочет снять повязки. При таком отекшем лице она вряд ли может внятно говорить, а если она говорит что-то важное для нее, и ее не понимают… Слезы тут нормальная реакция. Но так, похоже, думала только я, отец уже ничего хорошего не ждал. И бдящий Корн начал меня разочаровывать:
— Юная Эдук слишком эмоциональна, это может вызвать нежелательные последствия.
Хотела сказать, что все они сами являются нежелательными последствиями для Вселенной, но не стала умничать, пока не услышу подтверждения своим мыслям.
— Бдящий, сделайте что-нибудь, чтоб Арина пришла в сознание. А сами вместе с ее отцом и Хранителем спрячьтесь за ширму, не мешайте мне поговорить с девочкой, — и, что странно, никто мне возражать не стал, даже Хранитель молча прошел со всеми за ширму.
Я встала возле кровати, на которой уже заворочалась Арина, и, предупреждая ее обычное пробуждение с плачем, заговорила:
— Арина, просыпайся быстрее. Мне нужно поговорить с тобой. — Она посмотрела в мою сторону, приоткрыв один глаз. — Ты, наверно, узнала меня, я Безва Котовара…
Не дав мне договорить, она дернулась, засуетилась, попыталась сесть на кровати. Тут я добавила больше жесткости в голос, и заговорила строго, чтоб не оставить ей и шанса на непослушание:
— Успокойся и отвечай на вопросы. Своими истериками ты провоцируешь Хранителей на жесткие меры. — Странно, но этот тон светлой леди на всех действует должным образом.
Раненая хрипловатым голосом невнятно проговорила:
— Арон… — Но метаться она перестала, и паника из взгляда исчезла.
Я взяла со столика чашу с жидкостью и помогла ей напиться, хоть она и пыталась вначале отказаться.
— А теперь говори медленно и разборчиво. Кто такой Арон?
Из ее невнятного лепета я с трудом разобрала, что он сосед ее тети, к которой она ездила погостить. Похоже, у девочки были выбиты зубы с левой стороны, именно там щека отекла особенно сильно, и говорила Арина, с трудом открывая рот.
— Значит, Арон сосед твоей тети?
Она просто кивнула.
— И ты хочешь ему помочь? — Сделала я закономерное предположение.
Кивать она стала значительно интенсивнее, так и сотрясение мозга заработать недолго. Она же нетерпеливо стала что-то объяснять. При всем желании, понять ее у меня не получалось, но одно было ясно и без слов, она пытается мне объяснить, что здесь вопрос стоит о жизни этого Арона.
В этот момент из-за ширмы вышли бдящий Корн и отец Арины, который сразу потянулся к дочери, обнял ее и что-то зашептал ей на самое ухо. Когда же ее волнение при виде отца и бдящего успокоилось, начался уже настоящий опрос.
Не знаю, что сделал бдящий, но говорить девочка стала намного внятнее. И из ее рассказа выходило, что она вместе с Ароном несколько дней назад собрались в лес за малиной. Об их планах узнали его младшие сестры и заставили пообещать брата, что и их тоже возьмут с собой за ягодами. Рано утром на окраине села Арину и Арона ждала уже целая куча детей, узнавшая от сестер Арона об их походе в лес. Целый день они собирали малину и все остальное, что подвернулось под загребущие детские ручки. Когда же уставшие собиратели возвращались под вечер домой, то услышали со стороны села крики и шум. Арон пошел узнать, что произошло, и через полчаса вернулся с тяжелыми для детского понимания вестями, что часть села сгорела, односельчан нигде не видно, а в округе бродят вооруженные люди очень похожие на горцев.
И именно Арон решил, что идти в деревню нет никакого смысла, а до замка они с двадцатью одним ребенком разного возраста не дойдут, тем более что все и так очень устали. И он предложил запереть всех детей с Ариной в пещере, а самому пойти за помощью. Они так и поступили, детей довели до пещеры, оставили им все корзины с собранными дарами леса и наполненные кувшины с водой, а вход в пещеру завалили ветками. Объяснять детям, выросшим на границе, чтоб сидели тихо, экономили еду и ждали помощи от взрослых не приходилось, они впитывали эти знания с молоком матери.
Арина, а она отказалась дожидаться спасения в пещере, и Арон побежали за помощью в сторону замка. Но из-за спешки Арон не заметил ловушки и упал в волчью яму, только и успел оттолкнуть от себя девушку. Он сильно поранил ноги, и идти дальше не смог бы, даже если бы у Арины получилось вытащить его из глубокой ямы, утыканной кольями. И Арина скинув ему свои пояс и головной платок для перевязки ран продолжила путь за спасением одна.
Но тут она совершила роковую ошибку, выскочив на дорогу прямо в группу вражеских всадников. Они же, довольные внезапно подвернувшейся добыче, предложили ей отправиться с ними, обещали подарки и сладости. Но у перепуганной, уставшей и переживающей за раненного друга девушки не хватило хитрости подыграть, притвориться, что в подобных обстоятельствах, наверно, было бы самым удачным решением, а потом попытаться сбежать, тем более что она-то свой родной лес знала значительно лучше чужаков. Она стала убегать, они догонять, она бежала на своих ногах, они не слезали с коней.
Очнулась девушка уже в лекарской палатке от нестерпимой боли во всем теле, и, конечно, о запертых в пещере детях и истекающим в яме кровью Ароне она никому рассказать не могла.
А, последние сутки, стоило бдящему привести ее в сознание, она все время срывалась на истерику из-за страха, что Арон уже умер, а дети не дождались помощи, и вышли из своего укрытия, и их горцы угнали в рабство.
Этот мир не перестает меня удивлять своей жестокостью. Ведь девочку чуть не убили свои же люди. А ее смерть могла привести к гибели еще как минимум одного человека, и страданиям родителей, оставшихся без своих потерянных детей. А о рабской участи, которая ожидала детишек в плену, и то, чему там будут обучать девочек, даже думать страшно. И противно.
Не знаю, такие же мысли бродили в головах мужчин, стоящих возле кровати бедной девочки, или они не мыслят так приземлено, как я, но, стоило Арине замолчать, как молодой Хранитель поблагодарив меня, выбежал с палатки, уже на бегу разнося добрую весть: «Светлая леди нашла детей! Наши дети спасены!». Немного преждевременное заявление, но, я подумала, догонять его и исправлять, что дети еще не спасены и пока еще не найдены, будет глупо. Тем более, что в помещение вбежали несколько моих стражей и, услышав от бдящего короткую версию рассказа Арины, по команде Эдвина разбежались в разные стороны.
Потом Эдвин обратился к Арине, следящей за всеми этими перемещениями, с силой вжавшись головой в подушку:
— Юная Арина Эдук, вы очень храбрая девушка! Вы показали себя истинной дочерью своего славного отца. Светлая леди и мы сейчас покинем вас с отцом, постарайтесь хоть немного отдохнуть. А потом мы приведем следопыта, чтоб вы объяснили ему дорогу до ямы, в которую упал ваш друг. Пещеру, я думаю, он и сам найдет. — Удивительно, как он смог правильно подобрать слова для девочки. Он одновременно похвалил ее и ее отца и настроил ее на предстоящую беседу со следопытом. При этом тон был достаточно щадящим, как для ребенка, и вполне уважительным, подходящим для общения со взрослым, ответственным человеком. И его короткая речь, надо заметить, произвела должное впечатление: из глаз девочки исчезло выражение загнанного кролика, и даже отец заметно приосанился.
Далее Эдвин не терял ни одного мгновения.
— Светлая леди, пройдем, вас ждут в замке, — и он уважительно приостановился у выхода, пропуская меня вперед. В спину нам неслись слова благодарности, но я уже слушала только своего старшего стража, который, быстро вводил меня в курс нынешних событий.
— Дети пропали три дня назад, срок не критичный, скорее всего из пещеры они не выходили. Значит, шансы на их спасение очень велики. Я уже послал сообщения светлому лорду и начальнику замковой стражи, он подберет ребят из разведки для похода в пещеру. Эх, жаль Гигора здесь нет! — И он внезапно остановился. — Гигор бы точно справился: и детей вернул, может даже, юнца из ямы живым принес, и даже листочек на кустике без его веления не шелохнулся.
Такой отзыв о моем девере был немного неожиданным, тем более, что на эти слова ребята стали поддакивать.
— Да, Гигор бы точно справился с любой задачей.
— В разведке он лучший, и ребят своих обучает как надо.
Слушая их отзывы, я впервые после выхода из лекарской палатки обратила внимание на свое сопровождение. Что ж, стражей стало на два меньше, их, скорее всего, Эдвин и отослал с поручениями. Служанки выглядели запыхавшимися и покрасневшими, хотя близнецов несли не они, а два молодых стража.
А мальчики сейчас разительно отличались друг от друга. Стин, хоть и был весь мокрым, у него даже волоски на бровках слиплись от влаги, смотрел на меня осмысленным взглядом, он крепко схватил за длинные каштановые волосы стража, который его нес, и, кажется, даже выглядел немного симпатичнее. Или мне так просто хочется думать? А Шаин, при всем моем желании увидеть в нем хоть какие-то изменения, выглядел, как и в день нашей первой встречи: отстраненным, безучастным, бесчувственным и некрасивым.
Я не стала брать детей на руки, не стоит замедлять наше передвижение, двигаться хотелось быстрее еще и потому, что вокруг нас стали собираться люди. И кто-то из них просто благодарил меня, а кто-то и громко спрашивал, где же дети, которых я спасла.
— Почему в Хранители отбирают таких придурков? — Громко спросил страж, несший Стина. — Надо же на весь замок раструбить, что детей уже спасли!
Эдвин пришлось одернуть нескольких особо любознательных праздношатающихся, и мы быстрее двинулись к замку.
Дверь распахнулась задолго до нашего приближения к ней, и у входа нас ждал не какой-то там дворецкий, а сам светлый лорд, Дэнил Хинар, граф Хинарский, герцог Котоварский. И выглядел он как всегда шикарно: высокий, мощный, на мужественном лице играла добродушная улыбка. У меня даже слегка подогнулись колени, неслыханная слабость для герцогини Котоварской.
— Моя леди снова кого-то спасает? Доброго дня. — После приветствия светлый лорд забрал детей у стражей и, посадив обоих на согнутую левую руку, продолжил говорить со мной. — Удивительно, но одного вашего присутствия достаточно, моя леди, чтоб решить многие проблемы.
Что ответить на такие слова я не представляла, не скажешь же: «Да, я такая, проблемы решаю щелчком пальцев рук». Да, и не решила я никакой проблемы, помогла разговорить Арину, но бдящий и сам бы это сделал.
— Хранители хотели сегодня в двенадцать часов умертвить дочь Эдука.
— Что? — Я даже замерла от удивления.
— Бдящий обращался ко мне, просил, чтоб я вступился за нее перед Хранителями, помог отодвинуть этот срок.
Я молча ждала продолжения. Он посмотрел на стену над моей головой, и, ухмыльнувшись, продолжил:
— Я посчитал бессмысленным вступаться за девушку, которая, скорее всего, безумна…
— За меня же вы вступились. Хранители считали безумной и меня…
— Ради вас, моя леди, я шел и на большие преступления. — И хоть сказал он это очень тихо, услышала не только я, Эдвин, шедший за нами перед остальными стражами, слишком резко заинтересовался резьбой на перилах.
— В любом случае, вы спасли жизнь хорошему человеку, и, возможно, спасете еще несколько десятков людей. — Продолжил светлый лорд как ни в чём ни бывало.
Пока мы говорили, успели подняться на второй этаж и зайти в первую дверь возле лестницы. За ней оказался рабочий кабинет, в коричневых тонах, обставленный грубой деревянной мебелью. Самым заметным предметом меблировки здесь был широкий квадратный стол с потемневшей столешницей. За ним стояло огромное кресло, на которое была накинута шкура какого-то рыжего зверя необъятных размеров. Возле стен, напротив стола стояли два дивана, на них были наброшены темные грубые покрывала.
На этих диванах напротив друг другу сидели с десяток мужчин, они громко переговаривались и хохотали. Но стоило нам с лордом зайти в комнату, как в ней установилась на мгновение абсолютная тишина, потом раздался грохот, когда все эти мужчины повскакивали со своих мест, громко топая и толкая друг друга. А потом раздалось неожиданное приветствие:
— Светленькая леди! Рад лицезреть тебя в живом виде. — Обернувшись на высокий голос, произнесший эти слова, я увидела невысокого, тонкого в кости, светловолосого мужчину с глазами болотного цвета. Он смотрел на меня с широкой радостной улыбкой, от которой на щеках играли вертикальные ямочки. Первым, что я почувствовала при виде его стало ощущение дежавю, так этот человек был похож на Кавану, младшего стража в моей охране. Второе чувство было более неприятным, я была в недоумении, неужели и с этим блондином светлая леди была в близких отношениях? Зачем подбирать себе фаворитов, похожих друг на друга как ксерокопии? И мне стало дико стыдно смотреть в сторону лорда Дэнила, знать об отношениях своей жены — это одно, встречаться с любовником жены лицом к лицу — совсем другое.
— Пелех, хватит зубоскалить! — Странно, но в словах светлого лорда не слышалось ни злости, ни какого-либо другого негатива.
Лорд Дэнил под пристальными взглядами всех присутствующих в комнате, меня в том числе, прошел к креслу за столом, сел, усадил близнецов на колени, потом посмотрел на упомянутого им Пелеха и продолжил:
— В дальнейшем попрошу к моей жене обращаться с должным уважением. Сейчас она герцогиня Котоварская, а не младший разведчик в твоем отряде.
Что?! Безва Котовара еще и разведчиком была? И что значит эта профессия в данном мире. Если то же, что и в моём мире, то вряд ли про разведчиков говорили бы так открыто. Как тайно собирать информацию, если все знают, что ты разведчик?
Пелех и остальные мужчины из его свиты, демонстративно выпрямившись, склонили передо мной головы и нестройным хором проговорили:
— Доброго дня, светлая леди. — При этом Пелех снова улыбнулся мне и подмигнул.