Глава 16.
Каким бы сложным и эмоционально насыщенным не был день, слово, данное детям, никогда нельзя нарушать. Тут вопрос не только в авторитете старшего, который нужно поддерживать, здесь вопрос в абсолютном безоговорочном доверии ребенка. Дети должны быть уверенны, что взрослый человек, давший ему слово, свое обещание сдержит. А я, хоть и не произносила конкретного обещания устраивать купания в морионовой ванной с сыновьями и пасынками, все-таки дала надежду, что они, эти совместные купания, будут иметь место в нашей жизни.
Поэтому как бы я сегодня не устала, как бы мне сильно не хотелось спать, и как бы сильно меня сейчас не мучила изжога, я должна идти с детьми в ванную. Указания наполнить водой большую, похожую на бассейн ванную для меня и четверых мальчишек я уже дала. И еще сказала, что с нами будут купаться два старших сына светлого лорда. Подумала, что служанки сами подготовят все так, как должно быть в соответствии с местными правилами.
И вот я в бирюзовом купальном костюме, состоящем из узких штанов и широкой длинной рубахи гладкого, похожего на атлас материала, накинув сверху очень мягкий, теплый мохнатый халат такого же бирюзового цвета, иду в ванную по длинному коридору. Рядом, справа топают взволнованные, улыбчивые Кин и Нерон, они чуть ли не приплясывают на ходу, видно, что ждали повторения нашего вчерашнего заплыва. Слева служанки несут близнецов, на Стина теперь и в помещении стали одевать шапочку, потому что волосы у него всегда бывают мокрыми, он очень интенсивно потеет, и бдящий посоветовал, чтоб ребенок не простыл, не только часто обтирать мокрое лицо и менять влажную одежду, но и одевать на него шапку.
Все дети также были в халатах, а под ними на всех надеты купальные шортики, длиною от колена и прикрывающие пупок.
За нами следовали стражи, Эдвин и еще двое ребят, имен которых я не знала, но лица их уже успели примелькаться. Я, как ни странно это звучит, даже к местной бородатой моде уже привыкла, научилась различать лица под волосяным покровом.
Мы важно шествовали по коридору, припрыгивающие от нетерпения мальчики картину не портили, когда я увидела застывших возле двери в ванную комнату пасынков, тоже в купальных халатах, но черного и красного цветов. Возле них и за ними стояли, наверно, их стражи, общим количеством не менее восьми человек.
— Доброго вечера, светлая леди, — поприветствовали они меня лёгким кивком головы, будто мы встретились где-то в гостиной, а не в коридоре перед ванной.
— Этот цвет вам необыкновенно к лицу, — вежливо добавил Кин.
— Подлецу всё к лицу, — не удержалась за языком избитая родная фраза. — Лица всех окружающих, кроме детей, начали вытягиваться, и, уже понимая, что лучше уж мне молчать, я продолжила. — Вам тоже к лицу эти замечательные одеяния. Особенно, Кин, тебе красный идет, и длинна подходящая. — Надо заметить, что халат был, по сравнению с нашими коротковат, он оставлял открытыми голые щиколотки.
Вся стражи уже давились от беззвучного смеха, Нидар стоял, плотно сжав губы, а Кин, вытянул вперед ножку, этим действием приоткрывая ее еще больше на целый сантиметр.
— Правда же такая длина удобнее? А то ходят все и тащат за собой запачканные полы халатов. Мне так нравится! Вам, как я понял, тоже, светлая леди? — Сказано было безукоризненным светским тоном, только искры в глазах свидетельствовали, что парень шутит.
— Конечно, юный лорд. Цвет халата красит лицо, а длина ноги, — решила и я не отставать.
Наверно, охрана не привыкла к шуткам высшей знати, потому что на простейшие, на мой взгляд, слова они отреагировали абсолютно неадекватно: все ржали, как кони, причем, мои стражи еще пытались себя сдержать, и приступы хохота у них чередовались с героическими попытками сдержаться, из-за чего они надувались и краснели. А стражи Хинаров хохотали, прислонившись к стене, сидя на полу, согнувшись и обняв живот, хохотали громко, кто-то из них похрюкивал, кто-то повизгивал и скулил в перерывах между приступами гогота. Дети тоже поддались плохому примеру взрослых и захихикали, даже абсолютный ко всему безучастный Шаин заулыбался, служанки давились смехом, прикрыв руками губы. В общем, день удался у всех.
Оплотом мирового спокойствия в этом бардаке казался лишь Нидар, который стоял ровно, опустив голову, и, только приглядевшись внимательнее, я замела, что смотрит он на оголенные щиколотки покатывающегося со смеху брата. И плечи этого всегда серьезного парня подозрительно вздрагивают.
Я не знала, как поступить, смеются они вроде бы не надо мной, а над нашими шутками, так что наказывать их, или уходить, вздернув нос будет глупым. А с другой стороны, они сейчас тратят мое время. Поэтому я без лишних слов сама открыла дверь и прошла в ванную комнату, и служанки с детьми прошмыгнули за мной.
Я прошла к противоположному концу комнаты к уже полюбившемуся мне бассейну. В ней исходила легким парком вода, сперва я окунула в нее руку, температура была чуть выше, чем я люблю, но достаточно комфортной, для детей, наверно, такая вода больше подходит. Пока я со служанками снимали верхнюю одежду с младших детей, Кин и Нерон, скинули халаты и попытались запрыгнуть в теплую воду. И я впервые увидела братское взаимодействие в деле. Кин, нагнувшись, обнял брата за ноги и помог ему плюхнуться в наполненную ванную. А потом мокрый и фыркающий Нерон протянул руки брату и втащил его к себе.
Когда мы с детьми вместе оказались в воде, служанки отгородили бассейн со всех сторон ширмами, закинули на них наши халаты и, с моего позволения, перешли в предбанник. Через несколько минут открылась входная дверь, и вошли несколько человек. По шуму ног я поняла, что они уверенно идут в нашу сторону, у ширмы они остановились и у самой ширмы раздался голос Кина:
— Светлая леди.
То, что они остались за ширмой, а не ворвались, нагло её раздвинув, как сделали бы знакомые мне современный молодые люди, говорило в пользу их воспитания.
— Светлая леди, простите, если мы оскорбили вас недостойным поведением, — проговорил ломаным голосом Нидар.
Пришлось убеждать парней, что я на них и смешливую стражу не в обиде, а ушла, чтоб быстрее искупать детей и уложить их спать.
Также я потребовала, чтоб они не тратили драгоценное время на разговоры и быстрее приступили к купанию. Для них наполнили одну из овальных ванн, ту, что находилась возле входной двери, а, значит, дальше от моего бассейна. И, несмотря на то, что мы уже были отгорожены друг от друга ширмами, парни раздвинули вокруг своей ванной еще и другие ширмы. Странные у них тут законы, но меня все устраивает.
Комната была большой, так что две наши купающиеся группы друг другу не мешали, со стороны парней время от времени доносились слова, сказанные более громким тоном и смешки, но узнать о чем они говорят было, к сожалению, невозможно. Мне, к моему стыду, очень хотелось узнать тему их разговора, знают ли они новости о наших спасателях, что слыхно об их любимом Гигоре, да и вообще надо знать, чем живет молодежь, чтоб потом их поступки юношей не стали ошеломляющим сюрпризом.
Но, чтоб думать о пасынках и вообще о молодом поколении долго, у меня не хватало спокойного времени. Детки мои разыгрались не на шутку. Кин и Нерон успели несколько раз чуть не утопить друг друга, заигравшись несколько раз ударили меня в лицо, а места будущих синяков на теле я даже считать перестала. Стин тоже играл, по-своему. Он пытался сунуть палец в нос более спокойному брату. И, хотя маленькие близнецы были намного спокойнее, чем старшие братья, я от них также очень устала. Практически неподвижно сидящий, безэмоциональный Шаин меня уже немного пугал, он даже не уклонялся, когда брат ковырялся у него в носу. А Стин, хоть и вел себя более нормально для ребенка, он, по крайней мере, плескался в воде, играл с пузырями от пены, дышал тяжело и натужно, и этим, как и брат, меня пугал.
Купание, которое должно было снять стресс, стереть дневную усталость, смыть напряжении, оборачивалось для меня дополнительной нагрузкой, я даже начала подумывать о том, чтоб вызвать служанок и передав им детей, и дальше понежиться во все еще теплой воде одной. Я бы так и поступила, если бы два ряда ширм не отделяло от меня двоих Хинаров. Почему-то очень не хотелось выглядеть перед ними слабачкой, не справившейся с собственными детьми.
И, чтобы хоть как-то утихомирить разбушевавшихся старших мальчиков я начала громко близнецам рассказывать сказку. Про маленькое мохнатое длинноносое животное, которое потерялось и искало свою маму.
— Это мамонт? — Спросил притихший рядом Кин. Я не знала, известны ли в этом мире мамонты, поэтому не называла животное, а ограничилась лишь его описанием.
— Это мамонтенок, Кин, он же еще совсем маленький. — Исправила я его с умным видом.
— Его заморозили маги воды? — Заинтересовался придвинувшийся совсем близко ко мне Нерон. Он смотрел мне в глаза огромными расширившимися глазами, почти не мигая. — Зачем надо было замораживать мамонтенка?
— Никто не знает, кто заморозил малыша. Но, когда огромная глыба льда, в которой он замер на долгие годы растаяла, мамонтенок был совсем-совсем одинок, рядом не было никого…
— Даже братьев? — Перебил меня Нерон.
— Никого: ни братьев, ни сородичей, даже мамы рядом не было.
- Ну, без мамы еще не так страшно, а как жить без братьев? — Шокировал меня Кин. — Или без дяди Гигора?
Я просто хотела пересказать детям один из своих любимых мультиков, чтоб они спокойно посидели и послушали. Хотела выиграть себе несколько мгновений тишины, а не бередить детские раны.
— Это же мамонтенок, — попыталась сказать я весело, — у него не было братьев. — И серьезно добавила. — Не всем везет, как вам с братьями, не у всех же бывают братья или сестры.
— У Арины нет братьев. — Сам не понимая, что делает, поддержал меня Кин.
Дальше история пошла проще, я описывала животных, которых встречал мамонтёнок, Кин их называл. И названия всегда совпадали с земными. А когда я дошла до описания знойного материка, куда на льдине поплыл потеряшка, Кин и Нерон воскликнули одновременно:
— Южные острова! — Определенно учитель по географии работал с детьми намного добросовестнее, чем преподаватель грамматики. Я сегодня успела переговорить с учителями мальчиков, и выяснила, что Нерона не получается выучить читать, а при письме он просто копирует знаки, не понимая, что делает.
я продолжила рассказывать сказку. Дети очень обрадовались встрече мамонтенка со слонихой, и их глазки засияли радостью, когда она согласилась быть его мамой. А, чтоб немного продлить время детского спокойствия, а старшие уже готовились снова топить друг друга, я начала петь им песню мамонтенка.
Голос у меня оказался чистым и очень приятным. Пела я хорошо знакомые куплеты легко, без сложностей с дыханием. И дети слушали внимательно, затаив дыхание, причем все, даже Шаин, кажется, смотрел на меня более осознанно. А, когда я дошла до припева, у Кина и Нерона заметно покраснели глаза:
Пусть мама услышит, пусть мама придет,
Пусть мама меня непременно найдет!
Ведь так не бывает на свете,
Чтоб были потеряны дети.*
— Ты нас теряла? Да? Не бросала? Просто потеряла, не знала, что мы в графском замке? Да? — Нерон настолько сильно расчувствовался от этой детской песенки, и так настойчиво хотел услышать, что я их просто потеряла, искала, и, наконец, нашла, что ломать его надежды было очень жестоко. Но как соврать и сказать, что я их не бросала, когда каждый встречный знает, как светлая леди относилась к своим детям? Никто же не будет молчать, чтоб пощадить детские чувства. А некоторые будут напоминать об истинных событиях детям из искреннего желания помочь им. А будут же и те, кто не поверит, что герцогиня Котоварская вдруг изменилась, и отныне всем сердцем будет заботиться своих детях.
— Я сама тогда потерялась и не понимала, как вы нужны мне, а я необходима вам всем. — Я вроде бы и не соврала о прошедших событиях, и выразилась, может быть, не очень понятно для детей, но ничего более подходящего мне в этот момент в голову не пришло.
Мы с детьми и так сидели близко друг к другу, а в этот момент они приблизились ко мне еще ближе и прислонились личиками к моим плечам. Не знаю, как я смогла сдержать рыдания в этот момент, но тут очень кстати в ширму постучали.
— Светлая леди, — услышала я голос Кинара, — можно мне войти?
А местные правила этикета позволяют подобную вольность? Или войти к даме в ванной, когда она в купальном костюме, и возле нее находятся дети, не считается нарушением каких-то местных норм этикета?
— Входите, юный лорд.
Он выглядел взъерошенным из-за наспех вытертых волос и по-домашнему уютным в своем красном халате, накинутым на мокрое тело.
— Называйте меня Кинаром, так более привычно. — Сказал он, остановившись возле ванной, а потом присел на пол, оперевшись локтями о её стенку. — Можно спросить? — Дождался моего кивка. — Вы сами написали эту песню?
— Нет, конечно. Я ее просто услышала и запомнила.
— Во дворце?
— Что во дворце?
— Вы слышали песню в королевском дворце? Вам представили ее автора? — Не дождавшись от меня ответа, он продолжил. — Это невероятно талантливое творение, наверняка, гениального музыканта. Я ничего подобного в жизни не слышал! Песня очень короткая, но она живая… Вы могли бы познакомить меня с автором?
От его напора мне захотелось сбежать, но пришлось отвечать, аккуратно подбирая слова.
— Песню я слышала в столице, но не во дворце. Ее пел на улице один мужчина, но я его имени не знаю. Песня мне понравилась, вот я ее и запомнила. Ну, как ты, наверно и сам понял, познакомить я вас не могу.
Он провел рукой по мокрым волосам:
— Как же жаль! — И выглядел он очень расстроенным. — А вы не могли бы помочь мне подобрать мелодию этой песни на урче?
Я не стала ему отказывать, хотя и представления не имела, что с этой урчей делать.
И он уже поблагодарил меня, выходил за ширму, когда вдруг обернулся и спросил:
— Это единственная песня, которую он пел? — Какой настойчивый мальчик.
Тут я подумала, что песен помню я немало, и свое авторство на них заявлять не собираюсь, так что можно сказать Кинару, что я слышала не одну эту песню.
— Вы же помните их? И поможете и запомнить эти песни урче? — Иногда в этом мире, понимая каждое слово по отдельности, я не понимаю смысла целой фразы. Но я просто согласилась помочь, пусть хоть эту ночь Кинар будет счастливым, а завтра я ему объясню, что не умею играть на урче. А, если парень захочет, напою ему эту песню, пусть сам подбирает ее на этом музыкальном артефакте.