Тогда Генка заявил, не повышая голоса:
- Не барон твой Истомин, а баран, а главный - сука.
И Олег Ящур радостно повторил, перекрывая своей луженой глоткой возникший всеобщий гул и выкрики:
- Не барон, а баран, а главный - сука.
Забелевич понял, что сейчас разгорятся такие страсти, при которых не выбирают выражений. Он взглянул на Фису, и ему стало не по себе.
- Ну, спасибо этому дому... - сказал он, поднимаясь и улыбаясь Фисе, и Фиса тоже поднялась, подчиняясь этой улыбке, и, как привязанная, двинулась за ним к выходу.
"Опять раскомандовался", - нарочно подумала она, стараясь рассердиться и с удивлением чувствуя, что из этого ничего не получается.
Спор между тем действительно разгорелся. Разумеется, нашелся человек, который крикнул: "Ты главного не трожь, че тебе главный сделал?" - и Генка сказал тихим голосом, что главный копает под Зудина, а Зудин мужик правильный, а главный - карьерист. Олег Ящур зычно продублировал это заявление, и тут-то все и началось. Кто-то кричал, что у него свояк был в тресте, и ему Цезаревич сам сказал, что с Зудиным все ясно, ждут только, когда управляющий вернется из Москвы, чтобы подписать приказ.
Кто-то кричал, вступаясь за Зудина:
- Зудин в технике волокет, вот у меня с машиной было, механик ни хрена, завгар - как святой, а Зудин разобрался.
Потом долго кричал энергичный водитель Семен, и если очистить его речь от междометий, восклицаний и идиоматических выражений, то немногое оставшееся сжато будет выглядеть примерно так:
- Я приехал сюда не за запахом тайги, а зарабатывать. Я вкалываю как надо, потому что я работаю для себя. И пока Зудина не было - я имел. А сейчас я не имею. Вернее, имею, но мало. Мог бы и дома почти столько же иметь. И еще: чуть что - прогул. Это тоже не по-бамовски.
Не успел он закончить, как Медный встал, с шумом отодвинув металлический стул с треснутой дерматиновой спинкой, и спросил Семена:
- А ты че желаешь, ты будешь спирт жрать, а тебе плати? А где взять?
- Как это - где взять? - озадаченно спросил Семен и добавил неуверенно: - Не дрейфь, возьмут.
- Где возьмут? - строго спросил Медный. - Ты недоработал - тебе плати, значит, кто-то заработает, а не получит. Баланс, понял?
Но Семен не понял или не захотел понять этой простейшей экономической выкладки и заявил ворчливо:
- Нам эти высшие материи ни к чему. Они нас не дерут покамест что.
Однако в голосе его не было уже прежнего скандала и напора, было похоже, что он отступал и огрызался просто для формы, сохранял престиж. Потом вдруг встрепенулся, вспомнив нечто важное, нечто способное повернуть спор в его пользу, подошел к Медному и, приставив к его груди грязный указательный палец, прокричал прямо в лицо:
- А ты, такой хороший, кляузу на Зудина подписывал?
Наступила тишина. Многие помнили, как вскоре после пересмотра расценок Истомин приглашал к себе по одному механизаторов и предлагал подписать возмущенное письмо, причем приглашал не всех, а только тех, на кого надеялся, и осталось это дело непроясненным - кто подписал, а кто отказался. Говорить об этом ни у кого не было охоты.
Медный спокойно отвел руку, упершую в него обличающий перст, и сказал негромко:
- Подписывал.
Помолчал и добавил:
- Дурочку свалял...
Тут сильный поднялся шум, потому что были среди спорящих люди непримиримые, и были крики в том смысле, что много начальник о себе понимает и с рабочим человеком поговорить ему некогда. И только Генка Спицын молчал, а глаза его белели от бешенства, и он процедил:
- Ошакалели. - И пояснил: - В смысле окабанели!
- Окабанели! - рявкнул Олег Ящур и осекся: у двери, сняв шапку и расстегнув полушубок, стоял Зудин и усмехался, показывая металлические коронки.
- Ну че, "зеленый мастер", - сказал Зудин, закрывая последнюю папку, становишься на ноги?
Славик скромно пожал плечами, но улыбка против его воли расползлась по детскому лицу.
- Истопника привез вам, - сообщил Зудин, - парнишку, в том вагончике сейчас - рядом. Учти, ему нет восемнадцати, так что шестичасовой рабочий день, дневная смена, в общем, КЗОТ почитай... - и добавил с грустной усмешкой: - Надо чтить КЗОТ, как Уголовный кодекс.
- Ясно, - кивнул головой Славик, - только...
- Что только?
- У нас же есть двое... Справляются.
- Как Фиса? - спросил Зудин, протягивая Славику папиросы.
- Старательная, - ответил Славик, закуривая и краснея от удовольствия. Он обладал достаточно живым воображением, чтобы увидеть себя со стороны, как он запросто сидит с начальником и они покуривают и беседуют, два руководителя, о том о сем, о производственных вопросах, как люди работают...
- Фису к тебе строймастером назначаю. Не возражаешь?
- Нет, только я же строймастер...
- Тебя - старшим прорабом.
Славик покраснел уже откровенно, как девушка от комплимента, и спросил дрогнувшим голосом:
- А Истомин, Герман Васильевич?
- Истомин, Истомин... - проворчал Зудин. - Не твоя забота.
- Ясно, - опять кивнул Славик.
- Ну, а ясно, так зови Фису, пусть собирается, со мной поедет. Дня три учить ее буду и верну на участок уже в новом качестве.
В тамбуре Славик столкнулся с Забелевичем.
- Фису не видел?
- Купаться ушла на источник с Валентиной Валентиновной, а что?
- Зудин срочно требует.
- Ладно, я смотаюсь на "Аполло".