Глава 22.
Юджи и двое стражей в сопровождении Эдвина вошли в мою комнату очень тихо, даже без обычного, уже привычного для меня, топота. Юджи не смог скрыть мельком брошенный взгляд на мою кровать. Искал там спящих детей?
Я их не ждала так скоро, но старшенький определенно их поторопил. И, что странно, мне показалось, что хорошей новостью он их не обрадовал, слишком уж мрачными были выражения их лиц.
Подтвердил мою догадку сам Эдвин, подмигнув мне. Эдвин очень добрый и заботливый брат, а мучиться Юджи позволяет. В воспитательных целях?
— Я долго думала, — начала я многозначительно, — над вашим проступком. Вы не только не оградили мою дверь от нашествия неадекватных особ, вы чуть не испортили сон детям. А в их возрасте сон очень важен. — Я легко сохраняла строгий тон, хотя старшенький, еле сдерживающий смех, мне чуть всю роль суровой светлой леди не сломал. — И пришла к решению, что наказания вы достойны самого строгого.
Трое невинно виноватых стояли, низко наклонив головы. Это очень хорошо, не хотелось бы из жалости не поиздеваться над ними вдоволь. Все-таки ощущение всевластия очень портит людей. Это я на собственном опыте сейчас убеждаюсь.
— Но, обстоятельства сейчас такие, что терять трех воинов непозволительная роскошь для Котоваров. Но я вынесла решение, которое не подлежит обжалованию.
Я говорила размеренно, допуская длинные паузы, чтоб молодцы насладились ситуацией, и запомнили свои чувства.
— Вы трое, допустившее ночное происшествие, приговариваетесь к следующему наказанию. — Эдвин закатил глаза и в говорящем жесте обхватил себя за шею. Только я не поняла, что конкретно он выражал: что я морально убиваю стражей или, что я сама достойна смерти через удушение.
— До конца этого месяца вы обязаны найти девушек, согласных выйти за вас замуж и жениться. Если вы не справитесь, в последний день месяца я назначу иное, соразмерное вашему нарушению, наказание. В вашем распоряжении две недели.
Жаль, что в этом мире нет скрытых камер, потом бы вместе посмеялись над их реакцией. Все трое сперва посмотрели на меня округлившимися глазами, потом неверяще переглянулись. Один из стражей и Юджи обнялись, а третий, самый молодой из них, разрыдался. Потом они стали меня благодарить, просить прощения, клясться, что ничего подобного никогда больше не повторится. Даже Эдвин стал им поддакивать и обещать, что впредь усилит контроль над работой стражей, и они больше времени будут проводить в тренировках.
Стоило им покинуть мою комнату, как впустили, с моего дозволения Амалию. Она выглядела уставшей и измученной, но при этом выглядела достойно, и голову держала прямо. Я пригласила ее сесть и рассказать, что произошло. Экономка рассказала мне свою версию утренних событий и спокойно ждала, пока я озвучу наказание.
— Амалия, вы служите в этом замке не первый год, нареканий к вашей работе до си пор не было. И я вижу, вы сами уже все поняли, нельзя допускать, чтоб люди, стоящие ниже вас в ранге, диктовали свои условия.
Амалия неожиданно всхлипнула:
— Эта Юбана хуже нечисти. Она не понимает отказа, не соблюдает правила, и ей всегда есть на кого сослаться. То ваш отец ее защищал, — и она посмотрела на меня. — Простите. Это давно было. Но сейчас она всегда ссылается на вас. Вы неожиданно доверяете ей детей, она сама набирает себе помощниц и еще требует вторую комнату! Это неправильно! Нельзя ломать вековые устои.
Мне не было жаль стражей, когда я измывалась над ними, мне даже было весело, но Амалию мне сейчас было до боли жалко. Она выглядела старше, чем обычно, и она была глубоко обижена несправедливостью. Ведь Юбана, действительно, не заслужила подобных милостей, она не работала на благо герцогской семьи десятки лет, она не жертвовала ничем ради процветания дома Котоваро. Юбана жила для себя и своей семьи и сейчас работает в замке под покровительством его хозяйки, хотя когда-то с позором ее из этого замка прогнали.
— Амалия, вы правы. Но сейчас нет времени искать другую старшую няню, тем более Юбана привела с собой полный штат для детского крыла. И они уже прошли проверку и принесли клятвы. — На это экономка хмыкнула и аккуратно протерла нос.
— Амалия, вам придется сработаться с Юбаной, более того вы обязаны ее контролировать и заставить подчиняться законам замка. Это и будет вашим наказанием за потерю контроля над ситуацией после рассвета. Со своей стороны я обещаю справедливое решение по любому вопросу, только приходите ко мне не ночью.
Она улыбнулась сквозь слезы, поблагодарила за милость, обещала работать, как и прежде, на совесть. Но осталась недосказанность, и я попробовала исправить это.
— И последнее, Юбана ни в каком вопросе не имеет права говорить от моего имени, если такое все-таки произойдет, приходи ко мне со старшей няней, и мы немедленно разберемся в возникшей ситуации. — Вот после этих слов экономка замка действительно выглядела удовлетворенной нашим разговором. Повторив ранее сказанное, она вернулась к своим обязанностям.
А у меня впереди еще был сложный разговор с самой Юбаной. Но он сам собой отложился на более позднее время, когда она немного освободится от своих обязанностей старшей няни.
Но стук в дверь все-таки раздался, и пришли мои пасынки, Кинар и Нидар. Старший из них нес в руке уже знакомую мне урчу. После извинений, что пришли раньше одиннадцати часов, расспросов о странном ночном переполохе, наказании стражей, мы переместились к столу и удобно расселись. Кинар положил передо мной урчу и попросил наиграть на ней музыку любой из спетых мною детям песен.
Я не имела ни малейшего понятия, как это сделать, на урче не было ни струн, ни клавиш, на первый взгляд похожа на полую плоскую коробочку трапециевидной формы. Но на ощупь она была приятной, теплой, даже какой-то бархатной, и казалось, что внутри нее что-то тихо вибрирует.
— Простите, что отвлекаю, светлая леди, но вы сказали, что шум поднялся примерно через час после рассвета. — Отвлек меня от инструмента-артефакта Нидар.
— Да, после рассвета прошло около час, — подтвердила я.
— Сейчас середина второго месяца осени, — сказал он и вопросительно посмотрел на старшего брата. Кинар утвердительно кивнул и хотел что-то сказать, но Нидар перенес свое внимание на меня. — Рассвет сейчас наступает около шести часов, а значит, будить вас стали ближе к семи часам. Согласны?
Я не совсем понимала, к чему он это говорит, но не могла не согласиться, хоть за окном еще не было светло, время было около семи часов.
— Тогда получается, что происшествие было не ночное, а утреннее, — подвел итог своему рассуждению младший из присутствующих Хинаров.
— Для меня оно было ночное, потому что я очень хотела спать, — им я решила говорить правду, а не ссылаться на детский сон.
— Понимаю. — Без улыбки заявил Нидар. — Я спросонья тоже способен только рычать и материться. Простите за подробности. — На смешок старшего брата он не обратил никакого внимания, а продолжил серьезно говорить со мной. — И не находите ли вы, светлая леди, что за утреннее происшествие жестоко заставлять стражей жениться?
Ах, вот к чему подросток вел! Мужская солидарность в нем заиграла.
— Я искренне считаю, — как можно убедительно сказала я, — что за мой прерванный сон любой нарушитель достоин самой строгой кары. И, если бы я сейчас не была так занята, сама бы подобрала этим троим милым молодым людям самых склочных невест с самыми властными мамами. Чтоб время на посту у моей двери они считали самым спокойным в своей жизни, и свои обязанности выполняли с большей добросовестностью.
Шок. Мальчики были в шоке.
— Вы это серьёзно говорите? — Тихо спросил Кинар. Его, кажется, даже урча перестала интересовать.
— Абсолютно, — ответила я уверенно. — Это вас удивляет?
В комнате установилась тишина, но Кинар все-таки ответил:
— Дядя Гигор говорил о вашем сложном характере, — слова он подбирал очень аккуратно, скорее всего, лорд Гигор не так мягко выражался, — но, пообщавшись с вами, мы решили, что вы… мягче.
Хорошо, что он, как свой отец, не сказал, что они решили, что я повзрослела. А я решила немного просветить подрастающее поколение о женской психологии.
— Понимаете, все женщины — мягкие, добрые и нежные, даже можно сказать, неземные существа. Но только до тех пор, пока никто нагло не топчется по их желаниям и мечтам. Я же не многого хотела, когда просто желала выспаться? Но кому-то понадобилось именно в этот момент меня будить, а стражи не выполнили свои прямые обязанности.
— С драконом такая же история? — вдруг спросил Нидар. — Вы отвергли отца, потому что он не исполнил вашу мечту о драконе и магии?
Вроде бы, Нидар младший из братьев, но почему-то именно его интересуют более глубокие вопросы, и именно он хочет разобраться в сути возникшей ситуации, которая его, на мой взгляд, никак не касается.
- Нидар, оставь проблемы взрослых взрослым, поверь мне, для тебя еще наступит время, когда скрыться от них уже не будет никакой возможности, — попыталась я отклониться от ответа.
Но мой младший пасынок не собирался легко отступать:
— Леди Котовар, я достаточно взрослый, чтоб понимать, что на долгое время остался без отца из-за…
— Нидар, — вдруг с несвойственной ему серьезностью сказал Кинар. — Достаточно. — И уже намного мягче, обращаясь уже ко мне, добавил — Простите. Мы зря отвлеклись от музыки.
Я чувствовала, что лучше сейчас было бы договорить с Нидаром, попытаться объяснить действия светлой леди, как-то оправдать ее, но, к сожалению, я сама многого не понимала и не знала о многих событиях из жизни Безвы. Поэтому я с благодарностью посмотрела на старшего Хинара и с извинением голосе проговорила:
- Кинар, я давно не играла на урче, боюсь даже брать ее в руки, — не объяснишь ему, что я могу только неумело перебирать струны на гитаре. И делала я это в прошлой жизни.
Он взял свою урчу в руки и с нежностью погладил ее по гладкой поверхности.
— Да, этот артефакт очень древний. На ней еще играла наша с Нидаром бабушка. Я не смог оставить эту урчу дома, хотя у меня есть и новые. Вернее, были новые инструменты. Вы, наверняка, привыкли к более совершенным произведениям артефакторов?
Пришлось согласиться, сказать, что старые артефакты, конечно, прекрасны, но я боюсь, что музыку на таком подобрать не смогу. И Кинар сам предложил спеть свою любимую балладу, чтоб я смогла присмотреться, как себя ведет эта урча. Как будто это что-то могло изменить…
Ну, что ж, прослушав балладу я уже ничего удивительного не видела в том, что их так поразили колыбельные песни и, особенно, песня про мамонтёнка.
Пел молодой Хинар умело, и голос у него был сильный и насыщенный, но вот сама баллада мне не понравилась. Слишком длинная, я бы даже сказала, нудная, с изобилием описаний, на мой взгляд, абсолютно лишними в ней. В песне говорилось про прекрасную недоступную девушку, что ждет с войны погибшего жениха, и не хочет верить в его гибель, пока не увидит его окровавленное покалеченное в Последней битве тело.
— А как она хочет его увидеть, тела погибших же необходимо сразу сжигать7 Или прекрасная леди мечтает, чтоб к ней в гости заглянула нежить? — Не удержалась я от не совсем корректных вопросов.
Кинар еще не отошел от грустной патетики своей любимой баллады, поэтому первым мне ответил шокированный Нидар.
— Я об этом и не подумал. А, действительно, зачем влюбленной видеть мертвого жениха? Это немного странно. Хотя, иногда, погребальные костры разжигали не на поле боя, но все-таки, зачем самой видеть его тело, достаточно же узнать от доверенного лица, что произошло на самом деле.
Кинар недоуменно пожал плечами и посмотрел в мою сторону:
— Это же девушка так думает. Кто в вашей душе разберется? Вот вы бы, как поступили на месте леди из баллады?
Как всегда, на все вопросы ответы должна искать слабая половина человечества. Но, если он думал, что дам простой ответ, он глубоко ошибался.
— Ну, я бы не стала измываться над новыми ухажерами. Эта леди из баллады ходит везде красиво одетой, нарядной, что глаз оторвать невозможно, изящно танцует, скромно принимает подарки от поклонников, а как только дело доходит до предложения о замужестве, вдруг вспоминает, что не верит в гибель жениха. Разве так страдают? — Логично поинтересовалась я. — По-моему, она просто ищет достойной замены погибшему, а как только подвернется кандидат богаче или знатнее, у нее сразу произойдут провалы в памяти, и забудет она павшего героя.
— Как?
— Не может такого быть! — Мальчиков я шокировала. Они оба еще долго возмущались моими догадками, почему-то оскорблено не верили в женское коварство.
Я не стала их разубеждать, всему свое время, в их возрасте еще можно грезить о невинных самоотверженных девах. С опытом же придет и понимание о жестокости и несправедливости мира, никто еще, к сожалению, от подобных знаний не уберегся.
Больше меня заинтересовала то, как работает урча. Кинар оставил ее лежащей на столе, и я видела, что он, исполняя свою песню, просто слегка ее поглаживал. И она сама начала издавать странные урчащие, но очень мелодичные звуки. Она как будто подстраивалась под интонацию песни, и никогда ее реакция не запаздывала. И, что удивительно, звуковой эффект был такой, как будто играет не один инструмент, а как минимум несколько.
Мне очень хотелось попробовать на ней поиграть, но делать это в первый раз при столь внимательных свидетелях я боялась. Уже начала думать, что стоит сейчас выпроводить молодых Хинаров и немного потренироваться.
Но Кинар мне не дал и шанса избежать предполагаемого позора, он положил урчу мне на колени, для чего не поленился встать и обойти стол, сам уложил мои ладони по разным краям артефакта и сказал:
— Не стоит бояться, эта урча быстро улавливает мелодию.
Однако, как я и ожидала, быстро у нас не получилось, урча дрыгалась, вибрировала, издавала звуки, похожие на чихи, но мелодия к песне про мамонтенка подобралась только с третьего раза. Я считала это провалом, ведь даже магический инструмент не смог подстроиться под мою песню.
— Очень красиво. — Мечтательно произнес Нидар. И с улыбкой добавил. — Определенно лучше, чем про невинную деву.
— Да, Безва, у вас получилось, — почему-то с удивлением сказал и Кинар. Он что, не верил, что у меня получится? — Эта урча очень древняя, она новые песни давно не запоминала. Но хорошо же, что мы попытались? — И взгляд такой невинный — невинный, и не скажешь, что только что провалилась подстава столетия.
Я от возмущения даже отвечать не стала, но мне так понравилось играть на урче, что я захотела подобрать на ней еще одну песню. Но уже не детскую, а что-нибудь проникновенное и зрелое.
Но, не смотря на то, что я всегда была неисправимым меломаном, и на память знала очень много композиций на различные темы, сейчас ничего в голову не приходило.
Но встретившись взглядом с Кинаром, я вспомнила, с чего началась наша сегодняшняя беседа, и моя память зацепилась за слово «сон». А дальше сама собой в уме всплыла одна из моих с сестрой любимых песен «Снится сон». Сколько же литров слёз мы пролили, слушая ее!
Причем, плакать друг перед другом трезвыми нам всегда было неудобно, и я старалась уйти в другую комнату, а сестра всегда начинала что-нибудь ровнять или переставлять с места на место. Но выпивши, мы уже не были такими щепетильными, рыдали друг у друга на плече, размазывая слезы и сопли. И сестра всегда брала с меня честное слово, что если с ней и ее мужем что-нибудь случится, я позабочусь о ее детях, не позволю забрать их в детский дом. Да, а в жизни вот как все сложилось…
Из-за этих воспоминаний, я коснулась урчи уже с определенным эмоциональным настроем: это и тоска по родным людям, и страх перед настоящим, особенно душа болела за угасающего на глазах Шаина. И все же была еще и надежда, что лорд Дэнил со своими братьями сможет исправить все нагнетающуюся обстановку внутри и вокруг замка, и у них получится отразить нападение невидимого пока врага.
Обычно песня мне чаще всего начинала нравиться с припева, уже позже, слушая ее повторно, я вслушивалась боле внимательно в первый куплет и в каждую фразу, начинала понимать смысл всего текста, как-то сравнивать посыл автора со своим понимаем мира. Так происходило с хорошими песнями.
А вот от песни «Снится сон» перехватывало в горле с первой строки. Может именно из-за эмоций, которые эта песня всегда во мне вызывала, урча сразу подыграла мне. И слова под аккомпанемен урчащей музыки полились плавно, заполняя все пространство комнаты, пролезая через кожу в самое сердце, и бередя там самые скрытые, глубоко спрятанные, чувства:
Жили да были в маленьком городе, в мире с мечтой пополам.
Как оленята добрые, гордые — дети без пап и без мам.
Души свои от всех прятали, но доверяли снам.*
Как и мы с сестрой делали всегда, слушая эту песню, Нидар и Кинар встали и отошли от стола. Кинар стал высматривать что-то очень интересное за окном, а Нидар пристроился у полок и начал переставлять там местами фигурки и книги, некоторые из них открывая и бегло просматривая.
Снится сон: мама за руку возьмет
И с собой навсегда отсюда уведет.
Мы пойдем с ней по морю из цветов,
И во сне я отдам ей всю свою любовь.*
Входная дверь уже давно была приоткрытой и мои страхи во главе с Эдвином стояли тихо у стены и слушали, уткнувшись в пол. А ведь Эдвин тоже остался без матери, и хоть он тогда был уже взрослым, его утрата от этого не стала менее тяжелой. А Кинар с Нидаром были совсем маленькими, когда умерла их мама и даже отца своего они видели редко из-за его второй женитьбы, постоянных вызовов в столицу, а потом еще он пропал на почти три года в Степи.
Снова рассвет и снова развеются эти волшебные сны.
Но дети верят, дети надеются, что будут мамам нужны.
Если мы все за них помолимся, сбудется этот сон.*
После того, как я спела припев три раза, стражи безмолвно и тихо вышли из комнаты, только Эдвин, приложив руку к сердцу, кивком выразил общую благодарность.
— Благодарю, — Хинары тоже не были особо разговорчивыми, только Кинар, сказал, что оставляет урчу мне, чтоб я могла петь детям. И они оба, не поднимая взгляда, без обычных реплик также покинули мою комнату.
А мне уже пора было идти в детскую, где я хотела переговорить и с неугомонной Юбаной.
До детского крыла мы со стражами добрались очень быстро, и вместе вошли комнату. А там царил хаос, но, приглядевшись, я увидела, что хаос этот был управляем чуткой рукой Юбаны.
Одна часть комнаты была завалена разными вещами: одеждой, игрушками, постельным бельем и занавесками. Незнакомая мне девушка собирала эти вещи в свертки и по одному куда-то уносила.
На подоконнике стояла другая девушка и, как я поняла, эти окна мыла. Причем от ее усердия по комнате разносился характерный звук от активно протираемого до блеска стекла.
На кровати, сложив по ее кроям баррикады из подушек и свернутых одеял, сидели еще две девушки и играли со Стином и Шаином. Только Шаин тихо сидел, пока возле него выстраивали ряд из деревянных фигурок. А Стин громко смеялся, прыгал, пытался сбросить игрушки с кровати. Конечно, я подошла к мальчикам, обняла и приласкала обоих. И насколько приятно было тискать веселого здоровенького Стина, настолько же страшно было касаться хрупкого, слабого Шаина.
Тут нас заметила сама Юбана и быстро подошла, поздоровалась и начала объяснять, почему в комнате такой бардак.
— Да тут же везде пыль была такая, что взрослые чихали без перерыва. А детям каково было? Паутина везде висела наряднее новогодних гирлянд. Но уборку мы уже почти закончили. — Рассказывая, она быстро перемещалась по комнате, и показывала, что уже сделано. — Эти вещи все унесут в прачечную, завтра уже снова повесим на окна занавески. Представь, здесь запасных занавесок не нашлось. Вон, видишь, в том конце комнаты, — она указала направление, — там совсем пусто. Я там заштукатурю стены, и закажем у замкового столяра детские качели. Хорошо будет смотреться, правда же?
Она еще много чего рассказала о том, как распределила работниц по сменам, похвалила своих женщин, особенно, трудолюбивых падчериц, раскритиковала гувернанток, которые уже давно работают с детьми. Но продолжая внимательно ее слушать, я не забыла главного вопроса, который требовал немедленного обсуждения. И, как только мы оказались достаточно далеко от людей, находящихся в комнате, я жестом попросила Юбану замолчать:
— Что? Я что-то сделала не так? Не стоило заниматься уборкой? Но дети ухожены, и ими занимаются… — Зачастила Юбана.
— Я по другому вопросу, — удивительно, как неудобно я себя чувствую в ее присутствии. — Юбана, что ты устроила утром? Зачем довела Амалию?
Она облегченно отмахнулась руками и рассмеялась:
— О, ты про это. А я думала, уборкой недовольна. — И так же легко продолжила объяснять мне свои мотивы. — Мне же надо было обустроить своих людей, а если замковых служащих не поторопить, они так затянут с переселением, что хоть в собачий вольер заселяйся.
— Зачем вторую комнату для себя потребовала? Знаешь же, что даже у Амалии ее нет, — заметила я.
— Ну, я не могла же не попытаться вернуть свою прежнюю комнату, — с хитрой улыбкой ответила Юбана. — Ты просто посмотри ту комнату, я там такую красоту навела, что даже эти восемь лет держится.
Обсуждать с ней неправильность ее действий было непродуктивно. Объяснить, что ее попытка вернуть комнату чуть не обернулась позорным наказанием для стражников, я также не смогла. Поэтому я только однозначно, как можно убедительнее сказала ей, что ее ждет на новой должности, и искренне понадеялась, что она меня поняла.
— Юбана, запомни, ты подчиняешься не только мне, но и Амалии. Она имеет право, как штрафовать тебя, так и поставить вопрос об увольнении. Если я узнаю, что ты специально доводишь ее, я не стану на твою сторону. И больше никогда не смей ссылаться на меня, говорить от моего имени.
— Я думала, мы подруги, — проникновенно, но запинаясь, выговорила она.
— Мы будем подругами, если не будем подставлять друг друга и уважать законы, в которых нам приходится жить, — так же душевно ответила я.
____________________________________
*О песне «Снится сон»
Автор музыки: Игорь Крутой. Автор слов: Игорь Николаев. Поет Ани Лорак