Глава 20.
Что значит три дня для современного человека? Для меня когда-то они были просто половиной рабочей недели или частью отпуска. Некоторые дни пролетали незаметно, даже не оставшись в памяти, а некоторые врезались в эту самую память надолго. Я считала их судьбоносными, определившими многое в моей жизни.
Но все былые переживания померкли навсегда. И сейчас были новые три дня, в которые я должна была успеть сделать очень многое.
Во-первых, я научилась читать. И училась я не целый год, как русскому языку в первом классе. Я, к своей гордости, выучила буквы, научилась складывать их в слоги и, хоть и медленно, хоть и с запинками, но научилась читать за один день.
В тот момент, когда Хранительница Мараза показывала детям сорок семь букв и объясняла их написание, я, конечно, не всё успела запомнить. Тем более опереться на какой-либо земной алфавит я не могла. Может, если бы я умела читать на китайском, корейском или, хотя бы, грузинском, мне было бы проще. Буквы этого мира больше походили на иероглифы, и не имели ничего общего с русскими буквами или латинскими.
Поэтому я, как только добралась до своей комнаты, надписала названия и звучание над запомнившимися мне буквами. Но таких счастливых буковок было меньше половины, намного меньше половины.
И я велела служанке привести моих сыновей в свою комнату. Стин и Шаин тихо посапывали на кровати, отдавая долг дневному отдыху. А я с Кином и Нероном уселась на диван и начала учиться читать, только выглядело все, как будто это я учу читать Нерона. Он, как ни странно, знал намного больше букв, чем я думала вначале. Не знал он только буквы, обозначающие гласные звуки. Почему такое разделение, я так и не смогла понять, но, не зная гласных, читать все же никак не получится.
И мы с Кином стали помогать ему запомнить гласные. Показывал, называл и писал буквы старший брат, я их про себя повторяла, складывала с запомнившимися мне согласными в слоги. В общем, я училась. Но Нерон их запомнить не мог.
Тогда я спрашивать у Нерона про те буквы, которые он уже знал, чтоб придать ему уверенности в своих силах:
— А вот эта буква, которая похожа на лапку Принца, как называется?
— А это, точно, не буква, а рисунок куска оплавленной свечи. Да?
— Вот это, наверняка, точно, не буква, — с уверенностью говорила я, потирая очередную достопримечательность с букваря, — тут кто-то прихлопнул насекомое…
Нерон и, особенно, Кин, смеялись, ухватившись за животики, но буквы называли, иногда спорили со мной, что буква совсем не похожа на сапожок, хвостик, детский кулак, листик на ножках. А иногда находили мои сравнения очень удачными, и мы уже смеялись вместе. Хорошо, что комната моя достаточно большая, и мы не мешали спящим детям.
Два часа, пока малыши спали, мы читали. Не скажу, что успехи Нерона были блестящими, но неприязнь к чтению у него, определенно, пропала. А я смогла над всеми местными буквами на родном мне русском языке надписать название и звучание. И ночью, после традиционного купания и ужина, дождавшись, когда все дети заснут, я смогла приступить к своему уроку чтения. В эту ночь занятию магией я не посвятила даже минуты, но засыпала счастливой, потому что отныне я не была абсолютно безграмотным человеком. До беглого чтения мне, конечно, было еще упражняться и упражняться. А почерк разрабатывать я, наверно, буду еще очень долго, но, главное, начало уже положено.
В этот же первый день у меня состоялся неприятный разговор с Юбаной. Она ближе к вечеру пришла узнать, когда ей приступать к обязанностям экономки.
— Экономки? — Я помнила, что она предлагала мне уволить женщину, занимающую эту должность сейчас. Причем назвала ее старухой. Но мне Амалия понравилась, и увольнять ее я не собиралась. Более того, я успела переговорить с ней, чтоб нанять Юбану ее помощницей, на что она мне категорично ответила:
— Светлая леди, если вы считаете, что я не справляюсь со своими обязанностями, вы можете меня уволить. Но работать с Юбаной я не смогу.
На мой прямой вопрос о причине ее отказа, она ответила, что-то невнятное о неприличном поведении Юбаны. Я, конечно, подумала, что не в этом мире, где супруги заключают тайные договоры, говорить о приличиях, но возражать не стала. В конце концов, Амалия здесь уважаемый человек и со своими обязанностями справляется без нареканий. А в данное время, когда в замке много гостей, менять экономку на новую, которой понадобится много времени, чтоб просто понять, что здесь к чему, глупо и непродуктивно.
Поэтому я, вопреки логике, предложила Юбане место главной няни близнецов. Она не выглядела польщенной оказанной ей честью. Но эта должность, помимо зарплаты, давала право ей и ее семье жить в замке на полном обеспечении Котоваров. А жить в палатке вряд ли кому понравится.
— Ладно, подруга, договорились. — Сделала мне одолжение Юбана. — Но раз уж я теперь главная няня, я хотела бы и помощниц себе нанимать сама.
Вот это я понимаю, настоящая хватка. Про таких, как Надежда-Юбана в народе говорят, что им в рот палец класть опасно потерей всей руки.
— Ты можешь предоставить претенденток на освободившиеся места, но утвердят их лишь после проверки замковой службы безопасности. — Ответила я холодно, желая поскорее выпроводить ее и заняться чтением. И, с другой стороны, раз и навсегда хотелось дать понять Юбане, что интересы детей и семьи для меня намного важнее нашего общего земного прошлого.
— Что вы, светлая леди, — не скрывая сарказма, ответила мне землячка, — я все понимаю. Раз светлый лорд пачками казнит женщин, тут дело серьезное, и надежность работников будут проверять знающие люди. — И при этом посмотрела на меня, ожидая подробностей. Но тема казни была для меня слишком болезненной, и развивать ее я не стала.
Юбана, не дождавшись с моей стороны пояснений, продолжила:
— Я хочу взять в помощницы двух своих падчериц, они толковые женщины, чистоплотные и добросовестные. Обе уже замужем и имеют своих детей, так что с малышней общий язык найдут. Еще есть несколько подходящих кандидаток. Но, я вижу, у тебя сейчас нет на меня времени…
Меньше всего мне сейчас хотелось успокаивать обиженную женщину, но ей я доверяю своих детей, поэтому пришлось тратить драгоценное время на долгий разговор.
— Юбана, ты в этом мире давно, и уже освоилась. Я же только начинаю привыкать к новой жизни. За каждым моим действием наблюдают: старый герцог, служанки, стражи, светлый лорд и даже Хранители. Пойми, я не могу, всех уволить и пристроить на хорошие должности тебя и твоих родственников. — Она хотела что-то ответить, но я жестом попросила ее замолчать. — Сейчас очень напряженная обстановка, менять знающих людей на дилетантов глупо. И, ты можешь обижаться сколько хочется, но и тебя, и каждого нового человека будут проверять. Никто не переселится в замок, пока его надежность не подтвердят безопасники.
— Быстро ты в роль светлой леди вжилась, подруга, — с обидой вставила Юбана. И гордо ушла, пожелав мне доброй ночи и аккуратно закрыв дверь.
Ночью, когда я укладывала детей спать, напевая им все известные мне колыбельные песни, послышался скрип от открывающейся входной двери. Я не стала отвлекаться, и продолжила петь. И только когда все четверо детей уснули, пошла проверить, чем там мои стражи заняты. Прижавшись к приоткрытой двери сидели не только три моих стража, но и Кинар.
Все они вскочили, и извинились, что помешали. А Кинар поднял с пола, лежащий там предмет и сказал:
— Я не знал, что вы сами укладываете детей спать. Обычно этим занимаются няни. — Наступило неловкое молчание. — Я приходил, чтоб вы помогли мне подобрать мелодию одной песни на урче. — При этом взмахнул предметом в своей руке. — Но услышал ваши колыбельные…
— И чуть не уснули у двери? — Хотелось его поторопить, чтоб быстрее вернуться к знакомству с буквами.
— Нет. — И улыбнулся так широко, как, наверно, только Хинары и умеют. — Я восхищен вашим талантом. Не знаю, кто эти песни писал, но поете вы их восхитительно.
Я, как любая нормальная женщина люблю комплименты, даже из уст подростка их слышать приятно.
— Светлая леди, я понимаю, уже поздно, но, может быть, вы бы смогли уделить мне завтра хотя бы немного времени?
Отказать этому восхищенному ребенку я не могла, и пообещала завтра после завтрака, хоть это и не удобное время для визитов, ждать его в своей комнате. Он даже не пытался скрыть своего счастья.
Я уже закрывала дверь, когда Юджи нагло просунул голову в комнату и заявил:
— Мне тоже песенки понравились. Стоило прожить в столице столько времени, чтоб выучить их.
Я не поняла, говорит ли он серьезно, или в его словах стоит искать скрытый упрек. Все-таки светлая леди сбежала в столицу, а ее молочные братья провели немало времени в темнице, отправившись вслед за ней.
— Юджи, я в столице много песен выучила, и много чего еще узнала. Поверь мне, я там времени зря не теряла. — Пусть лучше думают над моими словами, чем лелеют свои обиды, если они есть, конечно.